И она быстро узнала это.
73.
Командир Лизиформ ходил взад и вперед по своей каюте.
- Не было смысла губить корабль, - говорил он. - Никакого смысла.
Его политический советник спокойно сидел на стуле и водил глазами за
мечущимся туда-сюда собеседником.
- Да, конечно, - согласился он.
- Варварам что терять? Им в любом случае остается жить несколько
десятилетий. Для них жизнь ничего не значит.
- Да, конечно.
- Но все-таки я в жизни не видел, чтобы поселенец сделал такое.
Может, это новая фанатичная тактика, и у нас нет защиты от нее. Что, если
они пошлют против нас управляемые корабли, но без людей на борту?
- Мы можем целиком роботизировать наши корабли.
- Это не поможет. Мы не можем позволить себе терять корабли. Нам
нужно иметь щитовой нож. Нечто такое, что пройдет сквозь щит.
- Тогда и они сделают такое же, и нам придется изобретать ножеупорный
щит, и им тоже, и так оно и пойдет на высшем уровне.
- Нам нужно нечто совершенно новое.
- Ну, - сказал советник, - может что-то и подвернется. Но ведь
главным в вашей миссии была не солярианка с ее роботами, верно? Было бы
неплохо, если бы нам удалось снять их с поселенческого корабля, но это
дело второстепенное, не так ли?
- Все равно Совету это не понравится.
- Это уж МОЯ работа - позаботиться насчет этого. Главное, что
Амадейро и Мандамус ушли с корабля и теперь на пути к Земле в скоростном
челноке.
- Это верно.
- А вы не только отвлекли поселенческий корабль, но и задержали его.
Это значит, что Амадейро и Мандамус покинули корабль незамеченными и будут
на Земле раньше варварского капитана.
- Полагаю, что да. Но что из того?
- Сам хотел бы знать. Если бы только Мандамус, я бы и внимания не
обратил. Не велика персона. Но Амадейро? Бросить политическую борьбу дома
в трудное время и ехать на Землю? Здесь должно быть что-то исключительно
важное.
- Но что? - командиру, видимо, было страшно досадно, что он так
близко, почти фатально впутался в дело, которого совершенно не понимает.
- Понятия не имею.
- Вы не думаете, что могут быть тайные переговоры на высшем уровне о
какой-нибудь модификации мирного заселения, о котором говорил Фастольф?
Советник улыбнулся.
- Мирное заселение? Если вы так думаете, то значит не знаете нашего
доктора Амадейро. Он не поедет на Землю, чтобы заменить пару пунктов в
мирном соглашении. Его идеал - Галактика без поселенцев, и если он поехал
на Землю... Ну, могу только сказать, что не хотел бы в это время оказаться
в шкуре поселенческих варваров.
74.
- Я уверен, друг Жискар, - сказал Дэниел, - что мадам Глэдии неплохо
без нас. Ты можешь чувствовать это на расстоянии?
- Я определяю ее мозг слабо, но безошибочно. Она с капитаном, заметно
перевозбуждение и радость.
- Великолепно, друг Жискар.
- Для меня не так уж великолепно. Я в состоянии некоторого
расстройства и сильного напряжения.
- Мне больно это слышать. Могу я спросить о причине?
- Мы были здесь, когда капитан договаривался с аврорским кораблем.
- Да, но сейчас аврорский корабль ушел, так что капитан, похоже,
договорился удачно.
- Он сделал это таким манером, о котором ты, видимо, не знал. Хотя
капитана здесь не было, мне нетрудно было почувствовать его мозг. Он был
переполнен напряжением и тревогой, а под этим собиралось и усиливалось
чувство потери.
- И ты мог определить, что за потери?
- Не могу описать мой метод анализа таких вещей, но потеря, похоже,
была не того типа, какой я раньше ассоциировал с потерей вообще или с
потерей неодушевленного предмета. Тут было чувство потери определенного
лица.
- Леди Глэдии?
- Да.
- Но это естественно, друг Жискар. Он стоял перед возможностью
передать ее на аврорский корабль.
- Для этого чувство было чрезмерно интенсивным. Рыдающее чувство.
