АКМЕгор Радов
ЯКУТИЯ
Роман
c Егор Радов, 1993
c OCR и оформление, <АКМ>, 1998
СЕГМЕНТ ПЕРВЫЙ
Амба первая-четвертая
Жеребец первый-третий
Жеребец четвертый-пятый
Замба первая-пятая
Замба шестая-восьмая
Пипша первая-вторая
СЕГМЕНТ ВТОРОЙ
Онгонча первая-пятая
Онгонча шестая-девятая
Заелдыз первый-четвертый
<О маслЪ кирпичном. Масло ис кирпича составляетъся: возми жженой, чтобъ кой
кирпичъ в воде не былъ, и розбей мЪлкие части, и жьги тЪ куски на огнЪ, чтобы
гораздо розогрЪлся, и всыпль в масло деревянное, и какъ тотъ кирпичь гораздо
маслом напьется, и потом их истолки и наполняй скляничной и тЪстом сырым да
бумагой затыкай, которой сосудъ огненной жеръ терпит; потом же ту скляницу
запечатай бумагою пищею моченою с сыром толченымъ и повЪсь тое скляницу в горну,
чтобъ ничего не было промежь огнем и скляницею. И как тЪсто сухо будет, чЪм
запечатана скляница, тогда по малу огня прибавливай, дондеже станет скляница та
гораздо потъти; и как вода с неЪ потечет, и тогда гораздо поддай огня, и
истечетъ масло велми собою красно. Да беречися, чтобъ никако же огонь в то масло
не кренулъ, того ради невозможно его потушит, и подкладывай огонь, дондеже течет
масло, и как перестанетъ, и ту скляницу не замай в огнЪ, дондеже простынет; и
потом то гнЪздо выкинь, аще тот сосудъ крЪпок, и еще наполняй ево, тЪм же
обычаемъ перепускай, и то твори, дондеже доволенъ будеши маслом. И то масло
положи в сосудъ скляничной, чтобъ устие скляничное невелико было, и запечатай
воском, и то масло болъсамовос, и пускай тому сего масла в носъ и затылокъ
главной мажь, и тЪм памят приводит, и зубную болЪзнь уйметъ... очи лечит,
слезного течения не допускает; когда рыболовы маслом тЪм сЪти помажут, и тогда
множество рыбъ изымают>.
Лечебник, XVII в.
Мир есть мое развлечение. Якутия вырастает из всего, как подлинная страна,
существующая в мире, полном любви, изумительности и зла. Она таит в себе тайны и
пустоту, обратимую в любое откровение этого света, который присутствует здесь,
как неизбежность, или сущая красота, прекрасная, словно смысл чудес. Слава есть
откровение ее образа; тайна есть ее истинное бытие; легенда есть ее высшая цель;
смирение есть ее качество; восторг есть ее величие; победа есть ее будущность и
лучшее из всех ее проявлений. Ее земля подобна огню, или волшебному коню,
летящему в рай. Ее земля подобна незыблемости срединного пути, разделяющего небо
и землю. Ее земля подобна пашне, жаждущей семян и бороны. Ее земля подобна орлу,
смотрящему на скалы с гордостью истинного царя выси. Ее земля простирается
здесь, словно необъятная плоскость, служащая моделью для вечности. Ее земля
покрыта белым льдом, как фатой новобрачной, и снег падает на ее поверхность
беззвучно и легко, будто желая ее ласкать и любить. Ее земля существует в мире,
как конкретная истина, явленная в определенный миг действительности среди
смертей, идей и воплощений. Ее земля черна, словно пространство, и тяжела, как
суровое бремя у существа, сознающего свой высший долг. Ее земля красна, словно
губы любимой, и огромна, как синее небо над всем. Ее земля бела, как будто самый
первый снег творения, и легка, как чистая невинная душа. Ее земля есть все; ее
земля есть воплощение ее имени. Ее земля есть гибель ее идеи; ее идея есть ее
суть. Ее имя есть слово, состоящее из звуков, в которых заключен целый мир. Ее
имя есть истинный полет; ее имя есть Вселенная, замыкающаяся сама в себе. Ее имя
есть тайна, вызывающая страх и трепет. Ее имя есть ответ, не требующий вопросов;
и каждый знающий ее имя, знает и все остальное. И все остальное есть ее имя, так
же, как и все остальные есть ее имя. И если существо способно сказать нечто, то
оно говорит ее имя, а потом наступает все, что угодно, и никто не умирает в
самый первый миг. И когда ее имя было произнесено впервые, это было настоящее
сотворение, но ничто не может быть сотворено, что не существует. Ибо ее имя
всегда было и всегда будет, как и она сама, и никто не в силах познать ее, без
того, чтобы не ужаснуться. И ее имя похоже на полет радужных птиц, летящих в
лучшую страну. Ее имя звучит: Я-ку-ти-я, и ничего другого. Ее имя похоже на сон.
