почти машинально. Время от времени он ловил на себе взгляд Эжени и никак не
мог понять, что с ней происходит.
Ребенок закричал. Его обмыли. Равки смотрел на красное личико и
крохотные ручонки. Рождаясь на свет, мы отнюдь не улыбаемся, подумал он и
передал новорожденного санитарке. Это был мальчик.
- Кто знает, для какой войны он рожден! - сказал Равик и принялся мыть
руки. За соседним умывальником стоял Вебер.
- Равик, если вас действительно арестуют, немедленно дайте знать, где
вы находитесь.
- К чему вам лишние неприятности, Вебер? Теперь с такими людьми, как я,
лучше вовсе не знаться.
- Почему? Только потому, что вы немец? Но ведь вы беженец!
Равик хмуро улыбнулся.
- Вы же сами прекрасно знаете, как на нас, беженцев, смотрят везде и
всюду. От своих отстали, к чужим не пристали. На родине нас считают
предателями, а на чужбине - иностранными подданными.
- Мне все это безразлично. Я хочу, чтобы вас как можно скорее
освободили. Сошлитесь на меня. Я за вас поручусь.
- Хорошо. - Равик знал, что не воспользуется его предложением. - Врачу
везде найдется дело. - Он вытер руки. - Могу я вас попросить об услуге?
Позаботьтесь о похоронах Жоан Маду. Сам я, наверно, уже не успею.
- Я, конечно, сделаю все. А еще что-нибудь не надо уладить? Скажем,
вопрос о наследстве?
- Пусть этим занимается полиция. Не знаю, есть ли у нее родные. Да это
и не важно.
Он оделся.
- Прощайте, Вебер. С вами хорошо работалось.
- Прощайте, Равик. Вам еще причитается гонорар за последнюю операцию.
- Израсходуйте эти деньги на похороны. Впрочем, они обойдутся дороже. Я
оставлю вам еще.
- И не думайте, Равик. Ни в коем случае. Где бы вы хотели ее
похоронить?
- Не знаю. На каком-нибудь кладбище. Я запишу ее имя и адрес.
Равик взял бланк клиники и написал адрес. Вебер положил листок под
хрустальное пресс-папье, украшенное серебряной фигуркой овечки.
- Все в порядке, Равик. Через несколько дней и меня, наверно, тут не
будет. Без вас мы едва ли сможем так успешно работать, как раньше.
Они вышли из кабинета.
- Прощайте, Эжени, - сказал Равик.
- Прощайте, герр Равик. - Она посмотрела на него. - Вы в отель?
- Да. А что?
- О, ничего... мне только показалось...
Стемнело. Перед отелем стоял грузовик.
- Равик, - послышался голос Морозова из какого-то парадного.
- Это ты, Борис? - Равик остановился.
- Там полиция.
- Так я и думал.
- Вот удостоверение личности на имя Ивана Клуге. Помнишь, я рассказывал
тебе? Действительно еще на полтора года. Пойдем в "Шехерезаду". Там сменим
фотографию. Подыщешь себе другой отель и станешь русским эмигрантом.
Равик отрицательно покачал головой.
- Слишком рискованно, Борис. Фальшивые документы в военное время -
опасная вещь. Уж лучше никаких.
- Что же ты намерен делать?
- Пойду в отель.
- Ты твердо решил, Равик? - спросил Морозов.
- Да, твердо.
- Черт возьми! Кто знает, куда теперь тебя загонят!
- Во всяком случае, немцам не выдадут. Этого мне уже нечего бояться. И
в Швейцарию не вышлют. - Равик улыбнулся. - Впервые за семь лет полиция не
захочет расстаться с нами. Потребовалась война, чтобы нас начали так высоко
ценить.
- Говорят, в Лоншане создается концентрационный лагерь. - Морозов
потеребил бороду. - , Выходит, ты бежал из немецкого концлагеря, чтобы
попасть во французский.
- Быть может, нас скоро выпустят.
Морозов ничего не ответил.
- Борис, не беспокойся за меня. На войне всегда нужны врачи.
- Каким именем ты назовешься при аресте?
- Своим собственным. Здесь я назвал его полиции только один раз. Пять
лет назад. - Равик немного помолчал. - Борис, - продолжал он, - Жоан умерла.
Ее застрелили. Она лежит в клинике Вебера. Надо ее похоронить. Вебер обещал
мне, но боюсь, его мобилизуют прежде, чем он успеет это сделать. Ты
позаботишься о ней? Не спрашивай меня ни о чем, просто скажи "да", и все.
- Да, - ответил Морозов.
- Прощай, Борис. Возьми из моих вещей то, что тебе может пригодиться.
Переезжай в мою конуру. Ты ведь всегда мечтал о ванной... А теперь я пойду.
Прощай.
- Дело дрянь, - сказал Морозов.
- Ладно. После войны встретимся в ресторане "Фуке".
- С какой стороны? Со стороны Елисейских Полей или авеню Георга Пятого?
