клоканни, ее Флот оказался не в состоянии прийти на помощь воюющим
колонистам. Планета была покорена менее, чем за три дня, и тогда
Клипштайн начал единоличную кампанию саботажа и терроризма, в результате
чего клоканни оставили Ворон III. Когда все кончилось, ему предложили
чин губернатора Ворона III, который теперь назвали Клипштайн. Он
отказался и вернулся в свое поместье, где и провел в одиночестве остаток
лет. Ни в одной биографии не было сведений о его творчестве, как
художника. Я подозреваю, что создал он ничтожно мало: хотя произведение,
о котором идет речь, выполнено явно с помощью компьютера, оно
поразительно, и если бы он использовал свой компьютер для создания
большего числа подобных работ, он, без сомнения, получил бы определенное
признание в данной области.
Второй моей обязанностью, кроме приобретения портретов женщины, которая
так увлекла мистера Аберкромби, является поиск других произведений
искусства с ее изображением. Появление ее образа на картинах, созданных
с разницей в тысячи лет и на расстоянии триллионов миль друг от друга
по-прежнему остается загадкой. Я надеялся, что смогу что-нибудь
прояснить, если найду у столь разных художников хоть что-то общее.
Поэтому я поставил главному компьютеру библиотеки задачу: попытаться
определить, какой опыт, или какие события в жизни Клипштайна объединяют
его с Кристофером Килкулленом, художником, чей портрет этой женщины был
продан недавно на аукционе в Дальнем Лондоне.
Ответ был обескураживающим. Клипштайн умер за две тысячи лет до
Килкуллена. Они жили на расстоянии 55 тысяч световых лет друг от друга.
Клипштайн был исследователем и картографом, Килкуллен - кадровым
офицером флота. Хотя ни тот, ни другой не получили художественного
образования, однако было очевидно, что голограмма Клипштайна осталась
его единственной серьезной попыткой в этой области, в то время как
Килкуллен ко времени своей кончины зарекомендовал себя достаточно
известным художником. Клипштайн был атеистом, Килкуллен - ревностным
членом мелкой христианской секты. Клипштайн не женился, и его биографы
предполагают, что он жил целомудренной жизнью; Килкуллен был женат
четыре раза, развелся с первой женой и пережил трех последующих. Их
судьбы оказались настолько различны, что я смог найти лишь одну
особенность: каждый из них в определенный момент жизни сражался с
превосходящими силами противника, проявив при этом удивительное
мужество, и даже героизм.
Это привело меня к мысли о том, что объект моих поисков, возможно, был
не реально существовавшей женщиной, а скорее некоей древней богиней
войны. Однако компьютер не смог найти темноволосую богиню войны в
мифологии человечества. Я заставил его проверить, не было ли
темноволосой женщины среди основателей флота, или его святых-
покровительниц, и получил отрицательный ответ, что меня не удивило,
учитывая, что партизанскую войну Клипштайна вряд ли можно считать
военными действиями флота.
Я провел в библиотеке на Байндере X все оставшееся время, пытаясь найти
между ними хоть какую-то связь, кроме боевого опыта, но компьютер
продолжал настаивать, что такой связи не существует.
В конце концов настало время отправляться на Нью Родезию, и я поднялся
на борт маленького пассажирского корабля, так и не получив ответа на
свои вопросы. К счастью, на этом корабле тоже оказался отсек для не-
землян, и большую часть путешествия я смог провести среди них. Мне
пришлось сделать пересадку в маленьком колониальном мире на Мориоте II.
Последнюю часть пути я еле выдержал, потому что кроме меня, на корабле
было всего шесть пассажиров, пять людей и один канфорит, и весь полет
они не покидали своих кают. Ко времени посадки я пришел к выводу, что
Клипштайн был совсем сумасшедшим, ибо ни одно разумное существо не
станет по своей воле отгораживаться от теплого и вселяющего уверенность
окружения себе подобных.
(В самом деле, достопочтенная Мать Узора, мне подумалось, что
Галактикой владеет совершенно безумная раса: кто, кроме человека,
способен превозносить пугающую концепцию уединения? Этот тезис наверняка
можно обосновать подробнее.)
Нью Родезия - красивый сине-зеленый мир. Северный континент планеты
почти весь гористый, с густыми лесами, а два южных континента, равнинных
и пересеченных сотнями рек, идеально подходят для земледелия. Планета
заключила уникальное торговое соглашение со своим родственным миром Нью
Зимбабве, отстоящим примерно на семь световых лет, и теперь получает
оттуда все металлы и ядерные материалы в обмен на зерно и мясо. Более
того, эти два мира объединили свои ресурсы в общий фонд и образовали
экономический кооператив для торговли со всеми прочими мирами Олигархии.
В космопорте меня встретил посол-лодинит (на Нью Родезии из всех не-
человеческих миров посольства есть только у Лодина XI, Канфора VI,
Канфора VII и Галагена IX). С помощью посла я определил местопребывание
владельца картины, которую я искал, менее, чем за час, поскольку Нью
Родезия - мир преимущественно земледельческий и гораздо менее населен,
чем Нью Зимбабве, где живет почти 80% населения этого уникального
экономического кооператива. Посол предупредил меня, что нью-родезианцы
более ксенофобы, чем прочие обитатели пограничья, и, даже с его
вмешательством в мою защиту, я целый день продирался сквозь бесчисленные
ограничения и предписания, прежде чем получил разрешение покинуть
космопорт и продолжить путь к цели.
