раскаленный, а меня пронизывает такой мороз, словно я босиком по
снегу ступаю. Даже, пожалуй, хуже. Босиком по снегу мне ходить
доводилось, но так невыносимо, отвратительно холодно мне тогда не
было. Я стискивал зубы и шел, ибо знал, что отчаянье, растущее из
холода - обманчиво, а спокойное желание забыть обо всем -
гибельно.
Когда я увидел, наконец, Тенаха и Халлис, пальцы у меня совсем
закоченели, и я напрасно дул на них, пытаясь согреть. Халлис
сидела, положив голову на плечо Тенаха, он обнимал ее за талию.
Их опустошенные взгляды испугали меня.
- Смотри, Наемник идет! - вяло произнес Тенах.
- Мне холодно, - безучастно промолвила Халлис.
У меня от сердца отлегло: они еще чувствуют холод! Значит, не все
потеряно. Куда хуже было бы, перестань они ощущать этот холод.
Я подбежал к ним и взял их за руки. Даже по сравнению с моими их
руки были холоднее льда.
- Тепло! - воскликнула Халлис, оживляясь.
- Слушай, Наемник, как ты сюда попал? - спросил Тенах. - Нас
затянуло, а ты...
- Потом будешь спрашивать и рассказывать, - оборвал его я. - Надо
выбираться отсюда.
- Куда идти? - деловито спросила Халлис.
Я обернулся, желая указать дорогу - и остолбенел. Дороги не было.
И их след, и мой собственный остыли мгновенно. Мне нечем было
ставить дорожные вехи, я ничего не взял с собой, я положился на
скорость. На то, что успею до того, как след остынет. И проиграл.
Должно быть, на моем лице отобразилась растерянность, ибо Тенах
снова сел наземь и обреченно застонал.
Становилось все холоднее. Костры гасли один за другим. Они
медленно тускнели, Застывая гранитными глыбами. Гранит под ногами
до того раскалялся, что у меня задымились подошвы, а у Тенаха -
штаны, но нам было по-прежнему холодно. Или даже еще холоднее.
- Придумай что-нибудь, Наемник! - тихая мольба в голосе Тенаха
заставила мое сердце сжаться.
- Постараюсь, - кивнул я. - Иначе нам несдобровать. Халлис совсем
уже плохо выглядит.
- Не хами, Наемник! - возмутился Тенах.
Я улыбнулся непослушными губами. Вот, оказывается, до чего Тенах
влюблен! Он не видит тела Халлис и не оценивает. Он видит Ее, как
она есть. Такие, как он, никогда не видят, как старится тело их
избранницы, ибо Она никогда не стареет. Правда, у таких мужей
бывает много хлопот в семейной жизни. Они так влюблены, что
никогда не замечают праздничной прически своей жены или ее нового
платья. И очень не скоро приучаются видеть темные круги под
глазами, оставленные болезнью, или изможденное лицо. Уж я-то
знаю.
Даже и сейчас, когда я похож на обтянутый кожей скелет, Ахатани с
сумасшедшим упорством твердит, что я красив. Их счастье, что они
настолько влюблены. Иначе к моему приходу они бы уже окоченели, и
стали тенями в мире теней.
- Надо попробовать взломать стену, - предложил я, направляясь к
ближайшему костру, уже наполовину ставшему розово-серой громадой.
- Каким образом? - Тенах постучал костяшками согнутых пальцев по
только что возникшему граниту.
- Надо сосредоточиться. Думать. Думать друг о друге. О том, какие
мы хорошие. Как мы друг друга любим. Когда энергия нашего чувства
накопится достаточно, я возьму ее и пробью ею стену. Может быть,
получится.
Халлис удивилась. Тенах вспомнил, как я ощупывал воздух, утыкаясь
пальцами в исходящую от Ахатани святость, и возражать не стал.
Вот и отлично. У меня нет больше силы, кроме силы наших чувств.
Все остальное отморожено раскаленным гранитом.
Тенах нежно взирал на Халлис и думал о ней, она - о нем, а я
- об Ахатани. Она моя жена, и я ее люблю. Люблю? Меня охватил
ужас: я не мог вспомнить ее лица. Я тысячи раз видел это лицо.
Оно склонялось надо мной, когда я лежал в бреду после убийства
Того, чего нет. Оно улыбалось мне поверх кастрюль и сковородок.
Каждую ночь оно глядело на меня с моей подушки. Я отчетливо помню
подушку, каждую вмятинку на ней, каждую складочку. Но лица моей
жены не было. Я напрягся и позвал его из глубины памяти - и от
меня ускользнул цвет ее волос, рассыпанных по плечам, и запах ее
кожи. Почему я не могу вспомнить лица женщины, которую я люблю?