Это единственное слово, какое я могу придумать в этой связи. Это была
потрясающая скорбь, ассоциирующаяся с чувством потери. Словно леди должна
была уйти куда-то в недосягаемое место.
В конце концов, все могло быть исправлено в будущем. Но нет, тут
словно леди должна умереть и стать навеки недостижимой.
- Значит, он чувствовал, что аврорцы убьют ее? Но это, разумеется,
невозможно.
- Это верно, что невозможно. Но дело не в этом. Я чувствовал нить
ощущения личной ответственности, связанной с глубоким страхом потери. Я
обыскал другие мозги на борту и пришел к предположению, что капитан
намеренно послал свой корабль на столкновение с аврорским.
- Но этого тоже не может быть, - сказал Дэниел.
- А я принял это. Моим первым побуждением было изменить эмоциональный
настрой капитана и вынудить его изменить курс, но я не смог. Его мозг был
насыщен решимостью и, несмотря на тревогу, напряжение и страх потери,
такой уверенностью в успехе...
- Как же могли одновременно существовать страх потери и чувство
уверенности в успехе?
- Друг Дэниел, я перестал удивляться способностям человеческого мозга
содержать одновременно две противоположные эмоции, я просто принимаю их.
В данном случае, если бы я попытался изменить мозг капитана в смысле
перемены курса корабля, я мог бы убить его. Этого я не мог сделать.
- Но в этом случае могли бы умереть люди на корабле, включая мадам
Глэдию, и еще несколько сотен человек на аврорском корабле.
- Они НЕ должны были умереть, если капитан был прав в своей
уверенности в успехе. Я не мог бы принести одну верную смерть, чтобы
предупредить всего лишь вероятность смерти многих. В этом-то и трудность,
друг Дэниел, с твоим Нулевым Законом. Первый Закон имеет дело с
индивидуумом, а твой Нулевой Закон имеет дело с неопределенной группой и
вероятностью.
- Люди на борту этого корабля не неопределенная группа, это собранные
вместе отдельные индивидуумы.
- Но если я должен был принять решение, то оно повлияло бы
непосредственно на судьбу одного индивидуума. Тут я ничего не могу
поделать.
- Но все-таки ты что-то сделал?
- Я в отчаянии пытался воздействовать на мозг командира аврорского
корабля после Прыжка, который приблизил нас к нему, но не смог.
Слишком велико расстояние. Однако попытка контакта оказалась не
совсем бесполезной: я определил нечто вроде слабого гула. Я не сразу
понял, что принял ощущения всех людей на борту корабля. Отфильтровать этот
слабый гул от более сильных ощущений, идущих от нашего корабля - трудная
задача.
- Я думаю, вообще невозможная, друг Жискар.
- Почти невозможная, но с огромными усилиями я все-таки сумел это
сделать. Но, как ни старался, не мог выделить ни одного индивидуального
мозга. Когда мадам Глэдия стояла перед большим количеством людей на
Бейли-мире, я ощущал анархическую путаницу мозгов, но сумел выделить то
тут, то там индивидуальный мозг хотя бы на миг. Но в этом случае так не
было.
Жискар задумался. Дэниел сказал:
- Я думаю, это аналогично тому, как мы различаем отдельные звезды в
их скоплении, когда они относительно близки к нам. Но в далекой Галактике
мы видим только слабое свечение целого, а отдельных звезд не различаем.
- Удачная аналогия, друг Дэниел. Когда я сосредоточился на слабом, но
далеком шуме, мне показалось, что я смутно различаю проступающий сквозь
него всплеск страха. Я не был уверен, но решил воспользоваться им. Я
никогда еще не пытался влиять на таком расстоянии, но все-таки старался
усилить этот страх. Не могу сказать, удалось ли это.
- Аврорский корабль ушел. Значит, тебе удалось.
- Это еще ничего не значит. Он мог уйти и без моих усилий.
Дэниел задумался.
- Мог. Если наш капитан был так уверен, что тот корабль уйдет...
- С другой стороны, - сказал Жискар, - я не думаю, что у капитана
была рациональная база для такой уверенности. Мне казалось, что эта
уверенность смешивалась с чувством благоговения и почтения к Земле. Эта
уверенность была подобна тому доверию, какое испытывают дети к родителям,
защитникам и тому подобное. Капитан верил, что влияние Земли не даст ему
пропасть рядом с ней. Чувство, конечно, нерациональное.
