потому. Она была ему чужой. Впрочем, и он чувствовал себя везде чужим, и это
странным образом сближало - больше, чем все слова и притупляющая чувства
долголетняя привычка.
Равик жил в небольшом отеле в переулке за площадью Терн, неподалеку от
авеню Ваграм. Это было довольно обветшалое здание. Новой была только вывеска
над входом - "Отель "Энтернасьональ"".
Равик нажал кнопку звонка.
- Есть свободный номер? - спросил он парня, открывшего дверь.
Тот вытаращил заспанные глаза.
- Портье нет на месте, - наконец проговорил он, запинаясь.
- Это я и сам вижу. Я спрашиваю, нет ли свободного номера.
Парень недоуменно пожал плечами. Он видел, что Равик пришел с женщиной,
но не понимал, зачем ему понадобилась еще одна комната. Насколько ему было
известно, в подобных случаях достаточно одной.
- Мадам спит. Если я разбужу ее, она меня выгонит, - сказал он и
почесал одной ногой другую.
- Ладно. Придется посмотреть самому.
Равик дал парню на чай, взял свой ключ и стал подниматься по лестнице.
Женщина шла за ним. Прежде чем открыть свой номер, он взглянул на соседнюю
дверь. Обуви перед ней не было. Равик дважды постучал. Никто не откликнулся.
Он осторожно нажал на ручку - дверь оказалась на замке.
- Еще вчера эта комната пустовала, - пробормотал он. - Попробуем
проникнуть с другой стороны. Хозяйка заперла, наверно, боится, как бы не
разбежались клопы.
Равик открыл свою комнату.
- Присядьте. - Он указал на красный диван. - Я сейчас.
Он отворил застекленную дверь, ведущую на узкий балкон, перелез через
железную решетку на соседний и попытался открыть дверь. Однако она была
заперта. Разочарованный, он вернулся в комнату.
- Ничего не выходит. Раздобыть номер не удалось.
Женщина сидела в уголке дивана.
- Можно мне еще немного побыть здесь?
Равик внимательно посмотрел на нее. Ее лицо
словно распадалось от усталости. Казалось, ей не
подняться с места.
- Можете остаться.
- Только на минутку.
- Можете даже тут переночевать. Это самое простое.
Женщина будто не слушала его. Она медленно, почти машинально покачала
головой.
- Оставили бы меня на улице. А теперь... мне кажется, теперь я не
смогу...
- И мне так кажется. Оставайтесь и ложитесь спать. Это самое лучшее. А
завтра посмотрим. Женщина взглянула на него.
- Мне бы не хотелось...
- Господи, - сказал Равик. - Да вы ничуть меня не стесните! Сколько раз
тут уже ночевали люди, не знавшие, куда им деваться. В этом отеле живут
беженцы. Ночные пришельцы здесь никого не удивляют. Ложитесь на кровать. Я
устроюсь на диване. Мне не привыкать.
- Нет, нет... я просто посижу. Если только вы разрешите, мне этого
вполне достаточно.
- Ну, как хотите.
Равик снял пальто и повесил на вешалку. Потом взял с кровати одеяло с
подушкой и придвинул к дивану стул. Он принес из ванной купальный халат и
бросил на спинку стула.
- Вот, - сказал он, - все это вам. Могу еще предложить пижаму - она в
комоде. Больше я вами не занимаюсь. Если хотите - примите ванну. А мне еще
надо кое-что сделать.
Женщина покачала головой.
Равик остановился перед ней.
- А плащ все-таки снимем, - сказал он. - Насквозь промок. Да и берет
тоже. Дайте-ка сюда.
Она отдала ему плащ и берет. Он положил подушку на валик дивана.
- Это под голову. Стул - чтобы не свалились во сне. - Равик придвинул
стул вплотную к дивану. - А теперь еще туфли... Уж конечно, тоже промокли.
Того и гляди, простудитесь. - Он снял с нее туфли, достал из комода пару
шерстяных носков и надел ей на ноги. - Так, теперь еще куда ни шло. Даже в
самые тяжелые времена надо хоть немного думать о комфорте. Старое солдатское
правило.
- Спасибо, - сказала женщина. - Большое
спасибо.