- Авеню Георга Пятого. Какие же мы с тобой идиоты! Пара
сопливо-героических идиотов! Прощай, Борис.
- Да, дело дрянь, - сказал Морозов. - Даже проститься как следует и то
стесняемся. А ну-ка иди сюда, идиот!
Он расцеловал Равика в обе щеки. Равик ощутил его колючую бороду и
запах табака. Это было неприятно. Он направился в отель.
Эмигранты собрались в "катакомбе". Совсем как первые христиане, подумал
Равик. Первые европейцы. За письменным столом, под чахлой пальмой, сидел
человек в штатском и заполнял опросные листы. Двое полицейских охраняли
дверь, через которую никто не собирался бежать.
- Паспорт есть? - спросил чиновник Равика.
- Нет.
- Другие документы?
- Нет.
- Живете здесь нелегально?
- Да.
- По какой причине?
- Бежал из Германии. Лишен возможности иметь документы.
- Фамилия?
- Фрезенбург.
- Имя?
- Людвиг.
- Еврей?
- Нет.
- Профессия?
- Врач.
Чиновник записал.
- Врач? - переспросил он и поднес к глазам листок бумаги. - А вы не
знаете тут врача по фамилии Равик?
- Понятия не имею.
- Он должен проживать именно здесь. Нам донесли. Равик посмотрел на
чиновника. Эжени, подумал он. Не случайно она поинтересовалась, иду ли я в
отель, а еще раньше так сильно удивилась, увидев меня на свободе.
- Ведь я уже вам сказала - под такой фамилией у меня никто не
проживает, - заявила хозяйка, стоявшая у входа в кухню.
- А вы помалкивайте, - недовольно пробурчал чиновник. - Вас и так
оштрафуют за то, что все эти люди жили здесь без ведома полиции.
- Могу лишь гордиться этим. Уж если за человечность штрафовать... что
ж, валяйте!
Чиновник хотел было еще что-то сказать, но промолчал и только махнул
рукой. Хозяйка вызывающе смотрела на него. Она имела высоких покровителей и
никого не боялась.
- Соберите свои вещи, - обратился чиновник к Равику. - Захватите смену
белья и еду на сутки. И одеяло, если есть.
Равик пошел наверх в сопровождении полицейского. Двери многих комнат
были распахнуты настежь. Равик взял свой давно уже упакованный чемодан и
одеяло.
- Больше ничего? - спросил полицейский.
- Ничего.
- Остальное не берете?
- Нет.
- И это тоже? - Полицейский указал на столик у кровати. На нем стояла
маленькая деревянная Мадонна, которую Жоан прислала Равику в
"Энтернасьональ" еще в самом начале их знакомства.
- И это тоже.
Они спустились вниз. Кларисса, официантка родом из Эльзаса, протянула
Равику какой-то пакет. Равик заметил, что у всех остальных эмигрантов были
такие же пакеты.
- Еда, - объяснила хозяйка. - Не то еще умрете с голоду! Уверена, что
вас привезут в такое место, где ничего не подготовлено.
Она с неприязнью посмотрела на чиновника в штатском.
- Поменьше болтайте, - сказал тот с досадой. - Не я объявил войну.
- А они, что ли, объявили ее?
- Оставьте меня в покое. - Чиновник взглянул на полицейского. - Все
готово? Выводите!
Темная масса людей зашевелилась, и тут Равик увидел мужчину и женщину,
ту самую, которой мерещились тараканы. Правой рукой муж поддерживал жену.
Левой он держал сразу два чемодана - один за ручку, другой под мышкой.
Мальчик тоже тащил чемодан. Муж умоляюще посмотрел на Равика. Равик кивнул.
- У меня есть инструменты и лекарства, - сказал он. - Не волнуйтесь.
Они забрались на грузовик. Мотор затарахтел. Машина тронулась. Хозяйка
стояла в дверях и махала рукой.
- Куда мы едем? - спросил кто-то полицейского.
- Не знаю.
Равик стоял рядом с Розенфельдом и новоявленным Гольдбергом. Розенфельд
держал в руках круглый футляр. В нем были Сезанн и Гоген. Он напряженно о
чем-то думал.
- Испанская виза, - сказал он. - Срок ее истек прежде, чем я успел... -
Он осекся. - А Крыса все-таки сбежал, - добавил он. - Маркус Майер сбежал
вчера в Америку.
Грузовик подпрыгнул на ходу. Все стояли, тесно прижавшись друг к другу.
Почти никто не разговаривал. Машина свернула за угол. Равик посмотрел на
фаталиста Зейденбаума.
- Вот мы и снова в пути, - сказал тот.
Равику хотелось курить. Сигарет в карманах не оказалось. Но он вспомнил
- в чемодане есть большой запас.
- Да, - сказал он. - Человек может многое выдержать.
Машина миновала авеню Ваграм и выехала на площадь Этуаль. Нигде ни
огонька. Площадь тонула во мраке... В кромешной тьме нельзя было разглядеть
даже Триумфальную арку.
