жажды мы не умрем.
- Отлично! - воскликнул Данкэн. - Прекрасно! Великолепно! А как же сюда
доберутся эти самые спасатели?
- Так же, как добрался автобус, который увез госпожу Сэллу. У меня
имеется небольшой радиопередатчик, господин журналист.
- Значит, уже завтра здесь будут люди и вход очистят? - гнул свою линию
Данкэн.
- Я бы не рассчитывал на завтра. Скажем так: завтра-послезавтра.
Журналист удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку кресла.
- Я могу начать повествование? - спросил Мугид.
Возражений не последовало.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕДЬМОЕ
У южных ворот Гардгэна было людно и пыльно. А еще жарко. Стражники,
одетые в кольчуги и шлемы, истекали потом и завистливо глядели на
проходивших. Те могли себе позволить оголиться до пояса или же вообще идти
в одной набедренной повязке - какой спрос с простолюдина?
А им, хранителям порядка, приходилось выстаивать целый день в полном
облачении - хуже, чем пытки в застенках Губители. (Губителью называли
темницы Гардгэна, которые имели еще и официальное название - Обитель
Преступивших). Раньше стражники могли себе позволить мелкие отклонения от
устава - и пользовались этим во всю, заступая на пост без кольчуг и шлемов.
Но два дня назад ситуация в городе изменилась, и эти перемены отразились
также и на стражниках.
Теперь любого, кто рискнул бы появиться на посту без полного облачения,
ожидало суровое наказание плетьми. Так что приходилось молчаливо терпеть
изощренную пытку руководства и ломать голову над тем, что стало причиной
подобных ожесточений.
(Слухи о войне с Хуминдаром еще не просочились за пределы дворца -
Армахог позаботился об этом).
Сквозь глотку распахнутых ворот в Гардгэн грязным потоком вливались
путники. По большей части это были крестьяне окрестных поселений, везущие
на рынок свои товары; значительно реже попадались купцы или вельможи.
Но самым удивительным было то, что за последние два дня - как раз с той
поры, когда приказы начальства обрели неожиданную строгость - в город стали
стекаться Вольные Клинки. По одному, по двое-трое они входили через южные
ворота, ловко швыряли стражам монетку, расплачиваясь за вход, и спрашивали,
где находится Благословение Ув-Дайгрэйса . Пока их было еще мало, но умные
люди подозревали, что это только пока.
К сожалению, среди приходивших все чаще и чаще попадались нищие, не
способные заплатить пошлину. Таких приходилось отгонять прочь. Впрочем,
самые ловкие все же проникали в город.
Один из стражников, с узкими слезящимися глазами и бородкой клинышком
толкнул в бок другого:
- Опять.
По тракту к воротам шли, пошатываясь, три путника. Их одежды давным-давно
превратились в бесформенное и бесцветное тряпье.
Словно вознамерившись отыграться за это, оно обладало резким
запоминающимся запахом. Очень резким и очень запоминающимся. Один из бродяг
прижимал к впалой, словно вдавленной внутрь груди небольшую котомку. Вокруг
котомки распространялось зловоние, которого не перебивал даже специфический
аромат нищенских одежд.
Стражник со слезящимися глазами прорычал нечто нечленораздельное и
потянулся за алебардой:
- Стоят-ть!!! Я сказал, стоят-ть, выр-родки!
Вся пыльная колонна, постепенно вливавшаяся в котел города, вздрогнула,
но сообразив, что обращаются не к ней, продолжила свое движение. Три
оборванца остановились и безропотно ждали, пока к ним подойдут.
Стражник вздернул кверху бородку и направился к нищим, небрежно поигрывая
алебардой. То ли от того, что она была тяжеловатой, то ли из-за жары и
скользких пальцев, алебарда выскользнула из рук воителя и чуть было не
отсекла ему полстопы. Стражник крякнул, поднял оружие и злобно посмотрел на
бродяг, ставших невольными свидетелями его конфуза.
- Кто такие? Что нужно в столице?
Один из оборванцев заговорил, и голос его оказался неожиданно властным и
громким:
- Мы пришли по важному делу. Нам необходимо видеть Армахога или самого
Пресветлого. У нас для них очень важные сведения.