Равик прошел в ванную и открыл краны. Вода полилась в умывальник. Он
развязал галстук и рассеянно оглядел себя в зеркале. Проницательные, глубоко
посаженные глаза; узкое лицо - оно выглядело бы смертельно усталым, если бы
не эти глаза; резкие складки, прочерченные от носа к уголкам рта, и
неожиданно мягкий рисунок губ, а над правым глазом - длинный, в мелких
рубчиках шрам, теряющийся в волосах.
Телефонный звонок всполошил его.
- Черт возьми! - Он и вправду обо всем позабыл. С ним это случалось -
полное погружение в собственные мысли. А тут еще эта женщина.
- Иду! - крикнул Равик. - Испугались?
Он снял трубку.
- Что?.. Да. Хорошо... да... конечно... да...
все будет в порядке... да. Где? Хорошо, сейчас же еду. Горячего кофе, и
покрепче... да...
Он осторожно положил трубку и, задумавшись, присел на край дивана.
- Мне надо уйти, - сказал он. - Срочно.
Женщина тотчас поднялась. Она слегка качнулась и ухватилась за спинку
стула.
- Нет, нет... - Равика тронула эта покорная готовность. - Оставайтесь
здесь. Я должен уйти на час-другой, не знаю точно на сколько. Непременно
оставайтесь.
Он надел пальто. На какой-то миг мелькнуло
подозрение, но Равик его тотчас же отогнал. Эта женщина не станет
воровать. Не из тех. Таких он знал слишком хорошо. Да здесь и украсть-то
нечего. Равик был уже в дверях, когда женщина спросила:
- Можно мне пойти с вами?
- Нет, никак нельзя. Побудьте здесь. Берите все, что понадобится. Если
хотите, ложитесь в постель. Коньяк в шкафу. Спите...
Он повернулся.
- Не выключайте свет, - торопливо проговорила она.
Равик отпустил дверную ручку.
- Боитесь? - спросил он.
Она кивнула.
Он показал на ключ.
- Заприте за мной дверь. Ключ выньте. Внизу
есть запасной.
Она покачала головой.
- Не в этом дело. Только, пожалуйста, оставьте свет.
- Ах, вот оно что! - Равик испытующе посмотрел на нее. - Да я и не
собирался его выклю- чать. Пусть горит. Мне это знакомо. Было и у меня такое
время.
На углу улицы Акаций ему попалось такси.
- Улица Лористон, четырнадцать. Скорее!
Шофер развернулся и поехал по авеню Карно. Когда они пересекали авеню
де ля Гранд Арме, справа выскочила маленькая двухместная машина.
Столкновение было бы неизбежным, не будь мостовая мокрой и скользкой. Резко
затормозившую малолитражку занесло на середину улицы. Такси едва не задело
ее радиатором. Легкий автомобиль закружился, как карусель. Это был маленький
"рено", за рулем сидел мужчина в очках и черном котелке. При каждом повороте
мелькало его бледное возмущенное лицо. Наконец машина перестала вертеться и
устремилась в направлении Триумфальной арки, высившейся вдалеке подобно
гигантским вратам Аида; "рено" напоминал маленькое зеленое насекомое; из
него высовывался бледный кулак, грозивший ночному небу.
Шофер обернулся.
- Видели что-либо подобное?
- Да, - ответил Равик.
- Какого черта этот тип в котелке несется ночью как угорелый? Главное
дело - котелок напялил!
- Он прав. Ведь он ехал по главной магистрали. Зачем же ругаться?
- Ясно, прав. Потому-то я и ругаюсь.
- А что бы вы сделали, если бы он в самом деле был неправ?
- Тоже ругался бы.
- Вижу, вы не прочь отвести душу.
- Но тогда бы я ругался по-другому, - заявил шофер, сворачивая на авеню
Фош. - С большей уверенностью. Понятно?
- Не совсем. Сбавляйте скорость на перекрестках.
- А я что делаю? Мостовые как маслом смазаны, будь они неладны! А зачем
вы, собственно, спрашиваете, если все равно не хотите меня слушать?
- Потому что я очень устал, - нетерпеливо проговорил Равик. - Потому
что сейчас ночь. По- тому что, если хотите знать, все мы словно искорки,
гонимые неведомым ветром. Езжайте быстрее.
- Вот это другое дело, - заметил шофер и с некоторым почтением коснулся
пальцами козырька фуражки. - Теперь все понятно.
У Равика неожиданно мелькнуло подозрение.