Люблю? Я изнемогал. Холодный комок в груди мешал даже
рассердиться по настоящему. Тенаху и Халлис все-таки легче: их
двое, они вместе, они видят друг друга. И стараются вовсю.
Я протянул к ним руку, ощупал воздух и мысленно выругался. Все
напрасно. Того, что я нашел, недостаточно, чтоб сломать не то,
что стену - детскую игрушку.
Гиблое наше дело.
И тут из соседней стены, испуганно озираясь, вышла Ахатани со
свертком в руках.
Я сорвался с места, бросился к ней, коснулся руками ее щек. Я
держал в своих ладонях это любимое, постыдно забытое лицо, и
лепетал бессмысленно: "Девочка моя... девочка моя... девочка
моя..."
- Как хорошо, что я тебя нашла! - Ахатани успокоенно прижалась ко
мне. Я обнял ее. Руки мои дрожали.
- Как ты сюда попала?
- Я пошла за тобой, - прошептала Ахатани мне подмышку.
- Но ты же не умеешь... не знаешь, как...
Ахатани покачала головой, не отрываясь от меня.
- Когда ты лежал больной, ты очень сильно бредил. Я сама не
знала, что я все это так хорошо запомнила и сумела связать.
Хаос, царящий в моих мыслях, понемногу прояснялся.
- Весело, нечего сказать! Но я же распорядился никого за собой в
храм не пускать. Туда что, уже ворвались?
Ахатани опять помотала головой.
- Там все в порядке, толпу не пропустили. Я просто попросила.
- Ты - что?!
- Попросила. Сказала, что я должна принести тебе плащ. Меня
пустили.
- Какой плащ?!
- Не знаю, - пожала плечами Ахатани. - Я его в сундуке нашла. Я
почувствовала, что ты меня зовешь, и тебе холодно. Тогда я
побежала домой и стала искать. И нашла этот плащ. Не знаю, откуда
он, я его никогда на тебе не видела. А потом я пошла в храм,
постучала и попросила твоих воинов меня впустить.
Я гладил ее волосы - такие красивые, такие бесконечно теплые.
Мои руки вновь обретали чувствительность.
- Да, плащ - это здорово. На какое-то время он меня согреет.
Ахатани поежилась.
- Здесь и вправду холодно.
- Надень-ка лучше сама.
- Потом. Сначала ты согрейся. У тебя руки совсем холодные.
Разумная мысль. Ахатани пришла последней, и ей пока еще довольно
тепло, а я уже замерзаю. Даже сильнее, чем Тенах и Халлис, их
ведь двое.
- Надевай скорее, ты весь дрожишь.
- Я не дрожу, - возмутился я, постукивая зубами, и развернул
плащ. Блеск серебряной пряжки едва не ослепил меня. В руках я
держал плащ моего Наставника Гимара, Повелителя Мертвых. Ай да
Ахатани. Вам бы такую жену. Дудки. Это моя жена, а вы ищите себе
сами.
Я надел плащ. Словно сухой и теплый южный ветер коснулся меня
своими пальцами! Тепло окутывало меня, струилось с моих плеч.
- Ну, теперь прорвемся! - Я на радостях обнял Тенаха и Халлис.
- Как тепло! - воскликнула Халлис.
- Ахатани, радость моя, иди сюда!
Мы тесно прижались друг к другу, и плащ Повелителя Мертвых щедро
одарил нас своим теплом. Мои губы, руки, ступни покалывало:
все-таки я немного обморозился.
Тени придвинулись совсем близко, они уже лизали наши ноги, но
теперь нам было безразлично.
- Подумать только, - блаженно вздохнула Халлис, - если бы ты не
пришла, мы бы все замерзли.
- Меня чуть не съели по дороге! - гордо пожаловалась Ахатани.
Таак... Час от часу не легче. Ладно, дома разберемся.
- Согрелись?
Тенах энергично кивнул, Халлис улыбнулась.
- Тогда давайте продолжим.
Когда Ахатани объяснили, что нужно делать, она ничуть не
удивилась. Замужем за воином-магом и не такого насмотришься.
Мы встали в круг, положив друг другу руки на плечи, словно
собираясь отплясывать свадебный танец. Должно получиться, должно!
Кровь текла по моим жилам быстрее, мысли больше не замерзали на
полдороге. Ахатани улыбалась мне, и я ощутил весь восторг
влюбленного, впервые сообразившего, что ему отвечают взаимностью.
После долгого лета к нам наконец-то пришла весна.
