стоящих автобусных конвоиров, которые испуганно смотрели в пол и не говорили ничего.
- А! - предвкушение заявил царь, выпуская в их сторону клубы зеленоватого пряного дыма. - Вот с кем
еще надо разобраться!
Люди в розовом, относившие труп, щелкнули каблуками и взвели затворы своих автоматов. Конвоиры
вздрогнули, один из них уронил себе на колено слезу.
- Мы случайно, мы не знали, это ведь какой-то маразм, зачем он убил!.. - запричитал конвоир, протянув
свои руки в сторону злорадно курящего царя.
- Почему вы заснули?! - спросил он.
- Мы... мы виноваты... мы устали... Напряжение, сила, сопротивление...
- Ах, вот оно что... - издевательски проговорил царь.
- Мы... Извините... Мы дальнейшей службой оправдаем... Смоем... И нас смоет... Виноваты... Но мы -
якуты...
- Ха! - воскликнул царь. - Они мне еще будут говорить! По сто палок в копчик каждому! Ясно?
- Да-да! - хором отчеканили два человека в розовом, подошли к конвоирам и стали утаскивать их за
дверь.
- Нет! Нет! - в ужасе кричали те, пытаясь сопротивляться, но после нескольких ударов прикладами в
скулы и бедра, заткнулись и подчинились. Люди в розовом, отведя их, немедленно вернулись и встали слева
от царя, который сейчас весело рассматривал оцепеневшего Жукаускаса, стоящего напротив.
- Итак, ты остался один. Как тебя зовут?
- Софрон Жукаускас, - четко отвечал Софрон Жукаускас.
- Куда вы ехали?
- В Алдан.
- Что вам нужно в Алдане?
- Мы ехали к другу.
- К какому?
Софрон задумался. Сложный миг разнообразия возможных уловок, ускользаний и хитростей предстал перед
ним, словно божественный лес перед путешественником в чудесной стране. Неизвестно было, что делать, и
имел ли смысл риск, и была ли нужна ложь, и возможно ли было все, что угодно, и оставалась ли цель и
задача. Ведь все утекло, протекло и изменилось так быстро и неотвратимо, что, возможно, изначальная
радужность веселого предприятия уже растаяла и обратилась в мутную жидкость новой обыденности, гае
нечто вершилось и закончилось; а может быть, все было не так. Но этот миг был истинно прекрасен и
волнующ, как мягкий белый цветок у щеки прелестного существа, чья улыбка похожа на смех, - и,
наверное, было все равно, существовал ли смысл этого мига, или важно было только некое преображенное
присутствие его; ведь происходящее являлось предощущением провала в предательство, или в успех, и все
дальнейшее в любом случае могло быть только неприятной деградацией этого великого состояния, или же
его счастливой заменой на нечто неожиданно столь же блистательное и волшебное. Неизвестность
царствовала сейчас, как дух осени, пронизывающий осеннюю рощу. Наступило счастье, словно откровение,
озаряющее свободу. И истинное понимание победы затмило все, как чудный чертог.
- Его зовут Ефим Ылдя, - сказал Софрон. Царь удивленно поднял глаза и воскликнул:
- Вот ты и раскололся, приятель! Меня зовут Ефим Ылдя, понимаешь меня! И больше таких в Алдане нету,
а я тебя первый раз вижу, дружок! Ну а то, что я - Софрон Первый, то это, сам понимаешь, духовное имя.
- Ефим Ылдя? - обескураженно переспросил Софрон.
- Ефим Ылдя!
- Духовное имя?
- Духовное имя!
- Вас зовут Ефим Ылдя?
- Меня зовут Ефим Ылдя! - смеясь, повторил царь и чмокнул, целуя воздух.
Жукаускас помолчал, нерешительно замер, потом вдруг резко поднял руки вверх, сделал шаг вперед и
крикнул:
- Заелдыз!
Царь отшатнулся, будто его ужалили в нос. Он побледнел, посмотрел по сторонам, положил свою трубку на
подлокотник кресла и сел в него.
- Оставьте нас наедине, - приказал он.
Онгонча пятая
Они сидели друг напротив друга, смотрели вниз и молчали. Софрон уселся на корточках прямо перед
креслом Ылдя и постукивал пальцами по полу. Где-то вдали слышалась стрельба и крики; неразборчивые
приказы сливались со звуками марширующих ботинок.
- Итак, ты из ЛДРПЯ, - сказал Ефим.
- Да, - согласился Софрон. - А вы - третий агент?
- Третий? - изумленно спросил Ылдя. - Что это еще значит?
- Третий агент в цепочке, связующей нас с Америкой и Канадой.
