отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми
глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп, тыкаясь во
все стороны мордочкой. В результате он не удержался и рухнул вниз, где был
бесстрастно раздавлен сапожным каблуком. В комнате разлился резкий
неприятный запах.
Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть
немного проветрить помещение, но нахлынувшие запахи свежих помоев и
конского навоза не слишком этому способствовали.
Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил
дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз.
Слишком дергает. Убьется ведь.
Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Только не
сегодня - хватало иных хлопот.
Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в
зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
Тэсса опустилась на свободный табурет, - так, чтобы за спиной была стена,
а вход в зал
находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком приказал разносчице
принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за дальним столиком и пока еще
не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали вид, что не заметили.
Разносчица - объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых
точках ее тела основательно разболтались шарниры - поставила перед
воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
- Мяса и пару лепешек, - велела Тэсса. - Да поживее.
Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все с такой же
невообразимой амплитудой телодвижений.
Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
- Пей.
Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть.
- Что-то не хочется.
- Ну что? - спросил Кэн.
Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который
способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и
покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива - с виду опасный и буйный, Кэн
очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием.
Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже давно,
значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у заказчиков. В
отличие от своего брата, между прочим...
- Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, - пообещала Тэсса. - К чему
повторять дважды то, что можно сказать один раз?
- Позвать их? - осторожно спросил Кэн.
- Нет, сами подойдут.
- Хорошо, - покорно согласился наемник. Он положил на стол свои могучие
руки и стал
разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре крылся
ответ на его вопрос - ответ, который Тэсса не хочет пока произносить вслух.
Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось
тягостное молчание.
Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал
Согу - тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал
пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался,
чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
- Вернулась, - мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
- Как видишь, - холодно ответила воительница. - Ты не рад?
Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами
и скривил узкие губы:
- Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
- Завтра, - Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. - Он
даст ответ завтра.
- Ты говорила с ним о Братьях? - спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса
его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать
об этой детали, но, видимо, не получится.
- Нет, - ответила воительница, вызывающе глядя на Сога - не на Кэна. - Не
говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
- Отлично! - желчно рассмеялся Сог.
Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке
берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, - негативные
эмоции и разрушительная энергия.
- Отлично! - повторил Сог. - Мы правдами и неправдами собрали в этом
городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что сама
вероятность осуществления плана ставится под сомнение! Просто шикарно.
- Мы знали изначально, что затея может провалиться на самой первой
стадии, - бесстрастно заметил Укрин. - Ты тоже знал это, Сог.
- Разумеется! - фыркнул воитель. - Но другие - многие, замечу, - этого не
знают и по сей день. И если...
- Хватит! - рявкнула на них Тэсса. - Если я хоть что-нибудь понимаю в
людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела
лица его советников - они понимают, что другого выхода у них нету.
- Тэсса права, - вмешался Кэн. - К тому же, старэгх - ее старинный
приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
- Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, - пожал плечами тот. - Это
судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических
талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
- Вот и хорошо, - подытожил Укрин. - Значит, завтра все выясниться. А до
тех пор нету смысла переливать слова из пустого в порожнее.
- Согласен, - недовольно скривился Сог. - Надеюсь, завтра Тэсса принесет
нам утешительные вести.
Воительница промолчала.
Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для
Сога и Укрина.
Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось оставить ее в
покое.
Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых
клинков - недавнего нововведения в хуминдарской армии, Кэн молчал.
После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно
отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего
встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе
наверх.
Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока
воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей
кружки.
- Она что-то скрывает, - пробормотал наемник. - Слишком долго была во
дворце, слишком мало сказала...
- Уймись, - меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои
долговязые ноги и
время от времени лениво отхлебывал из кружки. - В конце концов, Армахог -
ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы... поболтать с ним о том, о
сем.
Сог недоверчиво покачал головой:
- При живом Тогине? Не верю.
- Тогин далеко, - заметил Укрин. - А Армахог - здесь. К тому же, с
дипломатической точки зрения...
/смещение - меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и
открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу
и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит
запомнить. Неплохая шутка.
Окончательно проснувшись
/ну, почти окончательно/,
Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.
Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и
заметил:
- Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед
вами. И я - в том числе.
Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет
речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам
разбудить правителя в урочный час, и приказал:
- Пускай все входят. Я выслушаю.
Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного
размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было
необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать
градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а
во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего
внимания.
Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни)
и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
/смещение - прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков...
и длящийся одно мгновение/
- Я обдумал все то, о чем вы говорили, - глухо произнес Армахог. - И я...
не согласен с этим планом.
Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем - старэгх и правитель. Было
далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы
в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов
бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице
п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.
- Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск - если
войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с
флангов, мы потеряем все. Кроме того...
- Погодите, - поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы
прикрыть зевок. -
Погодите. На сегодняшний день это - единственный план, который дает нам
хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует.
Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так!
Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в
жизнь. Помните махтас? - не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай
это будет нашим девизом в предстоящей войне.
Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны
были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но... Но
Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо
доказывать.
- Как будет угодно Пресветлому.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Мы помолчали.
- Не ожидал такого от старэгха, - заметил из своего кресла Данкэн. -
Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
- Это все Тэсса, - сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию
опять разлиться в комнатке. - Ее появление было для Армахога слишком
неожиданным.
Генерал в отставке зевнул:
- Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей
практике...
Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в
отличие от генерала, безмолвствовали.
Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и
ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали,
направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и
сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал.
Стол там был накрыт, и свежие, еще дымящиеся блюда несколько развеяли
нашу сонливость - но не надолго.
Пожелав всем спокойной ночи (с учетом последних событий - в прямом смысле
этого слова), я поплелся к себе в комнату, где и уснул. Без сновидений.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
Удивительно, но меня никто не разбудил. Не успели.
За семь дней я привык вставать в одно и то же время, так что теперь
совершил над собой сей маленький акт вандализма без особого напряга.
Лучше так, чем слышать стук в дверь и бесстрастный голос: Вставайте,
господин! - когда вставать ну совсем не хочется. И чем настойчивее тебя
будят, тем больше не хочется - прямо какая та пропорциональная зависимость.
А когда сам себя заставляешь покинуть теплую уютную постель, то и винить
некого. Кроме себя.
Я успел одеться, посетить ванную комнату и прочие утренние места,
вернулся в номер, а за мной так никто и не пришел.
Несколько обиженный подобным невниманием со стороны слуг, я отправился в
Большой зал, попутно размышляя над тем, что же такого исключительного могло
произойти. Может, приехали-таки спасатели и отволакивают в сторону ту глыбу
у входа? Да нет, пожалуй, это бы происходило шумно и сенсационно, с
восхищенными комментариями господина журналиста, со вспышками и непременно
с фотографированием на фоне работающих спасателей. Я бы обязательно
