его в стога".
На кострище я наткнулся довольно скоро. Рядом лежал изрядный запас
хвороста. После недолгого раздумья я решил разжечь костер. Конечно,
лучше, если костер разожгут те, кто делал надпись на кинжале. Но, хотя
туман и начинал редеть, мне вовсе не улыбалось провести ночь без огня
в этих местах. И вообще: пусть знают, что я их не боюсь!
Глупо, ребячески. Но я не мог быть иным в эту ночь.
Я сидел у костра и подкреплялся хлебом и медом из своих дорожных
припасов. Туман почти рассеялся. В небе стояла полная луна, большая и
чистая. Остатки тумана окружали ее нежно мерцающим ореолом. Вереск
снова начинал звенеть. Этот звон, тихий и настойчивый... и лунный
свет... я тряхнул головой. Так нельзя! Надо собраться. Нельзя давать
вереску такую власть над собой. Особенно сейчас, когда туман осел, и
над лугом сияет бледная, полупризрачная радуга. Я никогда раньше не
видел лунной радуги. Я глядел на нее, как зачарованный, и не сразу
заметил всадника.
Трудно сказать, как на самом деле выглядит укрытый плащом всадник в
седле, какого он роста. Но мне он показался высоким. Конь его ступал
неслышным шагом, но приближался он быстрее, чем самой бешеной рысью. В
ярком лунном свете я даже издали мог различить серый плащ, светлые
волосы, повязанные гибкой веткой через лоб, уверенные движения рук.
Делая вид, что ищу что-то в сумке, я украдкой достал троелистник и
поднес его к глазам.
Вот оно! Конечно, таким манером конь и шагом до тебя доберется в
мгновение ока. Он вообще не ступал по земле, он шел по ветру, не
приминая травы. И как я раньше мог не заметить, что он не касается
земли? Почему мне казалось, что трава обвивает копыта? Ветка тоже
оказалась обманом: голову эльфа охватывал серебряный обруч. И плащ его
не был серым. Он сиял нежной зеленью, как юная весенняя трава. Не
шелк, не бархат, что-то совсем другое, пронизанное золотистым и
радужным сиянием росы.
Я так засмотрелся, что когда сообразил спрятать троелистник, было уже
поздно.
- Ты взял троелистник с собой, Наемник? - улыбнулся эльф. - Даже ты?
Я покраснел до корней волос, как мальчишка, застигнутый за непотребным
занятием.
- Оставь его, если хочешь, а можешь и убрать. Он тебе не понадобится.
Я неловко убрал троелистник за пазуху. Перемены облика не произошло.
Плащ эльфа по-прежнему струился в свете костра зеленым золотом, обруч
мерцал прохладно и спокойно.
- Извини, что заставил тебя ждать, - произнес эльф, садясь у костра. -
Я думал ты будешь искать место дольше.
Час от часу не легче! Выходит, надпись на кинжале предназначалась
лично мне?
- Я бы и искал дольше, доведись мне разбирать ваше послание самому, -
проворчал я. - Разве нельзя было написать как-нибудь по-другому? А
если бы я не догадался, что это не просто стихи?
Эльф покачал головой.
- Нельзя. Мы не могли рисковать! Вдруг кто-то прочтет и расшифрует
послание кроме тебя и Морайха? Слишком многие охотятся за вашими
детьми.
Мой расколотый мир заново воздвигся из руин, и его бывшими обломками
мне еще раз угодило по голове. Я испытал невыразимое облегчение и ни с
чем не сравнимый стыд. Почему мне сразу не пришло в голову самое
простое: эльфы не покушались на детей, они их защищали! Почему? А кто
я, собственно, такой? Что за шишка на ровном месте, чтобы эльфы обо
мне заботились и защищали моего ребенка? Вот и не подумал. Мне,
дураку, легче оказалось допустить, что эльфы виновны. И не мне одному.
Ладно, теперь уж я все узнаю, обо всем расспрошу. Только не надо
торопиться.
Эльф сел у костра и с наслаждением протянул руку к огню. На тыльной
стороне его левой руки тянулся под рукав еще совсем свежий шрам.
- Так это ты был у меня дома? - сообразил я.
Эльф кивнул.
Я хотел сразу наброситься с расспросами. Едва удержался:
нехорошо как-то.
- Не хочешь перекусить? - предложил я, указывая на свои припасы.
На мгновение эльф потерял выдержку, и его передернуло от отвращения.
Потом он углядел что-то, и лицо его мигом прояснилось.