Тенах шептал какие-то нежные слова, бессмысленные и
восхитительные, сам того не замечая. По лицу Халлис текли слезы.
Сила нашей радости удесятерялась, собиралась воедино.
- Пора! - я протянул к ней руку, взял ее и с размаху ударил в
стену. Темный гул поплыл над головами. Стена дрогнула, по ней
поползла трещина, расширяясь с каждым мигом. Мы шагнули в пролом,
и гранитная стена вновь стала пламенем. Его холодные языки лизали
нас, и мы вышли из мира на краю миров, на перекрестке Тьмы и
Тьмы.
Странно еще, как мы не попадали парням Тенаха на головы.
Настоящие воины Ордена - даже бровью не повели, когда мы
свалились им ниоткуда посреди них! Я первым вскочил, выдернул
стрелу и нож. Все, проход из нашего мира в иные закрыт. Теперь
нас никто не догонит, даже если очень захочет.
Оставалось только справиться с толпой. Судя по смутному шуму,
доносящемуся снаружи, за время нашего отсутствия толпа изрядно
увеличилась в размерах.
- Как они там снаружи? - спросил я.
Воин устало пожал плечами.
- Бесятся. Все вопят, что они с вами сделают, когда вы выйдете.
- Ну, тут они сильно ошибаются, - я протянул нож Тенаху. - С
мечом тебе было бы сподручнее, твое преподобие, но у меня только
один.
Тенах улыбнулся нехорошей улыбкой. После пребывания на
перекрестке Тьмы и Тьмы уже ничто мирское не могло внушить ему
страх. Он готов был биться с ордами чудовищ.
- Первым пойду я. Последним - Тенах. Будешь нас прикрывать, - я
выдернул из стенных колец два горящих факела и протянул их
женщинам. - Никого к себе не подпускайте. Как кто попробует
подойти, суньте ему огнем промеж глаз.
Ахатани и Халлис кивнули. Меч, нож и два факела. Негусто.
Особенно если учесть, сколько народу поджидает там, снаружи. Но
они всего лишь люди. Мы пробьемся.
- Открыть двери, - распорядился я.
- Погоди, Наставник, - возразил один из воинов. - А мы на что?
Я призадумался. Можно было счесть, что я частично сошел с ума и
попросту забыл об их присутствии. Можно прибегнуть к их защите.
Но если воин-маг, глава Боевого Ордена, Святая и Избранница Богов
так единодушно напрочь забыли о присутствии вооруженных воинов, и
действуют, словно они совсем одни, это не может быть не
случайностью, ни помрачением рассудка. С ума сходят все-таки
поодиночке. Нет, мы в своем уме. И все-таки мы почему-то не
должны брать этих людей с собой.
- Вы нам не понадобитесь, - чуть не сказал я, но это звучало бы
оскорбительно. Вместо этого произнес совсем другие слова.
- Вы останетесь здесь и, если понадобится, будете отвлекать от
нас толпу. Ясно?
Что за идиотский приказ! Воины нехотя кивнули.
- Открыть двери!
При виде нас толпа чуть подалась назад и уплотнилась. Я сжал
покрепче рукоять меча и шагнул.
Из толпы вылетел первый камень. Он был брошен сильной и умелой
рукой, и угодил мне прямо в грудь. Я видел его. Но я его не
почувствовал! Камень отскочил от меня, как детский мячик от
стены.
Не успел я удивиться, как на нас посыпался град камней. Толпа
состояла не из одних только дураков, и никто не горел желанием
вступать с нами в бой. Они предпочли забить нас на расстоянии. Но
мы не пытались броситься на толпу или вновь укрыться в храме. Мы
даже не уклонялись. Мы стояли и обалдело таращились друг на
друга. Камни отскакивали от нас, не причиняя ни малейшего вреда.
У наших ног уже образовалась изрядная куча камней.
- Что это значит? - изумленно спросила Халлис.
В воздухе свистнула стрела - и отскочила от ее волос. Я
засмеялся.
- Пойдем отсюда! - я взял Ахатани за руку, перешагнул через камни
и спокойно пошел на толпу. Тенах и Халлис следовали за нами.
Какое-то время в нас еще швыряли камнями. Один из камней отскочил
прямо в лоб какому-то верзиле. Глядя, как он падает, я мельком
подумал: "Поделом!"
- Чудо! - завопил кто-то в толпе, и после минутного колебания она
истерически подхватила возглас. Перед нами расступались с тем же
усердием, с каким только что пытались прикончить.
- Бессмертные... - шептали в размыкающейся толпе, - бессмертные...
