вместе с тем из особенностей, вытекающих из содержания духовной жизни,
находящейся в противоположности к миру телесного, выводят и формальные
различия двух методов, которым должны следовать науки о духе и науки о
природе. В результате получается, между прочим, что наряду с механикой,
этой наиболее общей и основной физической наукой, ставят соответствующую
ей общую науку о жизни души, т. е. психологию, в качестве основной науки
о духе, и сообразно этому и решающие успехи в области наук о духе
ожидаются главным образом от применения психологического метода. На этом
основании в истории часто видели прикладную психологию, что, правда, не
совсем совпадает с настоящим состоянием этой дисциплины.
Если отдельные воззрения и расходятся между собою в деталях, то все
же в философии ныне почти общим признанием пользуется та основная мысль,
что при делении наук прежде всего следует исходить из особого характера
психического бытия, и это считается даже там самим собой разумеющимся,
где, как, например, у Дильтея, мыслителя с резко выраженным историческим
чутьем, особенно ярко проявилась непригодность до сих пор существовавшей
психологии для обоснования исторических наук. В таком случае
выставляется лишь требование новой психологии, которая еще только должна
быть создана в будущем (1).
В противоположность господствующим в философии мнениям, среди
ученых-эмпириков все яснее пробивается сознание (2), что термин "науки о
духе" очень недостаточно характеризует неестественно-научные дисциплины,
и я действительно думаю, что попытки деления, предпринятые с точки
зрения противоположности природы и духа, не в состоянии привести к
пониманию на самом деле существующих различий в науках. В целях
предварительной ориентировки я постараюсь сначала в краткой формуле
противопоставить вышеуказанному взгляду свой собственный.
Конечно, нельзя отрицать, что неестественно-научные дисциплины имеют
дело преимущественно с психическим бытием и что поэтому термин "науки о
духе" не является безусловно ложным, но, и это составляет существенный
пункт, для наукословия этим самым еще не найдено главного признака
деления. Ибо при помощи понятия психического нельзя ни уяснить себе
принципиального различия двух отдельных родов научного интереса,
соответствующего материальным отличиям объектов и приводящего к тому,
что представители одной группы наук считают себя теснее связанными друг
с другом, нежели с представителями другой группы, ни тем более вывести
вполне пригодную логическую, т. е. формальную, противоположность двух
различных методов. Не случайно, что в новейшее время в области
психологии наряду с философами работают главным образом естественники,
историки же и представители других "наук о духе" в большинстве случаев
совсем не интересуются современной психологией. Причины этого коренятся
в суще-----------------------------------------------------------(1)
Dilthey. Ideen uber eine beschreibende und zergliedernde Psychologie.
"Sitzungsberichte der Konigl. preuss. Akademie der Wiss.". 1894. S. 1309
ff.
(2) В круге слушателей, которых я ознакомил с содержанием этого
очерка, не нашлось даже ни одного человека, который бы выступил в защиту
этого столь излюбленного в логике термина. [52] стве вещей, и изменение
данного порядка не только маловероятно, но и, может быть, даже не
желательно. Значение психологии для некоторых из так называемых "наук о
духе", как мне кажется, в настоящее время слишком переоценивается не
только психологами, но и логикой; во всяком случае, ни уже существующая,
ни могущая еще появиться общая наука о жизни души не может быть в такой
же степени руководящей для другой половины globus intellectualis, в
какой механика является для естествознания. Можно даже сказать, что
применение господствующего в настоящее время в психологии метода к
историческим наукам должно почти неизбежно привести на ложный путь, что
и случилось там, где место исторического изложения заняли
"социально-психологические" теории.
Но еще важнее то обстоятельство, что одна простая противоположность
природы и духа вообще не в состоянии дать исчерпывающего деления всего
многообразия отдельных наук, ибо проблемы, встречающиеся здесь, гораздо
сложнее, нежели полагают обычно. По моему мнению, учение о методе должно
вместо природы и духа выставить следующие основные понятия.
В целях деления наук совсем нельзя найти двух групп объектов,
которые, принимая во внимание род их бытия, отличались бы друг от друга
так, как тело от души, потому что, по крайней мере в непосредственно
доступном нам мире, нет ничего такого, что было бы принципиально изъято
из исследования, отличающегося той же формальной структурой, что и
естествознание. В этом смысле справедливо, что может быть только одна
наука, потому что существует только одна действительность.
Действительность в ее целом, т. е. как совокупность всей телесной и
духовной жизни, может и должна на самом деле рассматриваться как единое
целое, или "монистически", если употребить этот модный термин, и
соответственно в каждой своей части разрабатываться по одному и тому же
методу. Но если это так, то обе группы наук, - как те, которые исследуют
телесные явления, так и те, которые исследуют жизнь души, - будут также
тесно связаны друг с другом общими интересами.
