землями, нас не касается. Но Якутия началась.
- С чего вы это взяли? - спросил Софрон. - Вы это видели, или слышали? Это
сказки, легенды?
- Это есть, - сказала Елена Яновна, гордо вынимая большую книгу из ящика своего
стола. - Вот. Я продолжаю.
- Ну.
- Якутия появилась как подлинная страна, существующая в мире, полном любви,
иэумительности и зла. Она таила в себе тайны и пустоту; ее земля была подобна
огню, или волшебному коню, летящему в рай. До сих пор мы находим остатки тех
мамонтов, на которых стоит она. Они сейчас лежат в ее земле, которая покрыта
белым льдом, словно фатой новобрачной.
- Но был еще мамонтенок Дима, - возразил Софрон.
- Это ничего, - сказала Елена Яновна, - это все поэзия и тайна. Не надо
перебивать; я говорю о Якутии. Ведь тогда в ней не было существ и проблем; тогда
в ней не было пальм и нищих домов; тогда в ней не было войны и партий. Еще было
долго до образования Советской Депии, которая, словно ласковая птица, под крыло
взяла нашу дивную Якутию, чтобы согреть ее снега и ее жителей. Истории еще не
было в вашем понимании, милый Софрон Исаевич. Был только свет, и он был над
водой, и он был над землей. И только в верхнем мире замер в своем вечном
просветлении Юрвднг Айыы Тойон, но его не интересовали другие миры, и вообще
ничего; и ничто, казалось, не способно было вдохнуть новую идею и жизнь в эту
землю, и даже имени у нее еще не было - только земля и только свет.
- Якутия по-древнему означает <коровья вода>, - сказал Софрон.
- Замолчите! - закричала Елена Яковлевна, привстав со своего стула. - Слушайте,
что говорится об этом! Между прочим, имя нашей страны вообще было запрещено для
произнесения; только Высший Шаман мог произнести его один раз в Ысыах. Это потом
наступили времена пьянства и разврата, когда каждый ублюдок, лежа в грязи мог
орать: <Якутия, Якутия!> Но это не главное. Главное есть то, что ее имя есть
слово, состоящее из звуков, в которых заключен целый мир. И перестаньте
перебивать меня, Иваныч; Якутия наша рушится! В первый раз мир был сотворен
просто так, но больше это не, сойдет нам с рук! Однажды, на дальнем Юге, среди
гор, степей и озер родился большой человек, которого звали Эллэй. Говорят, что
его левый глаз плохо видел. Сражаясь с дикими племенами гнусных народов, которые
кишели там, он потерпел сокрушительное поражение. Сын царя, он был молод и
красив. Удирая от негодяев, он сел в длинную лодку, оттолкнулся от берега и
поплыл по великой реке на Север, чтобы найти новую страну. Там, где сейчас стоит
наш великий город Якутск, он вышел на берег, будучи совершенно голым. И вот
тут-то его и увидел Омогон-Баай и его две дочери, одна из которых была красивой,
а другая - дурнушкой.
- Откуда ж они взялись?! - раздраженно спросил Софрон. - Вы сами сказали, что
был только свет, и он был над водой и он был над землей.
- Они были дети света.
- Чушь какая! - воскликнул Софрон, ударив ладонью по листку бумаги. - У света
нет семьи!
- Какая разница?! - сказала Елена Яновна. - Предположим, это были тунгусы. А
тунгусы есть везде. И вообще, разве в Якутии может чего-то не быть?!! Я
продолжаю. Омогон-Баай подошел к голому Эллэю и сказал ему: <Амба! Замба!
Жеребец! Ты - вонючий член, пошто ходишь по нашей земле, мнешь нашу траву,
смотришь на мое небо?!> <Я - работник>, - ответил Эллэй. Два года он был
батраком у Омогон-Баая. <Выбирай одну из моих дочерей>, - однажды сказал тот.
Эллэй начал присматриваться, как обе девушки мочатся. Он заметил, что моча
красивой просто проливается жидкостью, а у дурнушки же оставляет на месте
значительную пену. Значит, она должна была быть детной! И Эллэй женился на
дурнушке. Красивая повесилась с горя; разгневанный Омогон-Баай выгнал молодых из
дома. Отсюда пошли якутяне. Но потом возник Тыгын.
Раздался телефонный звонок. Софрон взял трубку и после долгого молчания, сказал:
- Да. Хорошо.
И повесил трубку.
