голос струнные инструменты. Талигхилл шагал по мостовой, наступая на черные
лепестки, которыми ее усеяли согласно традициям.
Они добрались до Аллеи владык к тому моменту, когда небо над головами
стало угрожающе темнеть. Жрецы, как и полагалось, вознесли к нему свои
молитвы (Руалнир почитал многих Богов, так что сегодня вспомнили не только
имена Ув-Дайгрэйса и Оаль-Зиира), потом вход в гробницу с ее прелым
воздухом был распечатан. Гроб внесли внутрь и водрузили на каменное
возвышение, спугнув оттуда сонную крысу. Хвостатая спряталась в углу за
кучкой ветоши и удивленно наблюдала за людьми - маленькие круглые глазки
блестели в свете факелов. Наверное, крыса рассчитывала знатно попировать
после того, как они уйдут, но просчиталась - гроб пуст.
Были произнесены необходимые слова, сыгран прощальный гимн, и церемония
завершилась.
Еще один правитель династии стал историей.
Когда вышли, снаружи уже вовсю лил дождь. Джергил заботливо протянул
Талигхиллу накидку, но тот чуть резковатым жестом передал ее какой-то из
вельможных дам, моментально вымокших и напоминавших теперь мокрых павлинов.
Ко дворцу Талигхилл пошел так же, пешком. Влажные расползающиеся на кусочки
черные лепестки липли к сапогам.
С этим покончено. После обеда - возведение на трон. Прилюдное. И
прилюдное же объявление войны с Хуминдаром - для тех дураков, кто еще не
догадался, что Руалнир умер не от апокалипсического удара.
Джергил с Храррипом одними взглядами раздвигали толпу перед Пресветлым, и
он шел, разбрызгивая сапогами пьющие дождь лужи. Только сейчас ему до
одури, до невозможности захотелось спать. Но похоже, что до вечера урвать
на отдых хотя бы пару часов не удастся. Да и вечером... Что там? -
очередное заседание? Скорее всего...
Процессия втянулась во дворец, и ворота захлопнулись, отсекая смущенную,
почти немую толпу от вельмож и телохранителей. Народ не расходился, потому
что еще с утра глашатаи сообщили о предстоящих мероприятиях государственной
важности. Хотя, конечно, людей интересовало не красивое зрелище (ну чего
красивого в мокром, как котенок, будущем правителе?), а новости.
Неопределенность всегда пугает, а особенно тогда, когда в воздухе начинает
пахнуть войной.
Во дворце все уже было готово к возведению на трон. В том числе и сам
трон. Его украсили двумя черными лентами, символизировавшими траур по
Руалниру, а над спинкой повесили венок из алых цветов. Сам тронный зал
пропах благовониями и немножко - свежестью, которую принес с собой
нежданный дождь. Вельможи толпились вдоль золотистой ковровой дорожки,
ведущей от дверей к трону. У самого трона, по обе стороны, стояли Тиелиг и
Вашук
- верховные жрецы Богов Войны и Мудрости.
Талигхилл заглянул в тронный зал через щель в двери и мрачно покосился на
стражников. Те почтительно задрали к потолку подбородки и делали вид, что
не видят ничего из того, что видеть им не положено.
Жутко хотелось спать, и уж совсем не хотелось идти сейчас в зал. Но он
все-таки толкнул створки двери и вошел, а герольд уже торопливо выкрикивал
ритуальные слова. Началось.
Вельможи у стен зашевелились, забряцали парадными саблями и испустили
волну разнообразных духов, которая мгновенно перебила ощущение свежести,
пришедшее вместе с дождем.
Талигхилл мысленно поморщился, но на лице его ничего не отразилось - для
подобных вещей Пресветлый был слишком хорошо воспитан. Он всегда старался и
будет стараться впредь избегать многолюдных церемоний, но если уж судьба
вынудила попасть на таковую - терпи.
Тиелиг поймал его взгляд и опустил свои морщинистые веки, подбадривая:
иди, не волнуйся.
Принц сделал первый шаг по дорожке к трону, понимая, что это было
последнее мгновение в его жизни, когда он осознавал себя принцем.