- В этом ты, без сомнения, прав, друг Жискар. Капитан при нас
говорил о Земле самым почтительным тоном. Поскольку Земля не может реально
влиять мистическим образом на успех событий, вполне можно предположить,
что имело место именно ТВОЕ влияние. Больше того...
- О чем ты думаешь, друг Дэниел?
- О предположении, что индивидуальный человек конкретен, а все
человечество абстрактно. Когда ты определил слабый шум на аврорском
корабле, ты определил не индивида, а часть человечества. Если бы ты был
ближе к Земле и если бы посторонний шум был достаточно слабым, разве ты не
уловил бы гул мысленной активности всего населения Земли? И далее, разве
нельзя представить, что в Галактике вообще есть гул мысленной активности
всего человечества? Оно нечто такое, что ты можешь указать. Подумай об
этом в связи с Нулевым Законом и увидишь, что расширение Законов
Роботехники оправдано - оправдано твоим же собственным опытом.
После долгой паузы Жискар сказал, медленно, как бы вытягивая из себя
слова:
- Наверное, ты прав. Однако же, если мы высадимся на Земле, мы, может
быть, сумеем воспользоваться Нулевым Законом, но пока не знаем, к а к. Мы
вроде бы знаем, что кризис, перед которым стоит Земля, включает в себя
использование атомного усилителя, но, насколько мне известно, на Земле нет
ничего такого, на чем мог бы сработать усилитель. Что же мы будем делать
на Земле?
- Пока не знаю, - грустно сказал Дэниел.
75.
Шум!
Глэдия ошеломленно прислушалась. Это был не стук чего-то обо что-то,
не скрип, не грохот, не взрыв, его вообще нельзя было назвать каким-то
словом.
Он был мягким, ненавязчивым, поднимающимся и опускающимся без
какой-либо регулярности, но все время присутствующий.
Д.Ж. заметил, что она прислушивается, и сказал:
- Мы называем это Жужжанием Города, Глэдия.
- Он когда-нибудь прекращается?
- В сущности, никогда, но чего ты хочешь? Если ты стоишь в поле, то
слышишь ветер, шорох листьев, жужжание насекомых, крики птиц, шум бегущей
воды. Это тоже никогда не прекращается.
- Это совсем другое дело.
- Нет. То же самое. Здесь смесь звуков, работы машин и различных
шумов, производимых людьми, но принцип тот же самый, что и шум в поле. К
полям ты привыкла и не слышишь шума. Земляне не слышат шума Города тоже,
за исключением тех редких случаев, когда возвращаются из сельской
местности. Тогда они снова слышат его и радуются ему. Завтра ты тоже не
будешь замечать его.
Глэдия задумчиво смотрела вокруг с маленького балкона.
- Как много домов!
- Это верно. Они тянутся во всех направлениях на много километров, и
вверх и вниз тоже. Это ведь не просто город, как на Авроре или Бейли-мире,
это Город с заглавной буквы. Города существуют только на Земле.
- Стальные Пещеры, я знаю. Ведь мы под Землей, верно?
- Да. Должен сказать, что я и сам не сразу привык к этим вещам, когда
впервые приехал на Землю.
Куда ни пойдешь, везде полно народу, всюду мягкое освещение, похожее
на солнечное, но Солнца нет, и даже не знаешь, светит ли оно наверху или
закрыто тучами, или вообще мир погружен в ночь.
- Это делает Город замкнутым. Люди дышат одним и тем же воздухом.
- Но ведь так в любом мире.
- Не так, - она принюхалась. - Пахнет.
- Все планеты пахнут. Даже Города на Земле пахнут по-разному. Ты
привыкнешь.
- Как люди не задыхаются?
- Хорошая вентиляция.
- А если она сломается?
- Этого никогда не бывает.
Глэдия снова огляделась.
- Кажется, у всех домов балконы.
- Это признак статуса. У очень немногих людей квартиры имеют окна, и
кто их имеет, хочет пользоваться этим преимуществом.
Глэдия поежилась.
- Ужасно! А как называется этот Город?