Кто-то из проходивших при этих словах хихикнул, представляя, какие важные
дела могут быть у бродяг к старэгху или наследному принцу.
Стражник побагровел, выкатил глаза и прорычал:
- Пшли пр-рочь, мр-разь! Живо!
- Ты слишком много себе позволяешь, - заявил оборванец, чем поверг толпу
в еще больший восторг. Некоторые даже начали останавливаться лишь затем,
чтобы полюбоваться на редкостную картину: нищий отчитывает стражника.
- Ты рискуешь своим....
- Молчать!!! - оборвал его стражник. - Это ты рискуешь - не дожить до
завтрашнего...
В это время трое нищих, как по команде, сорвались с места, и пихнувши
самым бесцеремонным образом хранителя порядка, ввинтились в толпу. Алебарда
снова рухнула в опасной близости от ног стражника, и тот взревел черным
буйволом, который во время брачного периода заметил самку.
Сотоварищи оскорбленного кинулись было ловить дерзких оборванцев, но не
успели.
Все-таки на них висели доспехи, а демонстрировать рекорды по бегу с такой
ношей тяжеловато. Да и толкаться по улочкам Гардгэна, покинув пост на
произвол судьбы... Тут дело могло закончиться чем-то большим, нежели просто
порка плетьми.
Бродяги же пробежали несколько кварталов, не останавливаясь ни на
мгновение, и только окончательно убедившись, что погони нету, позволили
себе перевести дыхание. Впалогрудый по-прежнему прижимал к сердцу зловонную
котомку - бережно и одновременно брезгливо.
Отдышавшись, бродяги направились в сторону дворца. Видимо, они не лгали
стражникам, когда говорили о том, что им понадобилось в столице.
У внешних стен, окружавших дворец, сад и комплекс придворных построек,
оборванцев остановили. Здешние стражники тоже не отличались хорошим
настроением, поскольку, как и постовые у городских ворот, были вынуждены
носить на себе полный доспех. Но эти, по крайней мере, не были настолько
тупы, чтобы не понять: если трое бродяг ломятся во дворец, то у них есть
для этого какая-то причина. Младшего из караула, как водится, послали к
сотнику, чтобы тот решил, что делать с гостями . Но буквально у ворот гонец
столкнулся нос к носу с Армахогом, а тот, услышав в чем дело, решил
разобраться с бродягами лично.
Старэгх подошел к воротам, и оборванец с впалой грудью неожиданно
вскрикнул. Стражники угрожающе надвинулись, но Армахог остановил их резким
взмахом руки.
- Шэддаль? Это... ты? - изумленно прошептал военачальник.
- Да, - дрожащим голосом ответил впалогрудый бродяга.
И стражники, присмотревшись, узнали в нем того, кого менее всего могли
ожидать встретить в таком виде. Это был Шэддаль - сотник элитной гвардии
Руалнира. Вернее, бывший сотник бывшей элитной гвардии.
- Я... - начал было впалогрудый.
- Молчи, - оборвал его старэгх. - Пойдем, вас накормят и отмоют, оденут в
нормальную одежду, а уж потом - расскажешь. Письмо дошло.
- Благодарение Богам! - вскричал сотник и неожиданно рухнул на колени,
складывая руки в молитвенном жесте. - Благодарение Богам! Они услышали наши
мольбы! Значит, вы готовитесь?..
Армахог хмуро кивнул:
- Готовимся. И ты будешь здесь очень кстати. Вставай и пошли.
Он повел гостей через дворик к казармам. Потом резко остановился,
досадливо скривил губы и пошел во дворец, знаком приказывая всем троим не
отставать.
- Да, - кинул старэгх как можно небрежнее. - О том, что вы знаете - ни
слова.
- А если будут спрашивать? - уточнил Шэддаль.
- Демоны, ты же сотник! Вот и рявкнешь на всех, чтобы заткнулись. Или, за
время пути сюда разучился?
- Нет, не разучился.
- Вот и отлично. Я поселю тебя у себя, мои слуги не болтают лишнего.
... Армахог оставил сотника и двух его спутников приходить в чувства, а
сам поспешил в зал для совещаний. Там уже в течение двух дней, с перерывами
на обед и сон, продолжалось заседание военного совета.