Через десяток шагов он станет правителем Ашэдгуна. Для этого нужно всего
самую малость:
признаться в том, что у него есть дар Богов. Жаль, что Домаб сейчас в
имении - уж он-то порадовался бы, услышь такое из уст
/своего сына/
Талигхилла.
Неслышно ступая по ковровой дорожке, Пресветлый приблизился к трону на
установленное традицией расстояние. Очередь теперь была за жрецами.
Вашук - низкорослый немолодой мужчина с сединой на голове и в бороде и с
необычайно светлыми голубыми глазами - шагнул вперед и произнес речитативом
первую тхору:
- Ты к нам пришел, чтоб править этим миром,
и пыль дорог лежит на сапогах.
Но прежде, чем воссесть на трон, скажи нам,
что есть богатство?
Тхоры были построены так, чтобы испытуемому не нужно было ломать голову и
вспоминать ответ.
- Прах.
Теперь шаг в сторону Пресветлого сделал Тиелиг:
- Был Хреган удостоен Дара. Нынче
ты претендуешь на старинный трон.
Яви ж нам знак, как то велит обычай,
что ты - Пресветлый. Есть ли Дар?
Эту тхору верховный жрец Бога Войны писал специально для Талигхилла.
- Да. Сон.
Теперь предстояло самое сложное. Пресветлый надеялся, что он не позабудет
слова,
которые должен был произнести.
- Моя отметина - провидческие сны.
Они - вам знак, что избран я Богами.
Ответьте мне - и будьте же честны -
вы признаете?
Оба верховных жреца склонили головы, а потом весь зал, как один великан,
прогремел:
- Да! Ты будешь править нами!
Талигхилл величаво подошел к трону и воссел на нем под шумные овации всех
присутствующих. Еще одно, и здесь все закончится. Останется только
выступление перед народом, и можно будет вернуться к делам.
- Я вам клянусь, что стану править мудро,
не буду кланяться ни року, ни деньгам.
Заботиться не о себе - о людях,
я обещаю вам.
Тиелиг и Вашуг громко провозгласили:
- Да будет так!
На этом церемония завершилась, и правитель Талигхилл, поднявшись с трона,
вышел из зала прочь. Снаружи его ожидали другие дела, более важные, чем
принятие заверений в преданности от сотни надушенных вельмож. С ними можно
будет поговорить потом.
Жрецы шагали позади. Талигхиллу не нужно было оглядываться, чтобы
убедиться в этом.
Он миновал долгий коридор, вышел во внутренний дворик и остановился,
чтобы подождать Тиелига и Вашука.
- Ну что, все прошло, как следует? - спросил он у них.
- Да, Пресветлый, - подтвердил Тиелиг. - Закон соблюден, так что ни у
кого не будет ни малейшей причины сомневаться в вашем праве на трон.
- Отлично. Теперь давайте закончим все это выступлением перед народом и
займемся более насущными проблемами.
- Да, время поджимает, - согласился Вашук. - И сейчас дорога каждая
минута.
- Я боялся, что ты скажешь нечто подобное, - проворчал Талигхилл. - Ну
что же, пойдем.
Он направился к выходу из дворца. Телохранители мгновенно образовали
вокруг него
плотное кольцо и не разжимали до тех пор, пока не пришли на главную площадь
города.
Жрецы, оказавшись чуть позади процессии, переглянулись, и Тиелиг развел
руками:
- Некоторые пытаются шутить, когда смерть заглядывает им в лицо.
Талигхилл относится как раз к такому типу людей. Но это совсем не означает,
что он не способен реально оценить сложившуюся ситуацию.
- Кажется, ты знаешь о нем очень много, - улыбнулся Вашук.
- Что поделать? Руалнир просил меня присматривать за ним.
- А если бы не попросил?
- Но он ведь попросил, - пожал плечами Тиелиг. - К чему думать о том,
чего не случилось, хотя и могло случиться? - этого ведь не изменить.
Лучше уж как следует поразмыслить над тем, что еще может случиться. И
соответствующим образом подготовиться к этому.
- Если сие возможно, - уточнил Вашук.
- Разумеется.
Процессия добралась к главной площади Гардгэна, и Талигхилл,
сопровождаемый телохранителями, поднялся на помост, с которого обычно
провозглашались важные новости. Вокруг уже колыхалась непривычно молчаливая
толпа.
