мог, решительно.
- Ага! Значит, немного пороха все-таки нашлось, - заметил он,
улыбаясь. - Разрешите дать вам один совет, Леонардо. Поберегите его для
себя и не тратьте на нее. Она из тех, чьей жалости хватает на одни
выходные, а это самый худший вариант.
- Я вас не понял.
- Мадам Чонг из тех, кто прилетает в один из ваших миров на
воскресенье, болтается с вами по улицам, требует той же чертовщины, что
требуете вы, но приходит понедельник, в действие вступает Флот и летят
головы, а она возвращается на Дальний Лондон с чувством выполненного
долга, прикидывая, кого бы еще освободить в следующий выходной.
- Я не хочу больше слушать ничего подобного! Моя Достойная Леди
всегда была ко мне добра и заботлива, - запротестовал я, отчаянно мигая
цветами.
- Доброту на счет не положишь и в ваш Дом не отправишь. Я плачу вам
звонкой монетой - и никто не указывает мне, что говорить в моем
собственном доме.
Я снова не знал, что ответить.
- Вот и ладно, - подвел он итог. - Все решено.
- Когда мне начинать? - выдавил я наконец.
- Вы уже начали.
- Но я должен получить разрешение мадам Чонг.
- Это я беру на себя, - бросил он.
- Но...
- Вы не верите моему слову? - грозно поинтересовался он.
- Нет, мистер Аберкромби, - смиренно вздохнул я, - Где я буду
работать?
- Где потребуется. Надо в библиотеку - идите в библиотеку. Надо
будет слетать в скопление Альбион - летите. Надо будет что-нибудь купить
- покупайте. Все счета отправляйте на мое имя. Я позвоню в банк, оформлю
на вас доверенность.
- А если понадобится изучить вашу коллекцию?
- Я прикажу роботам пропускать вас в любое время дня и ночи - но
только в коллекцию. Остальной дом для вас закрыт. Вам ясно?
- Да, мистер Аберкромби.
- Еще одно.
- Я слушаю.
- Человек по имени Венциа, который в тот вечер поднял цену за
Килкуллена до 350 тысяч, и взвинтил бы сумму гораздо выше, не напутай он
со своим депозитом. Попробуйте выяснить, зачем.
- Возможно, он, как и вы, очарован лицом модели, - предположил я.
- Сомневаюсь.
- Можно поинтересоваться, почему?
- Потому что я никогда не пытался держать свои покупки в тайне, а
он до сих пор ни разу не попытался ничего у меня перекупить.
- Я займусь этим делом, мистер Аберкромби, - пообещал я.
- Не забудьте, - произнес он, отпуская меня.
Вот так я покинул работу у Тай Чонг, которая сочувствовала всем расам,
и поступил на службу к Малькольму Аберкромби, который равно ненавидел
все расы, включая, по-моему, и свою.
4
Дорогая Мать Узора!
За шесть недель, пока я был на службе у мистера Малькольма Аберкромби,
случилось очень многое, и теперь, вновь оказавшись на Дальнем Лондоне, я
хочу изложить вам все подробно.
Но сначала, наверное, я должен остановиться на самом мистере
Аберкромби, ибо ознакомившись с моим первым описанием, вы выражали
некоторую тревогу по поводу моего поступления к нему на службу.
Он в самом деле весьма необычный человек. Первоначально мне казалось,
что он расист, но я ошибся. Вернее будет сказать, что он равно ненавидит
все расы, включая и человеческую. Однако я больше не чувствую себя
неловко в его обществе, вероятно, потому, что ко мне он относится так же
черство, как ко всем остальным, даже к собственной внучке.
И словно в опровержение моего суждения, он способен на проявления
безграничной щедрости и лояльности, хотя не любит, чтоб его за это
благодарили, и в тех случаях, когда я пытался, он становился очень
суров.
