"Интересно, - говорили потом в кают-компании, - кто ж это по
нам так стрельнул? Старпом чуть не обгадился".
- Кто написал эту гадость?! - зам держал двумя пальчиками
за угол исписанный боевой листок. (Каюткомпания. Обед второй
боевой смены.) - Им все шуточки! Мичману такое не написать.
Нет. Не сообразит. Тут офицерье постаралось. Это уж точно!
- Николай Степанович! (Голос старпома.)
- Я же еще и извиняюсь! Вот, товарищи! (Товарищи от
сочувствия перестали жевать.) Как некоторые наши офицеры
расписывают наши выходы на торпедные стрельбы! У нас идет срыв
за срывом боевой задачи, а им смешно! Они забавляются. А я-то
все думаю, и куда это у меня деваются бланки боевых листков.
Из-под матраса! Один за другим все исчезают и исчезают! Писал,
гаденыш, старался! Сразу-то, видно, не получалось! - ерничает
зам.
- Николай Степанович. (Старпом.)
- О вас там, кстати, тоже написали. Мне все это на дверь
каюты приклеили. Восемьдесят восьмым клеем! Еле отодрал! Все
матросы уже эту галиматью читали, не говоря об офицерах и
мичманах! А я сплю и не подозреваю! Найду, убью живьем!
Мочеточки у него втянулись в комочки! Сучара!!
- Николай Степанович.
- Сукин кот.
Часть вторая
(изложенная в боевом листке, повешенном на стенке в
кают-компании на следующий день)
Командира БЧ-5 нашего подводного ракетно-торпедного
корабля зовут Траляляичем!
Если вы нарисуете себе в воображении нос картошкой, рот от
уха до уха и никогда не чесанные волосы, вы поймете, кому
Родина доверила боевую часть пять! Она доверила ее большому
философу. Во всех случаях жизни он тихонечко напевает:
"Тра-ля-ля" - особенно во время нахлобучек.
Вышли мы в очередной раз на торпедную стрельбу. (Надо же
когда-то и торпедами выстрелить!) Изготовились...
- Боевая тревога! Торпедная атака!
- Тра-ля-ля, - поет Траляляич, - тра-ля-ля, боевая часть
пять к торпедной атаке готова, тра-ля-ля.
- Пятый, шестой аппараты товсь! ( - Тра-ля-ля!)
- Есть, товсь! Тишина. Даже Траляляич молчит.
- Иди!!!
И шум воздуха раздается в "каштане". Есть, пли! Общий
вздох. Выпихнули! На-к-конец-то!!
- Товарищ командир, - доложили командиру, - торпеды вышли.
- Тра-ля-ля, - поет Траляляич. - тра-ля-ля!
- Бип, акустки, слышу шум винтов торпеды...
- Тра-ля-ля... С корабля-мишени доложили:
- Цель поражена.
Но первое, что обнаружилось по приходе в базу в пятом и
шестом аппарате, так это торпеды! Оказывается, никуда они не
уходили! Что же слышали наши акустики? Чем же шумело в
"каштане"? Что же так поразило нашу мишень?
- Тра-ля-ля, - пел целый день Траляляич, которого целый
день таскали за волосья из кабинета в кабинет. В конце дня у
него украли восемьдесят восьмой клей, а у зама из-под матраса в
который раз свистнули боевые листки.
Часть третья
(Эпилог, который легко мог бы быть и прологом)
- Сучара! Кто это опять мне приклеил?! Вахта! Вахтенный!
Где наша вахта?! Вот сучок! И не отодрать! Вычислю - убью!
Разнос
Подводная лодка стоит в доке, в заводе, в приличном, с
точки зрения вина и женщин, городе. В 20.00 на проходной палубе
третьего отсека встречаются командир ракетоносца - он только
что из города - и капитан-лейтенант Козлов (двенадцать лет на
"железе"). Последний, по случаю начавшегося организационного
периода и запрещения схода с корабля, пьян в сиську.
Командир слегка "подшофе" (они скушали литра полтора). У
командира оторвался козырек на фуражке. Видимо, кто-то сильно
ему ее нахлобучил. Между козырьком и фуражкой образовалась
прорезь, как на шлеме у рыцаря, в которую он и наблюдает
Козлова. Тот силится принять строевую стойку и открыть пошире
глаза. Между командиром и Козловым происходит следующий
разговор:
- Коз-ззз-лов! Е-дре-на вош-шь!