И когда ее имя возникло, ее реки вздрогнули; и когда ее реки вздрогнули, ее душа
очнулась от грез; и когда ее душа очнулась от грез, ее горы не сделали ничего; и
когда ее горы не сделали ничего, ее лучший житель нашел свой путь и свой знак.
И ее тайна есть ее река, так же как ее желания есть нечто высшее вообще. И ее
горы есть сокровенность, радость и величие, а ее нежность есть ее море и
подлинная блистающая глубина. И любовь сияет в образе ее, как абсолют,
сверкающий в каждой дурацкой вещи мира. И любовь сияет в образе ее, как абсолют,
сверкающий в каждом лучшем предмете мира. И любовь сияет, словно солнце,
встающее над этой страной. И когда встает солнце, ее лошади играют в лучах зари,
как дети, или музыканты, или друзья; а ее реки становятся истинно бездонными и
золотыми, и ее растения горят огнем жизни и тепла, а ее земля остается такой же,
как всегда. Ее дух, словно спрятанная суть, таится в ее изумительных недрах и
рощах, а ее поляны полны красных и синих ягод, светящихся в полумраке диких
лесов, как невероятные глаза ее великих жителей, сквозь которые виден вечный дух
этой страны. И духи ее сильны, как ее герои, а ее предметы прекрасны, как ее
сны; и ее горы великолепны, как ее девы, и все, что есть, есть она, и все, чего
нет, есть она. И она есть все, и через нее все происходит и существует, и если
есть что-то, что есть все, то это она. И ее название есть чудо, а чудо есть
любовь.
И ее душа возносится над ее прекрасным телом, словно солнце, или ангел, или
боевой флаг. И когда ее дети увидели свой главный сон, они поняли истину, и
страшная вера воцарилась над их садами и домами, и озарение пронзило их, как
волшебный меч, и тайны предстали перед ними, будто откровения, или духи, или
деревья. Но ее конец невозможен, так же, как и невозможно ее начало; и ее конец
есть ее начало, а ее начало есть начало всех остальных чудес. Она похожа на фею
в звездном платье с улыбкой.
Что можно сказать о ней, когда слова есть высшая реальность, но не есть
реальность? Что есть страна, как не она? Ибо не существует мира без стран, и не
существует жизни без минут, и не существует уборной без говна. Существует лишь
прелесть под небом, множество тайн в глубинах морей и стран, и несколько
существ, имеющих смысл. Все остальное есть все, а все есть она, и она называется
Я-ку-ти-я, и ее можно любить как Родину, или ненавидеть.
Ее рыбы добры и плавают в ее реках, меча икру. Ее птицы жирны и летают в ее
небе, откладывая яйца. Ее звери быстры и бегают в ее лесах, умирая, когда
приходит их срок. Ее люди сильны и ходят по ее земле, высоко подняв левую руку.
Ее собаки больны и ползают по снегу, мерзко ощерясь. И нет смысла в воде.
Вода есть ее дитя, лучшее призвание, ловушка света, огонек в ночи. Страсть
движет ее чувствами и реками, как великий промысел, сотворенный для этого мира и
страны. В ней воистину есть все; и если существу нужно нечто, или ничто, то он
найдет здесь любые явления и события - всегда прекрасные и величественные - и
выберет именно то, что по-настоящему должно быть с ним; и счастье, как
немеркнущее солнце всегда будет светить над его судьбой. Ибо река есть символ
земли, или страны, так же, как свет есть присутствие тепла, или любви. И синий
цвет становится голубым и белым, а тьма остается тьмой, пока огонь не зажжет
факел смысла над грустной бездной. И синий цвет превращается в голубой и в белый
так же, как черный ночной цвет преображается и умирает под нарастающим сиянием
зари. Наверное, река есть самое главное, поскольку она состоит из воды и земли;
а вода есть женщина, и земля есть мать; и поверхностное натяжение - эта
задумчивая нежная гладь - есть выражение некой доисторической, вселенской
невинности, нарушаемой постоянно каждым легким веселым ветерком, или лодкой, но
вновь, с неизбежностью живота будущей роженицы, рост которого неуловим и
неумолим, рождаемой своей умиротворившейся обладательницей. Итак, именно река
действительно есть у нее, и можно лишь увидеть ее реку, чтобы понять всю ее, и
можно только один раз войти в ее реку, чтобы стать ей. И только одна река
возможна!