- Ах, вот ты о чем!.. - расхохотался Ылдя, хлопая себя ладонями по груди. - А я уже забыл всю эту муть.
Да, как же, как же - туннель под полюсом, ананасы и улыбки!.. Тьфу! Тебя Ваня прислал, а?! Зачем я
понадобился?
- Но вы же... - удивленно начал Жукаускас.
- Да все это муть. Я - царь Якутии, вот кто я. А то, что я влез в вашу смешную партейку, так это давно и
по пьяни. Тебя Ваня прислал?
- Какой еще Ваня?!
- Ну, Павел Амадей Саха, как он себя сейчас называет, педрила этот мирненский. Отвечай, он тебя заслал?!
И чего ему надо?
- Да нет... - быстро залепетал Жукаускас. - Мы из Якутска, я и Головко... - Софрон заплакал. - У нас
задание... У нас ведь цепочка по всем городам... Для конспирации... А последний агент у океана... Он связан
напрямую с Америкой... Или с Канадой... И он пропал - вы же сами это знаете, Павел Амадей нам
говорил!.. И мы выясняем... Инспекция... Вот мы и приехали... А Абрама убил этот злостный поэт... А я
здесь...
- Да перестань ты ныть! - сказал Ылдя:
- Вы же наш, как же так!.. - рыдая, проговорил Жукаускас. - Почему вы - царь, почему вы - якут? А
как же будущее, цель, свет, тепло, истинные баобабы?! Дробаха говорил, что все агенты - нормальные,
настоящие. И Саха...
- Заткни свою слезу! - раздраженно воскликнул Ылдя. - Ты прямо как доченька. Я что-то такое помню,
но смутно. Я думал, что это шутка, ведь это же маразм! Туннель, киви, абрикосы, небоскребы... Какая на хср
Америка, когда у нас сплошная мерзлая стылость и рухлядь! Да, мы бухали с этим педиком в Мирном, он
все лез, а я ему в торец давал, а потом он нажрался совсем, блевал в кафетерии, и начал мне рассказывать
про свою партию, про отделение от Депии, про полюс, про солнечную жизнь. Я подумал, что он гебист,
сука, но тогда уже все равно было, и я сказал: <Замочись! В шмат!> Он говорит: теперь ты наш член, а я ему:
соси свой собственный член, а он мне: ты агент, ты ведь из Алдана, а я ему: я из Намцев. Понятно, как все
это было?!
- Нет, - честно ответил Софрон. - Как же он мог, как же вы согласились, когда же это все...
- Когда Депия Советская начала переживать закат!.. - нараспев проговорил Ылдя. - Не помню. Я
собирался в Алдан за золотом, приехал, тут началась всяческая буза, мы создали комитет <Ысыах>, я стал
саха-председателсм, потом выперли всех русских, коммунистов, хохлов и армян и создали саха-армивд. Я
думаю, что в Коми есть коми-армия. Депия в результате так и закончилась, или нет, мне плевать, а мы
боремся за нашу собственную власть.
- А как же Саха?
- Армия? - быстро спросил Ефим.
- Нет, Павел Амадей!
- Ху-ху, - засмеялся царь, - этот гнойный гомосексуал, пьяный в дупелицу, сказал мне: будешь нашим
агентом. Я: на хера мне это? Он опять: продаемся в Америку, выращиваем какао, делаем попкорн и
занимаемся утренней пробежкой. Я: да в задницу! Он: я тебе плачу. И сунул мне какие-то не такие уж
маленькие рубли. Я: другое дело, что надо? Потом я задумался, откуда у этого вонючки однополого деньги,
видно, дурачок, алмаз спиздил. Он: наймешь другого агента и будешь ему передавать все в точности; в суть
не вникай, это наша связь с Америкой и с Канадой. Установим цепь, последний агент у океана свяжется. с
американцами и с канадцами. В общем, такой вот маразм. Пароль, если что, <заслдыз>. Я подумал и сказал:
да на здоровье, какая мне разница! Я на самом деле обожаю все эти шпионские бреды и политическую муть.
И самое смешное, что я действительно нашел агента и передавал какую-то шифрованную чепуху - прямо
детский сад!.. Ну а потом, конечно, пошли уже другие дела, и я это все послал. Ваня, правда, до сих пор
иногда звонит и шлет всякие глупейшие телеграммы, типа <Выслал килограмм урюка больному дяде
подтверди получение>, но мне уже совсем не до того. Я приказал, чтобы на звонки из Мирного вообще не
отвечали. Вот так-то вот. А тут вдруг ты: <заелдыз>! Что, в самом деле есть эта партеечка? А деньги-то я
давно размотал. Да мне и плевать.
- А где следующий агент? - бесстрастно спросил Жукаускас.