Поэтому материальная противоположность объектов может быть лишь
постольку положена в основу деления наук, поскольку из целого
действительности выделяется некоторое количество предметов и явлений,
представляющих для нас особенное значение или важность, в которых мы
вследствие этого видим еще кое-что иное, кроме простой природы. По
отношению к ним естественно-научное исследование, вообще говоря, вполне
правомерное, является само по себе недостаточным; мы можем относительно
них поставить еще целый ряд совсем иных вопросов, причем вопросы эти
касаются преимущественно объектов, которые лучше всего обнять термином
"культура". Основанное на особом значении культурных объектов деление
наук на науки о природе и науки о культуре лучше всего выражает
противоположность интересов, разделяющую ученых на два лагеря, и потому
различение это кажется мне пригодным заменить традиционное деление на
естественные науки и науки о духе.
Но одного этого для нас недостаточно. К материальному принципу
деления должен присоединиться формальный; приняв же во внимание [53]
последний, мы получим понятия гораздо более сложные, нежели те, что
встречаются нам в обычном воззрении, которое, впрочем, своей мнимой
простотой должно быть обязано многосмысленности слова "природа". Из
каких-либо материальных особенностей части действительности, называемой
культурой, нельзя, конечно, вывести основные формальные
противоположности методов, так же как этого нельзя было сделать из
противоположения природы и духа, и мы поэтому не можем сразу же говорить
о "культурно-научном методе", подобно тому как говорят о
естественно-научном методе или считают себя вправе говорить о методе
психологическом. Но мы должны тотчас же заметить, что и выражение
"естественно-научный (naturwissenschaftlich) метод" имеет только тогда
смысл, если слово "природа" (Natur) в нем не обозначает мира телесного
или физического, но обладает приведенным выше кантовским, т. е.
логическим или формальным, значением, если, говоря иначе, имеется в виду
не метод физической науки (korperwissenschaftliche Methode), хотя только
последний может быть действительно противопоставлен духовно-научному или
психологическому методу. Противоположность логическому понятию природы
как бытию вещей, поскольку оно определяется общими законами, может быть
намечена тоже только чисто логическим понятием. Последним же, как я
думаю, является понятие истории в самом широком смысле этого слова, т.
е. понятие единичного бытия во всей его особенности и индивидуальности,
которое и образует противоположность понятию общего закона. Мы должны
поэтому говорить о различии между естественно-научным и историческим
методом.
Таким образом, деление на основании формальных точек зрения не
совпадает с делением материальным, что должно было иметь место в
традиционном делении на естествознание и науки о духе. Поэтому не может
быть и речи о том, чтобы формальное отличие природы от истории заняло
место материального различия природы и духа, как это неправильно поняли
некоторые наши критики. Но, с другой стороны, я постараюсь показать, что
оба принципа деления постоянно связаны друг с другом, поскольку
рассмотрение (Betrachtung), необходимое одинаково для всех объектов
культуры, и есть изображение их (Darstellung) согласно историческому
методу, так что понятие этого метода можно уразуметь лишь в связи с
понятием культуры. Конечно, и естественно-научный метод также применим в
области культуры, и ни в коем случае нельзя утверждать, что существуют
только исторические науки о культуре. И наоборот, можно до известной
степени говорить об историческом методе в науках о природе, так что
вследствие этого для логики возникают промежуточные области
(Mittelgebiete), в которых в материальном отношении культурно-научные,
по методу же естественно-научные исследования, с одной стороны, и по
содержанию относящийся к природе, а по методу исторические исследования,
с другой - тесно сочетаются друг с другом. Но эта связь все же опять не
такого рода, чтобы благодаря ей уничтожилась противоположность между
науками о природе и науками о культуре. Наоборот, резко отграничив, при
помощи наших понятий, понятие исторических наук о культуре от [54]
понятия естествознания как в материальном, так и в формальном
отношениях, мы тем самым найдем искомую основную противоположность
эмпирических наук, после чего нам уже нетрудно будет показать, что,
несмотря на все переходные и промежуточные формы, при исследовании жизни
природы все же пользуются преимущественно естественно-научным, при
исследовании же жизни культуры главным образом историческим методом.
В дальнейшем я и постараюсь постольку развить материальную
противоположность природы и культуры и формальную противоположность
естественно-научного и исторического методов, поскольку это нужно для
того, чтобы ясно выступила основа выставленных здесь положений, а вместе
с тем и правомерность нашей попытки классификации наук, отклоняющейся от
традиционного их деления. При этом я снова обращаю внимание на то, что
вынужден буду ограничиться здесь схематическим изложением основного
различия и смогу только наметить дальнейшие выводы. Этот очерк отнюдь не
имеет в виду дать полную систему наукознания, которая охватила бы все
науки или даже только все эмпирические частные науки.
IV. Природа и культура
Строго систематическое изложение, ставящее на первый план логические
проблемы, должно было бы исходить из размышления о формальных различиях
методов, т. е. попытаться уяснить понятие науки о культуре из понятия
исторической" науки. Но так как для частных наук исходным моментом
являются предметные различия и так как разделение труда в науках в его
дальнейшем развитии определяется прежде всего материальной
противоположностью природы и культуры, то я начну, чтобы не отдалиться
еще более, чем это пока было нужно, от интересов специального
исследования, с предметной противоположности, а затем уже перейду к
выяснению формальных методологических различий, после чего только
постараюсь показать отношения между формальным и материальным принципом