- Тыгын был большим, волосатым, злым и великим, - вдохновенно проговорила Елена
Яновна, щелкнув пальцами. - Он убил дикое количество разных существ. Он убил
всех намцев, когда у них вдруг родился мальчик с серьгой в ухе. Он убил
несколько своих сыновей, поскольку их было много, а Тыгын страшно боялся того,
что они убьют его и станут править. Он вообще всех убивал, или приказывал убить.
У него был сын Му-ос-Уол. Тело его сплошь было покрыто рогом. Решив убить его,
Тыгын спросил у няньки: <Где тело его уязвимо?> Старушка ответила: <Под левой
подмышкой имеется очень небольшое родимое пятно, ничем не защищенное>. В это
самое место Муос-Уола и закололи. В старости Тыгын стал, как Бог; он сидел на
возвышении, и все поклонялись ему. И только после его смерти - потом - появился
Ленин, который образовал Советскую Депию.
- Ха-ха, - сказал Софрон.
- Ленин был сыном учителя в речном городишке. Он был лысеньким от рождения.
Задумав образовать Советскую Депию, он собрал большое множество злобных людей.
Когда он вставал на броневик, чтобы сказать слово <Шэ>, все испытывали
воодушевление и радость. Он появился в Якутии сразу после смерти Тыгына, и сразу
же приказал убить сына Тыгына Чаллаайы, что и было немедленно исполнено.
- А вы знаете, что на самом деле он говорил не <батенька>, а <муденька>? - с
издевкой спросил Софрон.
- Молчать, ты, Исаевич! - закричала Елена Яновна, встав в полный рост. - Ленин
есть великий якутский герой, и я не позволю издеваться над ним! Ленин есть все;
Ленин есть тайна, полная любви, изумительности и зла. Ленин всегда был и всегда
будет; Ленин есть Вселенная, замыкающаяся сама в себе; Ленин есть река, текущая
среди лесов и степей. Ленин есть дитя, лучшее призвание, ловушка света, огонек в
ночи. Он замыкает собой троицу Эллэй-Тыгын-Ленин; в нем происходит истинное
воплощение якутского духа и якутской идеи; через него наступает полная
самореализация якутского существа. Хула на Эллэя простится, на Тыгына - тем
более, но хула на Ленина никому не простится! Ибо когда Ленин образовал
Советскую Депию, тогда все снова возникло и образовалось, и Якутия воцарилась в
составе ее, как алмаз, обрамленный золотом, платиной, или кимберлитом.
- Вот именно, дорогая моя, кимберлитом! - обрадованно воскликнул Софрон. - А у
нас есть партия, которая и является той обогатительной фабрикой, что, отбросив
ненужную породу, то есть эту самую Дспию, выделит истинный алмаз, в виде
отдельной Якутии!
- Стойте, - устало сказала Елена Яновна. - Я оговорилась. Я не сильна в
сравнениях, мне ближе возвышенные метафоры. Но никакой Якутии не может быть вне
Советской Депии. Об этом еще Ленин писал. Вы помните его знаменитую телеграмму?
<Пошли все на хуй, Якутия - нашенская>? Так что, то что происходит сейчас -
ужасно. Разве можно отделяться от своего народа?
- Просто вы не якутка, - заявил Софрон.
- Я - якутянка! А вы кто?
- Я - житель этой земли! - гордо сказал Софрон.
- Комитет <Ысыах> доберется до вас. Тогда вы испытаете настоящую якутскую казнь.
- Это экстремисты, сволочи и хулиганы.
- Сейчас нет такой партии, которая могла бы принести в Якутию счастье и тепло.
- Есть такая партия! - воскликнул Софрон, встав со стула. - Это партия ЛДРПЯ!
- Чушь, - отмахнулась Елена Яновна, - послушайте лучше дальше. Когда Ленин
увидел Лену - нашу великую реку, текущую через страну, он сразу понял, что нашел
место обетованное. Он крякнул, подпрыгнул, щелкнул пальцами и сказал: <Еб твою
мать!> И тут же начались бои за Советскую Депию. Разные тунгусы терзали нашу
землю, желая ее отделить. Но Ленин двинул свои полки, и вскоре вся Якутия от юга
до моря была повержена.
- Вот видите! - заметил Софрон.
- И наступило счастье, тепло и доброта, - грустно сказала Елена Яновна. - Но
Ленин умер. Конечно, он воскрес через шесть часов и сел рядом с Юрюнг Аиыы
Тойоном, но здесь все уже было без него. Первое время еще ощущался жар его дел,
но вскоре все постепенно начало приходить в упадок: А сейчас, вообще не поймешь
что. Якутия наша рушится, это видно и слепому, слышно и глухому. Мне печально. И
все-таки я верю. А теперь, делайте, что хотите. Я сказала.