- Тащ-щ ко-мн-дир!
- Коз-ззз-лов! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!
- Тащ-щ... ко-мн-дир!..
- Коз-ззз-лов! Ел-ки-и!..
Выговаривая "едрена вошь" и "елки", командир всякий раз,
наклонившись всем корпусом, хватается за трубопроводы
гидравлики, проходящие по подволоку, иначе ему не выговорить.
Всем проходящим ясно, что один из собеседников сурово
спрашивает, а другой осознает свое безобразие. Проходящие
стараются проскользнуть, не попадаясь на глаза командиру.
Подходит зам и берет командира за локоток:
- Товарищ командир.
Командир медленно разворачивается, выдирает свой локоть и
смотрит на зама через прорезь. Лицо его принимает выражение "ах
ты, ах ты!". Сейчас он скажет заму все, что он о нем думает.
Все, что у него накипело.
- Товарищ командир, - говорит зам, - у вас козырек
оторвался. Глаза у командира тухнут.
- Мда-а?.. - говорит он, скользя взглядом в сторону. -
Хорошо... - и тут его взгляд снова попадает в Козлова. Тот
силится принять строевую стойку.
- Козлов!!! - приходит в неистовство командир. -
Коз-ззз-лов!!! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!!
- Тащ-щ... ко-мн-дир...
Правду в глаза
Назначили к нам на экипаж нового зама. Пришел он к нам в
первый день и сказал:
- Давайте говорить правду в глаза. В центре уже давно
говорят правду в глаза. Давайте и мы тоже будем говорить.
И начали мы говорить правду в глаза: первым рубанули
командира - выбросили его из партбюро за пьянство - взяли и
выкинули, а вдогонку еще и по лысине треснули - выговор
воткнули, но и этого показалось мало - догнали и еще ему
навтыкали, пока он не успел опомниться - переделали выговор на
строгий выговор. Потом его потащили за чуприну на парткомиссию,
и парткомиссия до того от перестройки в беспамятство впала, что
утвердила ему не просто строгий выговор, а еще и с занесением.
Командир сначала от всех этих потрясений дара речи лишился
и всю эту процедуру продержался в каком-то небывалом отупении.
Потом он себе замочил мозги на сутки в настое радиолы
розовой, пришел в себя и заорал на пирсе:
- Ме-ня-яяя!!! Как ссс-ра-но-го ко-тааа!!! Этот пидор
македонский! Этот перестройщик ушастый! ГАНДОН ШТОПАНЫЙ!!!
И-я-я-я! Дни и ночи-ии! Напролет... как проститутка-ааа! В
одной и той же позе-еее! ...Не ме-ня-я бе-ль-яя! Насиловали все
кому не лень! Брали за уши и... Я не спал... не жрал... У меня
кожа на роже стала, как на жжжжо-пе у кррроко-дила! Откуда он
взялся на мою лысую голову?! Откуда?! Где нашли это чудо
природы?! Где он был, когда я автономил? Где?! Я ВАМ ЧТО!!!
После этого два дня было тихо. Потом от нас зама убрали.
Черный песец
Есть такой на флоте зверь - "черный песец", и водится он в
удивительных количествах. Появляется он всегда внезапно, и
тогда говорят: "Это "черный песец" - военно-морской зверь".
...Первый час ночи; лодка только с контрольного выхода,
еще не успели как следует приткнуться, привязаться, принять
концы питания с берега, а уже звонками всех вызвали на пирс,
построили и объявили, что завтра, а вернее, уже сегодня, в
десять утра, на корабль прибывает не просто так, а
вице-президент Академии наук СССР вместе с командующим, а
посему - прибытие личного состава на корабль в пять утра,
большая приборка до девяти часов, а затем на корабле должны
остаться: вахта, командиры отсеков и боевых частей, для
предъявления. В общем, смотрины, и поэтому кто-то сразу
отправился домой к женам, кто-то остался на вахте и на выводе
нашей главной энергетической установки, а кто-то, с тоски, лег
в каюте в коечку и тут же... кто сказал "подох"? - тут же
уснул, чтоб далеко не ходить.