Человека, к которому я направился, звали Орест Миннеола, он был
химиком-диетологом на пенсии. Жил он в роскошной квартире в Солсбери,
оживленном городе примерно в двухстах милях от космопорта. Он пригласил
меня в гостиную и был вежлив, но было заметно, что мое присутствие его
стесняет. Узнав о цели моего визита, он разрешил мне осмотреть картину,
которая висела в соседней комнате, но заявил, что она не продается,
потому что слишком дорога для него, и ее ценность измеряется не
деньгами. Я объяснил, что мистер Аберкромби готов заплатить намного
больше, чем он сам на нее потратил, но Миннеола был непоколебим.
В конце концов, убедившись, что он не просто агрессивно торгуется, а в
самом деле не имеет намерения расставаться с картиной, я спросил его,
почему именно он так привязан к этой вещи. Он ответил, что автор,
Рафаэль Джамал, является одним из его героев, и, как утверждают, работал
над этой картиной последние несколько лет своей жизни.
Это, казалось, подтверждало мое предположение о том, что, что натура
действительно происходит из древнего боевого мифа, и я спросил, не
сражался ли Джамал во флоте, или в каких-нибудь независимых войсках.
Мистер Миннеола, кажется, был озадачен вопросом, и наконец признался,
что понятия не имеет, служил ли Джамал в армии.
Теперь я, в свою очередь, был озадачен, ибо ни разу не слышал, чтобы
человека называли героем, если он не прославился в военных действиях.
Хозяин растолковал мне, что я ошибаюсь, вышел на минуту из комнаты и
вернулся с альбомом цирковых афиш со всей галактики. Он объяснил, что
является восторженным почитателем цирков и изучает историю цирка.
Перелистав альбом, он нашел яркую, хотя и плохого качества, афишу с
изображением совсем юного атлета в трико с блестками, качавшегося на
снаряде, который называется трапеция. Это и был Джамал, по словам
мистера Миннеолы, знаменитый циркач, коронным номером которого было
пятикратное сальто с одной трапеции на другую без страховочной сетки.
Его цирковую карьеру прервал несчастный случай, кончившийся параличом
нижней половины тела, и четыре года спустя он умер.
Я поблагодарил мистера Миннеолу за любезность и затраченное на меня
время, отправился искать отель (во многих из них были свободные места,
но не-людей туда не пускали), нашел ветхую гостиницу на окраине района,
который колонисты называли Квартал Аборигенов (разумных аборигенов на
Нью Родезии не было, и действительно, название оказалось просто
эвфемизмом гетто), и сообщил мистеру Аберкромби, что нашел полотно,
однако его владелец не соглашается расстаться с ним ни за какую цену. Он
не пришел в уныние от такой новости, а наоборот, приободрился; кажется,
он, как большинство людей, дорожит лишь тем, за что приходится бороться.
На обратном пути я должен был сделать пересадку в орбитальном ангаре на
Пеллинате IV, но в последний момент пришлось сойти с курса и сделать
остановку на Пико II, потому что беллумы, единственная разумная раса
Пеллината, сопротивлялись включению их в экономическую систему
Олигархии, и туда был направлен флот, чтобы силой заставить их
передумать. В регион не пропускали ни граждан Олигархии, ни жителей
присоединившихся миров, и мне пришлось ждать на Пико целых три дня, пока
беллумов не усмирят силой.
Бесцветный ландшафт и потухшие вулканы Пико очаровали меня, но мне
сказали, что Олигархия считает этот мир ничтожным и незначительным.
Единственное, чем они могли претендовать на известность - тот факт, что
более двух тысяч лет назад здесь был схвачен знаменитый разбойник
Сантьяго. Тогда это была сравнительно малонаселенная планета, такой она
и остается ныне.
Я посетил местную библиотеку и запросил у компьютера биографические
данные Рафаэля Джамала, с особым вниманием к его военной службе.
Компьютер почти три минуты занимался поисками в памяти, а потом ответил,
что единственные сведения о Джамале - статья в газете, касающаяся
несчастного случая. Я предложил ему подключиться к компьютеру с большим
объемом памяти, на Пеллинате или в другом ближайшем мире, выяснил, что
стоимость затрат такого количества энергии на энергетически бедной
планете совершенно непомерна, и решил вместо этого проверить других
художников из коллекции Аберкромби. Я ввел в компьютер их имена, первые
семь действительно служили в военных силах, а восьмой не служил, и когда
компьютер обработал 18 имен, по которым у него имелись данные,
оказалось, что у пятерых нет никаких данных о военной службе. Я все-таки
решил не расставаться со своей теорией о том, что женщина была древней
мифической героиней, пока не выясню, не были ли эти пятеро свидетелями
или участниками каких-либо партизанских действий, но понял, что с этим
придется подождать, пока я не доберусь до компьютера на Дальнем Лондоне.
Когда стало ясно, что наше пребывание на Пико II продлится не несколько
часов, а дольше, я решил провести остаток дня в зале раритетов и
коллекционных объектов. Там были книги - настоящие книги, бумажные и в
переплетах, и поскольку я до сих пор не видел ни одной книги, то сразу
выбрал несколько увесистых томов по искусству людей, прошел в кабину в
секции для инопланетян и начал перелистывать страницы фолианта с
модернистскими космическими пейзажами. За час я пролистал почти половину
взятых книг и вдруг наткнулся на еще один портрет незнакомки мистера
Аберкромби.
Как всегда, она была одета в черное, и как всегда, ее безупречные,
восхитительные черты были отмечены выражением бесконечной печали. Я
быстро проверил приведенные данные и обнаружил, что портрет был создан
на Земле в 1908 г Р.Х. в стране под названием Уганда. Художником
оказался естествоиспытатель по имени Брайан Мак-Джиннис, известный
главным образом, как первооткрыватель двух редких видов орхидей,
растущих на склонах гор вулканического происхождения; единственной его
художественной работой до этого портрета была серия орхидей, выполненная
пастелью.