- Все? - спросил Софрон.
- Все, - ответила Елена Яновна.
- Чудесно! - нервно проговорил Софрон, подойдя к окну. - Чудесно!
За окном была лужа, и были рабочие; за окном был великий Якутск, сверкающий под
полуденным солнцем; и его пальмы и небоскребы искрились, излучая восторг,
умиротворение и покой; и его Лена лениво текла вверх по земному шару, и ее воды
были чисты, как небесные замыслы, или волшебные девы, или только что полученный
из руды металл. В Якутске существовало все; в нем были рестораны и деревья,
лианы и алмазы, люди и насекомые, и внутренний свет. Бытие было здесь, и если
мир существовал вообще, то мир был здесь, и если тайна существовала вообще, то
тайна была здесь. И Софрон Исаевич Жукаускас был Старшим Инструктором
Добровольного Физкультурного Общества, и он стоял в здании этого общества и
смотрел в окно. Потом он сказал:
- Нет, все было не так,
Он снова замолчал и снова сказал, говоря:
- Нет, было не так. Начнем, как говорится, от яиц. Вначале не было ничего, и
Якутии не было, и мамонтов не было, и света не было над водой, и не было
безжизненности, и не было пустоты. А существовала только возможность
возникновения всего. Все было маленькой точкой, в которой все было заложено.
- Вы же сказали, что не было ничего, откуда же взялась точка? - ехидно спросила
Елена Яновна.
- Она и была ничто.
- Чушь какая! - воскликнула Елена Яновна. - Ничто есть ничто, а точка есть
точка. Вот как!
- Какая разница? - сказал Софрон. - Предположим, что эта точка была всегда.
Что-то ведь должно быть всегда. Я продолжаю. И потом вдруг возникло - бумц,
хрясь, шип, бек, бак - все взорвалось. В результате многочисленных пертурбаций,
описывать которые мне неохота - они есть в книгах - возникла все-таки Якутия.
- Ага! - торжествующе произнесла Елена Яновна.
- Спокойно. Спокойно, Я не хочу останавливаться на вопросе происхождения якута
из обезьяны, я хочу сказать о другом. Однажды, на дальнем Юге, среди гор, степей
и озер родился большой человек, которого звали Эллэй. Говорят, что его левый
глаз плохо видел. Когда русские стали истреблять его народ, он сел на плывущую
по реке корягу и поплыл на ней. Доплыв до места, где находится сейчас наш
великий родной город Якутск, он вышел на берег и стал там жить, охотясь на уток.
Выше по реке жил Оногой и его шесть дочерей. Однажды он увидел, что по реке
плывут утиные перья и щепки, рубленные пальмой. Вы ведь знаете нашу якутскую
пальму - это страшное оружие! Оногой заинтересовался: <Кто это там охотится?> Он
пошел вниз по реке и увидел Эллэя. Он сказал: <Заелдыз! Жадыз! Ыз! Пыз! Эй ты,
вонючий глаз, пошто охотишься в моей земле, спускаешь утиные перья в моей воде?>
<Я - охотник>, - отвечал Эллэй. Оногой взял его в услужение. Однажды, Оногой
предложил Эллэю жениться на одной из своих дочерей. Одна дочь была красивой,
остальные дурны. Эллэй стал смотреть, как девицы мочатся. Все дочери мочились,
будто дождем оросит, а моча одной дурнушки оставляла большое количество белой
пены. Эллэй подумал, что она будет детной. И женился на ней. Остальные удавились
с горя, а разозленный Оногой выгнал молодых. Отсюда пошли якуты. Также тут жили
тунгусы, в которых ничего особенно плохого, в общем-то, не было. А еще были
эвены. Потом пришли русские и другие народы Советской Депии. А потом
образовалась Советская Депия - эта гадость, это дерьмо, это издевательство над
людьми. Ведь все народы братья, а коммунисты считали по-другому. Ведь все люди
любят работать, а коммунисты считали по-другому! И наступила ленинщина. Якут
пошел на русского, русский на нанайца. Но сейчас все кончилось. Мы родим новую
нацию из всего. У нас есть великий план возрождения нашей страны! Север будет
над всем! Якутяне воцарятся. Советской Депии больше не будет, будет Якутия,
Америка и... остальное не важно. Мы поднимем новый флаг! Я зрю сквозь века, я
вижу счастливый свой народ на прекрасной земле, которая зовется моей Родиной, и
которая могущественна и свободна. Я вижу его расцвет и величие; и я вижу его