К девяти утра сделали приборку, и корабль обезлюдел; в
центральном в кресле уселся командир, рядом - механик, комдив
три, и остальные-прочие из табеля комплектации центрального
поста; весь этот человеческий материал разместился по-штатному
и предался ожиданию. Волнение, поначалу способствующее
оживлению рецепторов кожи, потихоньку улеглось, состояние
устоялось, и сознание из сплошного сделалось проблесковым.
Вице-президента не было ни в десять, ни в одиннадцать,
где-то в полдвенадцатого обстановку оживил вызов "каштана",
резкий, как зубная боль, - все подскочили. Матрос Аллахвердиев
Тимуртаз запросил "добро" на продувание гальюна третьего
отсека.
- Комдив три! - сказал командир с раздражением.
- Есть!
- Уймите свой личный состав, уймите, ведь до инфаркта
доведут!
- Есть!
- И научите их обращаться с "каштаном"! Это боевая
трансляция. Научите, проинструктируйте, наконец, а то ведь
утопят когда-нибудь нас, запросят вот так "добро" и утопят!
- Есть!
Трюмный Аллахвердиев Тимуртаз был в свое время послан на
корабль самим небом. Проинструктировали его не только по поводу
обращения с "каштаном", но и по поводу продувания гальюна.
Происходило это так:
- Эй, там внизу, "баш уста", ты где там?
- Я здэс, таш мычман!
- Ты знаешь, где там чего открывать-то, ходячее
недоразумение?
- Так точно!
- Смотри мне, сын великого народа, бортовые клапана не
забудь открыть! Да, и крышку унитаза прижми, а то там заходка
не пашет, так обделаешься - до ДМБ не отмоешься, мама не
узнает!
- Ест...
- А ну, докладывай, каким давлением давить будешь?
- Э-э.. все нормально будет.
- Я те дам "все нормально", знаем мы: смотри, если будет,
как в прошлый раз, обрез из тебя сделаю.
- Ест... Бортовые клапана Тимуртаз перепутал: он открыл,
конечно, но не те. Потом он тщательно закрыл крышку унитаза,
встал на нее сверху и вдул в баллон гальюна сорок пять кило
вместо двух: он подумал, что так быстрее будет. Поскольку
"идти" баллону гальюна было некуда, а Тимуртаз все давил и
давил, то баллон потужился:- потужился, а потом труба по шву
лопнула и содержимое баллона гальюна - двести килограммов
смешных какашек --- принялись сифонить в отсек, по дороге под
давлением превращаясь в едучий туман. Наконец баллон облегченно
вздохнул. Туман лениво затопил трюм. Тимуртаз, наблюдая по
манометрам за процессом, решил, наконец, что все у него из
баллона вышло, перекрыл воздух, спрыгнул с крышки унитаза и
отправился в трюм, чтоб перекрыть бортовые клапана. При
подходе к люку, ведущему в трюм, Тимуртаз что-то почувствовал,
он подбежал к отверстию, встал на четвереньки, свесил туда
голову и сказал только: "Вай, Аллах!"
Прошло минут двадцать, за это время в центральном успели
забыть напрочь, что у них когда-то продували гальюн. Туман,
заполнив трюм по самые закоулки, заполнил затем нижнюю палубу
и, нерешительно постояв перед трапом, задумчиво полез на
среднюю, расположенную непосредственно под центральным постом.
Центральный пребывал в святом неведении:
- Что у нас с вентиляцией, дежурный?
- Отключена, товарищ командир.
- Включите, тянет откуда-то...
Дежурный послал кого-то. Прошло минут пять.
- Чем это у нас пованивает? - думал вслух командир. -
Комдив три!
- Есть!
- Пошлите кого-нибудь разобраться.
Старшина команды трюмных нырнул из центрального головой
вниз и пропал. Прошла минута - никаких докладов.
- Комдив три!
- Есть!
- В чем дело?! Что происходит?!
- Есть, товарищ командир!
- Что "есть"? Разберитесь сначала!
Комдив три прямо с трапа ведущего вниз исчез и... тишина!
Командир ворочался в кресле. Прошла еще минута.
- Черти что! - возмущался командир. - Черти что!
Туман остановился перед трапом в центральный и