- Если можно, меду я бы поел. Ты прости, я знаю, у людей в обычае
делить в знак дружбы хлеб и прочее, но я просто не могу есть... этого!
- он указал на еду, не касаясь ее даже кончиками пальцев.
- Почему? - опешил я.
- Не могу. Раньше - другое дело, хотя и раньше ваша еда нам не очень
годилась. Эльфы, живущие с людьми, старились прежде времени и умирали
не в срок, и все из-за еды. А теперь и вовсе скверно. Силы Зла взяли
власть над землей, над людьми. Вы все им пропитаны, и все, что вы
делаете своими руками - тем более. Хлеб, испеченный и разрезанный
человеком, отравил бы меня. Мы не можем больше с вами жить - мы
болеем, умираем, сходим с ума.
Так вот почему последние эльфы покинули человеческие жилища!
Слыхал я об этом и раньше, а вот в толк взять не мог.
- Значит, наши пути разошлись? - медленно спросил я.
- Не совсем. Есть все же средства. Если среди нас растет человеческий
ребенок или хотя бы полуэльф, он не заражен злом, и мы привыкаем.
Потом нам легче бывать среди людей. Не жить, конечно - бывать. Это
должна быть уж совсем безумная любовь или долг редкой дружбы, чтоб
эльф ушел жить к людям.
- Так вот зачем вам нужны дети! - невольно воскликнул я.
- Именно нам они и нужны. Силам Зла они ни к чему. Просто они пытаются
помешать, не допустить. Хоть бери и похищай этих детей, честное слово!
- Похищай? - усмехнулся я.
- Мы никогда этого не делаем! - вспыхнул эльф. - Как ты мог такое
подумать.
- Успокойся, - сказал я. - Я этого не думаю.
И про себя добавил: "Уже не думаю".
- Только вот насчет подменышей растолкуй. Это слухи или правда?
- Правда, конечно. Мы менялись детьми, по уговору. Только ничего
хорошего из этого не вышло. Раньше получалось, а теперь... вокруг
люди... и эта ваша еда, и вещи... что с нашими детьми делалось - ты не
поверишь! Неделя-другая, и они превращаются в уродов и идиотов. И они
едят, постоянно едят, все время едят! Ваша пища для нас не просто
отрава, она вдобавок нас не насыщает. Вот эти бедняжки и едят. Чистое
разорение! - эльф помрачнел. - Ну, и обращаться с ними начинают
ужасно. Бессмысленные уроды и прожоры. Но все же так жестоко... я не в
силах этого понять. Конечно, мы не можем допустить, чтоб ребеночка
мучили, и забираем его обратно, а человеческого ребенка возвращаем, и
лечить наших детей потом приходится долго. Так что с обменом детьми
ничего не вышло, сам понимаешь.
- Я-то понимаю. А ты как себе мыслишь: какая мать отдаст свое дитя в
чужие руки? Такого маленького?
Эльф вздохнул.
- Еще бы. А положение - хуже некуда. Будь дело только в том, чтоб
привыкнуть к человеку, Силы Зла не стали бы красть детей у нас из под
носа. Да и мы бы так не старались: разошлись наши пути - ну и
разошлись. Потом сойдутся. Нет, не в том дело. И не на всяких детей
охотится Зло. И ваших с Тенахом сыновей облюбовали недаром.
У меня пересохло в горле.
- А что такого в наших детях? Почему это все собираются лишить нас
наших сыновей?
- Не все. Мы не собираемся. Но они нам очень нужны. Ты можешь
отказаться, Наемник. Дело добровольное, сам понимаешь. И мы будем
помогать тебе охранять их и дальше, даже если ты откажешься. Но покоя
им не знать до конца жизни.
Во мне закипал гнев.
- По какому праву вы распоряжаетесь моими детьми?!
- Не распоряжаемся, - устало покачал головой эльф. - А вот право у нас
есть. Не кипятись, выслушай сначала.
- Я слушаю, - я не без труда подавил гнев и устроился поудобнее,
приготовившись слушать.
- Видишь ли, у нас сложные отношения с холодным железом. Сталь нашего
оружия не совсем обычна. Да ты, верно, заметил?
- Заметил, - кивнул я.
- Вот видишь. В мирное время мы бы обошлись и тем, что есть, но сейчас
настала пора ковать новое оружие.
- Ну и что? - не понял я. - Вам ведь его гномы куют, разве нет?
Эльф откинул голову и откровенно рассмеялся.
- Я погляжу, люди ничего о нас толком не знают. Одни легенды и байки.
