эльфами не один год, они были неизвестны и непонятны.
- Теперь на всех хватит, - сказал он Ахатани, - только не
останавливайся.
Старое заклятье, которым эльфы частенько помогали людям. Оно не может
сделать тебя богатым, и уж никоим образом не прибавит денег в кошельке
- эльфы такими делами не занимаются. Но покуда ты отмеряешь полотно,
черпаешь муку из ларя или наливаешь вино, они не кончатся, пока ты не
прекратишь делать то, что делал. Не до бесконечности, разумеется:
самого сильного заклятия хватает на сутки, а обычный срок его действия
- от восхода до заката. Но пока оно действует, знай работай. Главное -
не останавливаться. И еще важно, чтобы штука полотна, ларь с мукой или
кувшин вина были действительно последними в доме: если есть еще
припасы, заклятие не подействует. Котелок, из которого черпала
Ахатани, был последним и уже наполовину опустел, а мою добычу еще
предстояло освежевать, разделять и приготовить. Но теперь в этом уже
не было нужды. Ахатани черпала и черпала из котелка, валясь с ног от
усталости, но не останавливалась. И до тех пор, пока все не
насытились, мясо и отвар в котелке не убывали, и подкрепляли силы куда
лучше обычной еды.
Увидев, что спасенные, по крайней мере, с голоду не помрут, мы с
Тенахом и Халлис занялись другим делом. Надо было разобраться, кто из
каких краев, а ведь не все даже имя свое помнили. Мы помогали им
вспомнить до рассвета, и когда последний из спасенных, обрел, наконец,
рассудок, я едва не потерял от усталости свой. Делал я это не без
задней мысли: мне хотелось как можно скорее обнаружить столичных
соглядатаев. Мы их нашли, собрали вместе, и велели отправляться,
откуда пришли, иначе хуже будет. На мой взгляд, хуже некуда, но они
поверили. Тайон и Тенхаль, бродившие где попало, лишь бы не соваться
Эррону на глаза, вскоре принесли мне довольно странную находку.
- Смотри, - сказал Тенхаль, вываливая передо мной нечто странное,
- это все, что осталось от Города. Больше мы тут ничего не нашли.
Я нагнулся и посмотрел. Это были куклы. Тела их были проработаны
резчиком очень тщательно, одежда сшита на совесть, но лиц у кукол не
было. Даже глаза или рот не намечены. У одной из кукол был порван
воротник. Вглядевшись, я по одежде признал того доброжелателя,
которого тряс за шиворот у городской стены.
Когда настала пора отправляться домой, все мы едва на ногах стояли, но
отдыхать здесь, в этом жутком месте я не хотел. И никто не хотел.
Пошатываясь, держась руками за головы, мы двинулись в путь. Перед
глазами все плыло. Может, от усталости, а может, и нет. Во всяком
случае, мы прошли недельный путь за день. И не вздумайте спрашивать
меня, как! Почем я знаю? С нами был Эррон, а эльфы на такие штуки -
мастера. И все тут.
Не помню, что мы ели. Наверное, что-то очень вкусное. Эльфийская еда и
повседневная слаще меда, пьянее вина и сытнее хлеба, а к нашему
возвращению они расстарались по-праздничному. Но я был не в силах
разобрать - то ли мне снится, что я ем, то ли я засыпаю за едой. До
сих пор понятия не имею, что из этих явств я съел на самом деле, а что
мне приснилось. Проснулся я утром в своей постели, хотя и напрочь не
помню, как я туда попал.
Позднее утро уже плавно перетекало в полдень, когда мы вчетвером
собрались под раскидистым деревом, расположились в холодке и принялись
уплетать остатки вчерашнего пиршества. Чуть позже к нам присоединился
Фарх. Мы с удовольствием выслушали его рассказ о злоключениях Харрана,
которого заели-таки комары. Какое-то время он отлеживался на
четвереньках, покусанной задницей кверху, а когда смог толком
распрямить закоченевшее тело, убрался с глаз долой. Еще бы - после
такого позора. Фарх радовался, как ребенок. Я же понимал, что столица
не простит нам ничего. Ни своих людей, изгнанных нами обратно, ни
Харранову задницу. Но думать об этом сейчас мне не хотелось. Мирное,
тихое утро, и надо им наслаждаться. Подумать обо всяких пакостях
всегда успею.
Как всегда, неслышно подошел Эррон.
- У меня для вас новости, - сказал он. - Приятные.
Мы, разумеется, тут же принялись его расспрашивать.