Ылдя внимательно посмотрел на него, усмехнулся и подмигнул.
- Ну ты - шустрый парень!.. Ты что, не понял, кто я такой? Я, конечно же, срать хотел на ваше
смехотворное объединение, но мало ли что... Ни про каких агентов я тебе не расскажу. Еще чего! Вдруг, это
нам как-то навредит, хотя бы и в отдаленном будущем? А то будешь потом трезвонить, что царь Софрон
Первый - агент какой-то ЛДРПЯ... Лучше вообще тебя убить на всякий случай.
- Я никому... - воскликнул Софрон, но Ефим его перебил:
- Молчать! Это уж я решу. Сейчас время такое, сам понимаешь, главное, как еще когда-то говорил эта
падла Ленин, кто кого. Или мы, или нас. Если мы - то еще неизвестно, что из всего этого получится.
Может, в результате будет какое-нибудь ханство Пук-Пук со столицей в Тикси, мне все равно, главное,
чтобы я был ханом. Если я не буду> то кто-то другой будет, вот это и есть главное, а не какие-нибудь там
великие цели и высшие задачи. Поэтому, я тебе ничего не скажу, и еще подумаю, что с тобой делать!
- Но вы же сами говорили: Якутия, якуты, справедливость...
- Да говно все это! - весело рявкнул царь. - Никаких стран нет, есть только пистолеты, ракеты, мышцы.
Какая разница, комитет <Ысыах>, или <Писиах>; <Якутия>, или <Якотия>? Называйся хоть <пись-пись>, но
имей бомбочку. Язык - говно, он вообще постоянно меняется, метафизика - тоже говно, религия - тоже.
И Бог - говно, хоть мы ему и молимся. Все это для собственной убедительности придумано, чтобы не
стыдно было солдатику отдать свое здоровье, или жизнь за меня. Но на самом деле он все понимает. Есть
просто абстрактная земля, почва, можешь ее и взять и понюхать, и ты поймешь, что она пахнет говном. А
потом можешь назвать ее Якутией, Эвенкией, или вообще Кусысы. И объявить своей. В этом все и дело.
Главное, что ты объявил се своей. И ты что, думаешь, я - такой великий якут? Да их вообще не существует,
это просто какие-то отколовшиеся тувинцы. Ну, если ты сейчас оскорбишь мою национальную гордость, я
конечно же буду страшно возмущен и так далее, но это ведь - кровь, бессознательное, это как если мне на
ногу наступят, я сразу же машинально дам в харю.
- Так это вы разорвали цепочку?! - сокрушенно сказал Софрон.
- Не знаю. Мне надоели эти игрушки, я занимаюсь важным наиприятнейшим делом. В конце концов, я -
царь, блин!
- Это вы передали, что это последний агент пропал?! А что с ним на самом деле?
- Да что ты прицепился ко мне! - сердито воскликнул Ефим Ылдя. - Я не помню! Кажется, этот
последний на самом деле пропал. А может, я передал. Хрен его знает. Мне сейчас не до этого.
- Ну скажите, пожалуйста, имя и местонахождение следующего агента... - гнусаво попросил Софрон.
- Заткнись! Сейчас получишь в копчик!..
В это время в дверь громко постучали.
- Войдите! - приказал Ылдя и шепнул Софрону: - Встань.
Жукаускас резко вскочил, дверь распахнулась и вошел человек в розовой форме с пистолетом.
- Ваше величие, - сказал он, - чрезвычайное известие!
- Слушаю.
- Отряд русских оккупантов Ильи Мышки захватили драгу, которая добывает золото. Они отбили атаку
советско-депского весьма ограниченного контингента, большая часть которого перешла на их сторону, и
уже объявили все наше золото принадлежащим России.
- Вот гады... - выпалил царь.
- Что будем делать?
- Как что, болван, овца!.. Вперед, в бой, тревога! Собирай все войско на молебен и - сражаться! Мы
отобьем у них драгу, покажем кузькину мать. Понятно?!
- У них пушки, ваше величие!
- А у нас зенитки! Вперед, воин!
Человек слегка присел, поднял вверх три пальца, повернулся кругом и быстро убежал. Ефим Ылдя
взволнованно встал, взял свою трубку и нервно закурил.
- А ты будешь со мной! - сказал он Жукаускасу, стоящему рядом. - Будешь воевать за меня, понятно?!
Хорошо себя проявишь - награжу, плохо - убью. И никаких дрючек!
- Да, - вяло согласился Софрон.
- Приготовься к жаркому бою. Сейчас мы им покажем, ведь правда, друг?
- Надеюсь, - сказал Софрон.
- Тогда пойдем, надо помолиться перед битвой; это ведь все серьезные вещи! Ты верующий?