Например, по делам мистера Аберкромби я должен был отправиться на
Байндер X. Поскольку Байндер почти не торгует с Внутренней Границей, с
Дальнего Лондона туда уходит всего один пассажирский корабль в неделю, и
когда я обратился за проездными документами, мне сказали, что все места
второго класса уже заняты, а инопланетянам (это человеческий термин для
не-людей, несколько странный, ведь сами люди являются инопланетянами
более, чем на миллионе планет) не разрешено занимать каюты первого
класса, хотя я был в состоянии оплатить такую каюту, и продана была лишь
половина из них. Я доложил о своем затруднении мистеру Аберкромби, он
сделал один-единственный звонок - и вдруг я получил не просто каюту, а
двухкомнатный люкс! Это была такое проявление щедрости, что у меня язык
не повернулся признаться, что сразу после старта я ушел из каюты и почти
все путешествие провел в салоне второго класса, общаясь с другими не-
людьми. Если он не в силах понять сути Дома, как же объяснить ему тепло
и защиту Стада?
Когда я поблагодарил его за избавление от уже представлявшегося мне
унижения, он ответил, что я у него на службе, и следовательно, оскорблен
был он. Его обеспокоило не отношение к инопланетянам, как к существам
низшего сорта; напротив, с этой концепцией он полностью согласен. Но он
не терпит обращения со своими подчиненными, как с низшими существами,
даже если этот подчиненный - я.
Воистину, этот человек создан из одних противоречий. Один из богатейших
людей на Дальнем Лондоне, он может приобрести все, что пожелает, и тем
не менее, деньги его, похоже, не радуют. Его познания в искусстве в
лучшем случае весьма ограничены, однако он потратил на искусство
значительную часть своего состояния. Большинство людей отказываются от
использования роботов и найма на службу не-землян, опасаясь
посягательств первых и презирая вторых, но домом мистера Аберкромби
управляют три робота, а я - единственное одушевленное существо,
допущенное в этот дом. Мистер Аберкромби вложил огромные средства в
местную больницу от имени одного из погибших сыновей, но сам настолько
не доверяет врачам, что предпочитает скорее страдать от очень
болезненной опухоли в нижней части позвоночника, чем позволить им
удалить ее. Он отказывается говорить о своих покойных сыновьях, хотя я
уверен, что он любил их, и постоянно говорит о своих дочери и внучке,
которых - и в это трудно поверить - он ненавидит. Он тратит тысячи
кредитов на свои сады, но ни разу не вышел туда, ни разу не взглянул в
окно. Его манера обращения ко мне крайне оскорбительна, но я уверен, что
он не позволит никому из людей обращаться со мной так же, во всяком
случае, пока я у него на службе. Он платит мне лично так, что едва
хватает на существование, но я знаю, что он заключил очень щедрые
соглашения как с галереей Клейборн, так и с Домом Крстхъонн. Он владеет
огромным запасом вина, виски и прочих человеческих стимуляторов, но я ни
разу не видел, чтобы он употреблял их сам; не предназначено это и для
посетителей, которых у него не бывает вовсе.
У него нет своей библиотеки, ни книг, ни пленок, в доме нет и
развлекательного центра, однако он практически не выходит из дома,
предпочитая контролировать свои фонды и отдавать распоряжения по
компьютеру. Он утверждает, что ему нет дела до инопланетных рас, и в то
же время, стоит мне упомянуть бъйорннов, всегда о них расспрашивает. Его
особенно интересует структура нашего Дома, но он, похоже, абсолютно не
способен понять, что Дом определяется Узором, а не наоборот. Понятия
кровной матери и Матери Узора то удивляют, то возмущают его, и
пренебрегая обществом собственной дочери, он одновременно не может
понять, почему я совершенно равнодушен к своей кровной матери. Он
безумно зол на дочь, за то, что она вышла замуж за человека, который ему
не нравился, что вполне объяснимо, и в то же время для него - загадка,
почему я принимаю, как должное, Узорную Пару, которую Дом подобрал мне,
когда я был ребенком.