Нет, Наемник, гномы нам оружие не куют. Или, вернее сказать, такое
случается, но очень редко, и это не лучшее наше оружие, хотя гномы -
мастера отменные. Нет, Наемник, оружие наше куется среди нас. Но пока
оно не выковано, нам за железо не взяться. Кузнецом должен быть
человек. Человек, воспитанный эльфами.
- Значит, наши дети... - задумчиво протянул я.
- Как никто другой, - кивнул эльф. - Сам подумай. Дети, которые еще в
чреве матери побывали на границе Тьмы и Тьмы - и вернулись живыми!
Хотя, конечно, это не их заслуга.
- Как раз их, - возразил я. - Без них у нас бы сил не хватило на
возвращение.
- Тем более. Сам видишь, Наемник - дети недюжинные. И звезды, под
которыми они родились - такое расположение звезд бывает нечасто. Это
звезды эльфийских кузнецов и оружейников. Наконец, ты и сам куешь
оружие, так что твой Тайон - сын кузнеца и оружейного мастера. Да Силы
Зла полмира растерзают и замучают, чтоб только добраться до ваших
детей.
- Выходит, только у вас они в безопасности?
Я не могу терять Тайона. Больно, ох как больно! Бедная Ахатани...
- Да. Сегодня утром у тебя в доме я едва поспел вовремя. Будь это
прежний дом, выстроенный Гимаром, я бы вообще не смог туда попасть, а
так только замешкался.
Дом Гимара сгорел. От него остался один фундамент. На нем я и выстроил
свой дом, тоже защищенный от магии, но гораздо слабее.
Что ж, нет худа без добра.
- А что там такое было? - задал я, наконец, вопрос, мучивший меня все
это время.
Эльф брезгливо поморщился.
- Редкостная мерзость. Даже не знал, что маги Зла могут владеть силами
стихий.
- Ты - и не знал? - удивился я.
- Как видишь. Будем надеяться, что это единственный случай. Как бы то
ни было, оно не вернется. Я загнал его обратно, туда, откуда оно
вышло.
- Загнал? Погоди... а кровь чья же? Твоя? - я уставился на раненую
руку эльфа. Шрам свежий, но заживший... ах, да, я же и забыл, что раны
у них затягиваются быстрее, чем у людей.
- Моя, - спокойно ответил эльф.
- А почему след идет до окна - и все?
Эльф снова засмеялся.
- А ты собирался отыскать меня по кровавому следу? Увы, Наемник.
Раненого эльфа по следу крови можно найти в доме, на мостовой в городе
- словом, там, где нет живой земли или камня. Кровь эльфа встает из
земли травой. Твой сад сейчас значительно гуще прежнего.
Не просто гуще, а значительно. Выходит крови он потерял много. Стыд
вновь ожег меня. Я думал о нем плохо, а он истекал кровью, защищая
моего сына.
- Ты уверен, что оно не вернется? - я поежился, представив себе
возвращение стихийного Зла.
- Вполне. Я перевернул или сдвинул все, чего оно касалось или могло
коснуться.
А ведь верно! Старый прием: если нечисть не убита, а лишь изгнана,
быстро передвинь, вылей, разбей, порви, переверни все, чего она
касалась, и она не сможет вернуться. Вот почему вся комната выглядела
"сдвинутой". Будь у меня спокойно на душе, я бы, может, и сам
догадался.
- Получается, я должен отдать вам детей? - эти слова дались мне с
огромным трудом, они просто застревали у меня в глотке.
Эльф легко улыбнулся.
- Что ты, Наемник. Они еще так малы, что умрут без матери. Вам всем
придется жить неподалеку.
Снова облегчение пополам со стыдом. К сожалению, я привык во всем
сначала подозревать дурное, и лишь затем видеть хорошее. Уж такая у
меня работа.
- Это хорошо. На это можно согласиться.
- Можно, Наемник. Ведь если вы расстанетесь с детьми совсем, вас будет
ждать неприятная неожиданность. Время в наших краях течет совсем
по-иному: иногда медленнее, а иногда намного быстрее. Отсюда, кстати,
дурацкие байки о нашем бессмертии. Если вы оставите ребеночка на
неделю, встретить его вы рискуете десятилетним. Хлопот для вас,
конечно, меньше, но сомневаюсь, что его мать это обрадует.
- Конечно, нет. Но, послушай, погоди... как же мы можем к вам уйти? Я
ведь Страж Границы! И нечисть...
Эльф вновь улыбнулся. На сей раз его улыбка оказалась бесконечно
грустной.
- С нечистью и ваш Боевой Орден неплохо справится. А граница... разве