Река есть ее красный закат, ее сон о будущем, ее герой и пророк. Река есть
начало и конец, дно и высь. Река похожа на часть реки среди мелких лесотундровых
лесов, в которых деревья, умирая, становятся белыми и сухими; и птицы щебечут в
чащах, и дождь льет с небес, и светит солнце; и пахнет сыростью и свежестью, и,
может быть, морем; и когда наступает ночь, все исчезает во тьме. На берегу лежат
острые камни и коряги, и в воде отражаются коричневые скалы. Река - это
обманчивая тайна, ослепительный венец, начало слов, высший путь. Ее река - это
ее вода, а ее воздух - над всем.
Когда ее народ обрел свою реку, тогда началась история и правда. Ее народ - это
люди, достигшие вершин. Если народ не сдается, его уничтожают, если народ
смиряется, его спасают, если народ молчит, его возвышают. Народ этой страны есть
народ вообще, его земля есть земля вообще, его слава есть истина и река. Народ
есть сад, взращенный ангелом. И когда ангел явился, небо стало синим, а когда
небо стало синим, народ получил свое дерево. Дерево Якутии есть ее душа; так же
как народ Якутии есть ее сердце. И ангел Якутии есть явленное чудо и цветок; и
пророк Якутии есть ее тайный отец и смысл. Кто имеет ноздри, да вдыхает. Когда
народ становится деревом, река уходит в небо, и земля получает предназначение и
цель. Когда море обращается в камень, птица улетает вдаль, а созвездия меняют
свой облик. Когда некто берет себе истинное имя, посох его превращается в тело,
и лев видит сон. Когда господь сотворяет месяц, меч падает в ручей, и где-то
закрывается дверь. Когда Якутия - страна, все прекрасно и чудесно, как всегда.
Когда овен получает ключ, дева зачинает орла.
Ее лес есть ее гора над ее рекой, впадающей в великое море. Ее лес есть ее
мамонт, олицетворяющий вечность. Ее лес состоит из деревьев и птиц, и бог
присутствует там.
Ее бог есть ее слава, ее надежда и ее высший путь. Ее бог есть она сама, как
таковая. Ее бог есть так же, как есть она, или что-нибудь еще, или ее река, или
ее море. Ее бог есть ее внутреннее напряжение и внешний облик; ее бог есть ее
спокойствие и страсть; ее бог есть ее душа и сила. Ее бог есть Бог,
олицетворенный в ней, точно так же, как ее Бог есть некий бог, присутствующий в
ней. Бог - это просто - Бог, вот и все; а ее бог - это просто ее бог, и ничего.
Ее бог есть отбросы ее помоек, и говно ее уборных, и сердца ее красавиц, и
чемоданы ее жителей. И восхитительность - это тоже ее бог. Когда ее бог создавал
ее, она возникла, словно новое творение; и другие страны были рядом, как ее
подруги, и другие боги творили миры, как творцы. И ее бог пребудет всегда с ней,
так же, как любовник прилепится к любовнице своей навеки, и сын не оставит мать
никогда. Пока бог существует, она тоже есть, и если бог погибнет, начнется
что-то другое. И бог есть над ней, словно солнце. И если бога зовут Юрюнг Айыы
Тойон, то это большая удача для неба и народа, и если бога зовут Заелдыз, то он
- самый великий.
И вот, когда возникли звуки и птицы, старик опустил свой безымянный палец в
большое море и сказал: <Ааааа. Ооооо. Ыыыыы. Иииии.> И тогда наступил свет, и
руки простерлись над миром, и кто-то шевельнулся во чреве серой змеи. А когда
зажглась звезда в реке, в которой жил истинный дух, пророки услышали победный
стон священного существа, и небеса отразились в глазах царя. И тут пришла
свобода на синие просторы и зеленые равнины, и самый меньший из всех получил