В просторном помещении без окон стояли волнистые ароматные свечи; на
стене висела карта мира, каким его знали лет этак пятьдесят назад.
Впрочем, за эти полсотни лет никаких особенных изменений в познании
мироустройства не произошло, разве только пара-тройка мелких
самостоятельных княжеств признала власть империи, да на белом пятне, что
красовалось в верхнем правом углу (то есть, на северо-востоке) обнаружилась
небольшая долина, а за ней - снова горы. А что за горами, ведают только
Боги.
Вокруг п-образного стола сидели люди, от которых сейчас могло что-нибудь
зависеть:
Пресветлый Талигхилл (скорее всего, уже не наследный принц, а правитель),
военачальники, Харлин и несколько его помощников, градоправитель и Тиелиг.
Все они безвылазно находились здесь с момента получения принцем
/то есть, правителем/
письма о том, что посольство в Хуминдар было уничтожено и что теперь к
южной границе Ашэдгуна движется огромное войско хуминов.
На повестке дня стоял, практически, всего один вопрос. Война . Талигхилл
интересовался, какое войско можно собрать за тот срок, который у них
имеется. Харлин мямлил что-то о скудной казне. Армахог заявил, что такие
сведения предоставит только через пару дней, но по его предварительным
подсчетам рекрутированных вкупе с регулярщиками не хватит
- если, конечно, верны те цифры, которые фигурируют в письме. Тиелиг
молчал.
Старэгх вообще не понимал, что здесь делает верховный жрец Бога Войны,
как бы парадоксально в данной ситуации это не звучало.
Парадоксальность немножко уменьшалась, если вспомнить о прежнем отношении
Талигхилла к Богам и их служителям. Правда, последнее время Тиелиг часто
играл вместе с Пресветлым в махтас... Интересно, почему выбор принца
(правителя!) пал именно на верховного жреца Ув-Дайгрэйса? И насколько
стремился к этому сам жрец?
Армахог рассказал о неожиданном появлении Шэддаля, и сидевшие за столом
заметно оживились. Пресветлый объявил небольшой перерыв, и все задвигали
креслами, выбираясь из их мягкого плена. Сам Талигхилл с удовольствием
поднялся и прошелся по залу, разминая затекшие ноги. Он приблизился к
старэгху и вопросительно посмотрел на него.
- Не знаю, - развел руками тот. - Не знаю, Пресветлый, сам мучаюсь в
догадках.
- Когда их приведут?
- Как только помоются и переоденутся. И как только будут в состоянии
говорить. Насколько я понимаю, весь путь сюда они проделали пешком.
- Из самого Хуминдара? - поразился Талигхилл.
- Не знаю, они не говорили об этом. Просто... по ним не скажешь, что
последние
несколько дней они ели и спали в достаточном количестве.
Пресветлый кивнул и снова заходил по залу, как дикий зверь, пойманный и
посаженый в клетку. Сколь бы не была просторна эта клетка, он все равно
будет ходить из угла в угол, словно отыскивая выход, словно не веря
собственным глазам, свидетельствующим: выхода нет.
Войска, которое имелось сейчас у них в наличии, недостаточно. А когда - и
если - удастся собрать остальное, может быть уже слишком поздно. Наиболее
выгодное во всех отношениях место для битвы - ущелье Крина. В нем враг
окажется зажат, завязнет и задержится; пообтреплется. Но это сражение не
будет решающим для всего хода войны. Для остальных же боев может попросту
не хватить солдат. И что делать - Талигхилл не знал.
Раскрылись двери, в зал вошел один из людей Армахога и сообщил старэгху,
что Шэддаль со спутниками готовы ответить на все вопросы.
- Пускай войдут, - велел Пресветлый, усаживаясь на свое место. Остальные
тоже забирались в кресла и с нетерпением поглядывали на дверь.
Бывший сотник элитной гвардии Руалнира и два гвардейца - все, что от нее
осталось, - вошли и замерли на пороге.
- Вы можете совершенно свободно говорить все, что сочтете нужным, -
сказал Талигхилл. - На этом заседании нету лишних ушей.