- Этот ваш Город, оказывается, не просто ловушка. Маги Зла высасывали
силы из живых людей для своего чародейства. Крепость на этой силе
построили даже. А когда Город исчез, вся сила вернулась к людям
обратно. Представляете, что сталось с этой крепостью?
Я представил, и видение схлопывающейся внутрь крепости почти
уничтожило память о том, как выглядел Город сквозь пробитую мной
стену. Он лежал передо мной, как развалившееся сырое мясо. После слов
Эррона я, пожалуй, смогу забыть, это зрелище.
- Ну, если б не дети... Кстати, а где они? - спросила Ахатани. - Я их
с утра не видела.
- Где им и следует быть, - ответил Эррон, - в кузнице. Сегодня они в
первый раз будут работать самостоятельно.
- Вот бы посмотреть! - невольно вырвалось у Тенаха и Халлис.
Эррон улыбнулся и покачал головой.
- Нельзя. Вот разве только Наемнику можно. Он сам - кузнец и оружейный
мастер. А если кто другой, ничего не выйдет.
- Что поделаешь, - вздохнул Тенах. - Иди, Наемник, посмотри. Потом
расскажешь.
Нечего и говорить, что я не заставил себя упрашивать.
Но рассказывать об увиденном... не знаю, как и рассказать. Но я понял,
почему эльфийских кузнецов учат с малолетства. Все другое.
Совсем-совсем другое. Я видел, что делают Тайон и Тенхаль, и почти
всегда понимал, но сам не смог бы. И никто из обычных людей не смог
бы. Даже Гимар.
Лица мальчиков были отрешенными и бледными, несмотря на жар пылавшего
горна. Я смотрел, как околдованный. Я видел, какие чары вплавлялись в
сталь. Этот клинок никогда не подведет своего бойца. Эльфийское оружие
никогда не подводит.
Клинок, возникавший у меня на глазах, не был особенно ярким или
блестящим. Но по сравнению с ним даже лучшая сталь, вышедшая из рук
человека, казалась пористой, ломкой, тусклой и какой-то потной.
Труд был окончен к вечеру, когда туман уже заволакивает низины. На сей
раз он был густым, как молоко. Эльфы сгустили его для того, чтобы
мальчики могли правильно закончить отпуск стали. Тенхаль вскочил на
заранее оседланного коня, Тайон подал ему меч, и мгновением позже
всадник исчез в тумане.
- Неплохо для первого раза, а, Наемник? - одобрительно сказал Эррон.
- И это ты называешь "неплохо"? - возмутился я, не в силах изгнать из
памяти дивное сияние клинка. Эррон истолковал мои слова по-своему.
- По-моему, неплохо. Конечно, это еще далеко до совершенства, но для
первого раза вполне недурная работа. Скажу тебе по-секрету: они
собираются подарить меч тебе. Надеюсь, ты не побрезгуешь.
Я засмеялся.
- Еще бы! И вот что, Эррон. У меня есть одна маленькая просьба. Когда
ты подходишь ко мне, топай сапогами погромче, ладно?
Эррон тоже засмеялся.
- Тебе это не поможет. Учись слышать. Ничего, еще годик-другой, и ты
научишься.
И с этими словами он развернулся и исчез в тумане.
Я побрел домой, все еще очарованный увиденным.
Ахатани, как всегда, не ложилась, дожидаясь меня. Мы перекусили на
скорую руку, переговариваясь шепотом. А потом я, по своему
обыкновению, с разбега прыгнул в постель. И тут же с воплем вылетел
обратно. Простыня волочилась за мной. Ее приклеило к моей голой спине
что-то липкое и донельзя холодное.
- Ч-что это?! - возопил я, переводя дыхание.
Ахатани обследовала меня со всей тщательностью.
- По-моему, вишневый сироп, - сказала она. - Холодненький, из погреба,
со льда.
- Тайон, паршивец! Так вот зачем он лазил в погреб!
Носик у Ахатани сморщился от усилия сдержать смех, но верхняя губа
предательски дрожала.
- Смейся, смейся! - проворчал я. - Вот если бы ты вляпалась...
- То тебе было бы меня очень жалко. - Ахатани приподнялась на цыпочки
и поцеловала меня в кончик носа. - Пойдем, это надо отмыть.
- Да уж, - буркнул я, завернувшись в простыню, окончательно к ней
приклеившись, и последовал за Ахатани.
- Ну и жизнь, - бурчал я, пока Ахатани поливала меня теплой водой,
- делаешь детей, не спишь, так они же тебе и потом спать не дают.