Но пожалуй, самое удивительное в этом удивительно своеобразном человеке
- его одержимое увлечение женщиной, которой, может быть, никогда не
существовало, а если она и жила на свете, то умерла семь тысяч лет
назад, или еще раньше.
Именно эта одержимость привела меня к нынешней работе, ибо в поисках
произведений искусства, запечатлевших эту женщину, мистер Аберкромби
пригласил меня в двойном качестве, исследователя и торгового
уполномоченного.
Моим первым заданием было лететь на Байндер X и добыть голограмму с
изображением этой женщины. Пять дней пути прошли без приключений. В
полете я познакомился с рядом декланитов и дарбинцев, которые налаживали
связи своих далеких планет с Байндером.
Оказавшись на Байндере X, я два дня занимался поисками голограммы, и
наконец, смог представиться ее владелице, женщине по имени Ханна
Комсток. Несколько лет назад, когда продали эту голограмму, я
присутствовал на торгах, и покупателем была не она. По-видимому, она
приобрела ее частным образом, позднее.
В мирах Внутренней Границы отношение к не-землянам гораздо либеральнее,
и мне не составило труда получить приглашение к ней в дом, милях в пяти
от центра Форт Родригеса, самого малого из пяти городов на Байндере X.
Прибыв, я объяснил цель своей миссии - я был уполномочен приобрести
голограмму для Малькольма Аберкромби. После первых возражений и
уверений, что она слишком любит эту работу и никогда с ней не
расстанется, миссис Комсток назвала цену, которую я счел примерно вдвое
меньшей ее реальной стоимости. Я передал информацию мистеру Аберкромби,
он сам связался с владелицей и совершил покупку, пока я спал у себя в
отеле.
Явившись в дом миссис Комсток на следующее утро, чтобы забрать
голограмму, я спросил ее, не знает ли она что-нибудь об ее истории. Она
не знала, но купила ее из-за художника, человека по имени Петер
Клипштайн. Его имя было мне незнакомо, и она объяснила, что он открыл
систему Ворона для земной колонизации, и они считают его великим героем.
Поэтому она решила, что имя Клипштайна придает голограмме большую
ценность, во всяком случае, для колонистов на Вороне, и приобрела ее
прежде всего с целью выгодного вложения средств.
Я поинтересовался, не знает ли она о других голограммах Клипштайна, но
она не подозревала о существовании таковых, и сама была удивлена, когда
узнала, что он создал эту, хотя проверила подлинность картины прежде,
чем совершила покупку.
Поскольку на Нью Родезию, мой следующий пункт назначения, корабль
отправлялся только через день, я задержался в местной библиотеке и
вызвал через местный компьютер биографические данные Клипштайна. Это
было ошибкой с моей стороны, ибо в библиотеке оказалось не менее
двадцати семи полных биографий героя. В конце концов я заставил
компьютер просеять биографические сведения и выдать мне историю жизни
этого человека объемом в десять тысяч слов. Сейчас я изложу ее вам в еще
более сжатом виде.
Петер Клипштайн входил в корпус Пионеров Вселенной, подчинявшийся
Правительству. Задача корпуса была составлять карты новых миров и
исследовать возможности их колонизации землянами в ранние годы
Республики, примерно 25 столетий назад. (Очевидно, Корпус Пионеров был
создан на заре Галактической Эры, просуществовал в годы Республики и
Демократии, и был распущен только после прихода к власти Олигархии, лет
четыреста назад).
Нанеся на карту четыре новых мира, Клипштайн прибыл на Ворон, где
обнаружил один обитаемый мир, Ворон II, и руководил терраформированием
второго, Ворона III.
В возрасте 47 лет он вышел в отставку, покинул корпус Пионеров,
поселился на Вороне III, купил огромный участок земли, негодный для
земледелия, и зажил в немыслимой изоляции, удалившись от семьи и друзей.
Демократия была неспособна постоянно следить за всеми пограничными
мирами, которые заселила, и когда Ворон III подвергся нападению