- Послушайте, вы русский эмигрант?
- Нет, но в ожидании пассажиров читаю всякую всячину.
Не везет мне сегодня с русскими, подумал Равик. Он откинулся на спинку
сиденья. Хорошо бы кофе, подумал он. Горячего, черного. Надеюсь, его хватит.
Руки должны быть дьявольски спокойными. В крайнем случае Вебер сделает мне
укол. Впрочем, все и так будет в порядке. Он опустил стекло и медленно
вдохнул сырой воздух.
II
В маленькой операционной было светло, как днем. Комната походила на
образцовую бойню. На полу стояли ведра с ватой, пропитанной кровью, вокруг
были разбросаны бинты и тампоны, багрово-красный цвет торжественно и
громогласно бросал вызов безмолвной белизне. Вебер сидел в предоперационной
за лакированным стальным столиком и что-то записывал; сестра кипятила
инструменты; вода клокотала, электрический свет, казалось, шипел, и лишь
тело, лежавшее на столе, было ко всему безучастным - его уже ничто не
трогало.
Равик принялся мыть руки жидким мылом. Он мыл их с каким-то угрюмым
остервенением, будто хотел содрать с них кожу.
- Дерьмо! - пробормотал он. - Гнусное, проклятое дерьмо!
Операционная сестра с отвращением посмотрела на него. Вебер поднял
голову.
- Спокойно, Эжени! Все хирурги ругаются. Особенно если что-нибудь не
так. Вам пора бы к этому привыкнуть.
Сестра бросила инструменты в кипящую воду.
- Профессор Перье никогда не ругался, - оскорбленно заявила она. - И
тем не менее спас многих людей.
- Профессор Перье был специалистом по мозговым операциям. Тончайшая,
виртуозная техника, Эжени. А мы потрошим животы. Совсем другое дело. - Вебер
захлопнул тетрадь с записями и встал. - Вы хорошо поработали, Равик. Но что
Поделаешь, коли до тебя орудовал коновал?
- Все-таки... иногда можно кое-что сделать. Равик вытер руки и закурил
сигарету. Сестра с молчаливым неодобрением распахнула окно.
- Браво, Эжени, - похвалил ее Вебер. - Вы всегда действуете согласно
инструкциям.
- У меня есть определенные обязанности. Я не желаю взлететь на воздух.
Здесь спирт и эфир.
- Это прекрасно, Эжени. И успокоительно.
- А некоторые таких обязанностей не имеют. И не хотят иметь.
- Это в ваш адрес, Равик! - Вебер рассмеялся. - Нам лучше всего
удалиться. По утрам Эжени весьма агрессивно настроена. А здесь нам все равно
больше нечего делать.
Равик взглянул на сестру, имевшую определенные обязанности. Она
бесстрашно встретила его взгляд. Очки в никелевой оправе придавали ее
пустому лицу выражение полной неприступности. Оба они были людьми, но любое
дерево казалось ему роднее, чем она.
- Простите, - сказал он. - Вы правы.
На белом столе лежало то, что еще несколько часов назад было надеждой,
дыханием, болью и трепещущей жизнью. Теперь это был всего лишь труп, и
человек-автомат, именуемый сестрой Эжени и гордившийся тем, что никогда не
совершал ошибок, накрыл его простыней и укатил прочь. Такие всех переживут,
подумал Равик. Солнце не любит эти деревянные души, оно забывает о них.
Потому-то они и живут бесконечно долго.
- До свидания, Эжени, - сказал Вебер. - Желаю вам хорошенько выспаться.
- До свидания, доктор Вебер. Спасибо, господин доктор.
- До свидания, - сказал Равик. - Простите меня за ругань.
- Всего хорошего, - ледяным тоном ответила Эжени.
Вебер ухмыльнулся.
- Железобетонный характер!
Над городом вставало серое утро. На улицах погромыхивали машины,
собиравшие мусор. Вебер поднял воротник.
- Отвратительная погода! Подвезти вас, Равик?
- Нет, спасибо. Хочу пройтись.
- В такую погоду? Я могу вас подвезти. Нам почти по пути.
Равик отрицательно покачал головой.
- Спасибо, Вебер.
Вебер внимательно посмотрел на него.
- Странно, что вы до сих пор расстраиваетесь, когда кто-нибудь умирает