Среди простого люда мелькали доспехи стражников, следивших, чтобы никто
не злоумышлял против правителя. Тиелиг и Вашук поднялись на помост вслед за
Талигхиллом и встали с двух сторон.
Пресветлый легонько дернул плечом, словно хотел обернуться к жрецам, но
потом передумал. Он поднял к небесам правую руку - требование тишины, - и
толпа, казалось, перестала дышать.
- Народ Гардгэна! Вместе с вами я скорблю об ушедшем правителе, моем отце
- великом Руалнире. Он правил вами мудро, и тень войны не закрывала солнце
над вашими головами. До последних дней это было так, но Хуминдар, куда ваш
правитель ездил с посольством мира, вероломно уничтожил всех приехавших и
объявил нам войну. В такие тяжелые дни я принимаю трон и титул ашэдгунского
правителя. И обещаю, что до тех пор, пока будет биться мое сердце, я не
перестану мстить хуминам за смерть отца. Мужчины, настала пора отложить в
сторону молоты и взяться за мечи!
Вы нужны армии, чтобы защитить ваших детей и женщин от того, что движется
на нас. Ашэдгунцы никогда не были рабами - не станем же ими и сейчас!
Толпа взревела, и сотни людей взметнули свои руки к небу, потрясая ими в
приступе ярости.
Во всеобщем гаме слова Тиелига смог расслышать только Пресветлый:
- Хорошо сказано! Самое время уходить. Ничего более говорить не нужно -
это только
перебьет то настроение, в котором они находятся сейчас.
Правитель кивнул:
- Именно так я и собирался сделать.
Они начали спускаться с помоста, и телохранителям пришлось как следует
поработать, чтобы проложить путь к дворцовым воротам через бушующую толпу.
Уже у самых стен дворца их догнала высокая мускулистая женщина в
блестящих доспехах. Ее черные, коротко остриженные волосы стягивал тонкий
обруч; большие карие глаза смотрели на Пресветлого внимательно и
требовательно. Из-за плеча у воительницы выглядывал короткий боевой лук, а
на полном бедре покачивался в ножнах изогнутый клинок.
Женщину можно было бы назвать красивой, если бы не тонкая нитка шрама,
пересекавшая ее левую щеку.
- Мой правитель, - сказала она сильным, не лишенным привлекательности
голосом. - Мой правитель, мне нужно поговорить с тобой.
Джергил вопросительно посмотрел на Талигхилла.
- Пускай войдет вместе с нами во дворец, - велел Пресветлый. - Там и
поговорим. Да
поторапливайтесь - я не хотел бы умереть, будучи раздавленным в объятиях
восторженной толпы!
- Похоже, ты оказался прав касательно шуток, - тихо заметил Вашук.
Они миновали ворота и оказались во внутреннем дворе, где сейчас было
непривычно людно. Предвоенные хлопоты сказывались на всем, в том числе и на
жизни дворца.
Правитель обернулся к воительнице и, нахмурившись, сказал:
- Так о чем же ты хотела говорить со мной?
- Вам нужны бойцы? - без обиняков спросила женщина. - Я уполномочена
представлять членов Братства Вольных Клинков. Мы пришли в Гардгэн, чтобы
подороже продать свое умение сражаться.
- Джергил, пускай кто-нибудь отведет ее к Армахогу, - велел своему
телохранителю Пресветлый. - А нам, пожалуй, стоит отправиться в зал для
совещаний.
- Думаю, господин, что старэгх тоже находится там, так что нам по пути с
этой дамой, - заметил верховный жрец Бога Войны.
- Скорее всего, вы правы, Тиелиг. Пойдем.
Они зашагали по коридорам к залу, и за все это время воительница ни
единым знаком не выказала своих эмоций по поводу увиденного. А ведь
все-таки коридоры дворца оставались коридорами дворца, даже в военное
время. На целые стены дорогие гобелены, изображавшие древние сражения в
таких деталях, о которых могли только мечтать некоторые сказители;
бесценные вазы с уникальной росписью; ковры, по которым и ходить-то
совестно своими грязными туфлями!.. Но ничего из окружающих красот не
отразилось эмоциями на лице воительницы. Тиелиг подумал, что, наверное, не
зря она представляет здесь всех наемников, собравшихся в столице, чтобы как
