мне дом с гусями воротите!
Мы в поповски дела вмешиваться не стали. Мы-то разговоры говорим, а
гуси в поповском дому летят да летят, их криком уже не остановишь. Си-
волдаю и дома жалко, и попадью жалко - кого жальче, и сам не знат. Зап-
ричитал поп, возгудел:
Последняя жона у попа, И ту гуси с домом унесли. Унесли-то в светлой
горнице С избой да еще с поветью. Остался я без эконы один, Заместо дому
у меня баня да овин. А и улетела моя попадья В теплу сторону. Как домой
она воротится, Да как начнет она бахвалиться:
"Я там-то была, то-то видела, На гусях в дому перва ехала, Ни с кем
еще не бывало экого!" Мне и дому жаль, И жальче же всего,
Что побыват попадья дальше мово. Снаряжусь-ко я за жоной в поход. Ты
гляди, удивляйся, честной народ,
Что задумал поп, с тем скоро справился. Выбрал место видное, простор-
ное. Сел, приманкой для гусей приладил себя. В широки полы мелку картош-
ку насыпал кучами, в руки взял четвертну с самогоном. Под парами само-
гонными легче лететь будет! Тетка Бутеня на голову попу самоварну трубу
поставила, не пожалела для общего веселья и сказала: - Это от всего мое-
го усердья!
Сидит поп Сиволдай взаболыпным летным самогонным пароходом.
Спутья недолго ждал поп. Гуси картошку увидали, Сиволдая не примети-
ли, за картофельну кучу посчитали, погоготали и порешили взять с собой
запас кормовой. Ухватились гуси за длинны поповски полы и полетели.
Поп Сиволдай на гусях летит, самогон пьет. Гуси - народ тверезый,
пьяного духу не любят, особливо самогонного, гуси Сиволдая бросили.
Поп шлепнулся в болото, там чавкнуло, брызги в стороны выкинуло. Поп
сидит и шелохнуться боится, кабы в болото не угрузнуть. Сидит, завыват,
людей со-зыват:
- Люди! Тащите меня из болота, покудова я глубоко не просел. Тащите
скоре, пока у вас гуси не все съедены, я вам ись помогу, а которы не по-
чаты, тех себе про запас приберу, вас от хлопот ослобожу. Наши бабы как
причет затянули:
Ты бы, поп Сиволдай, На чужо не зарился, Мы бы тогда бы Тебя бы, попа
бы, Вызволили. Мы бы тогда бы Тебя бы, попа бы, Скоро вытащили, А те-
перь, Сиволдай, Ты в болото попал подходяще. Кабы не твоя толщина, шири-
на, Ты бы в болото ушел с головой. Мы бы тогда бы За тебя бы, попа бы, В
ответе не были. Мы бы тогда бы Тебя, бы попа бы, Тут и оставили!
Вечером, близко к потемни, мужики выволокли Сиволдая на суху землю,
чтобы за попа в ответе не быть.
Попадья и далеко бы, пожалуй, улетела, да во снах ись захотела. Глаза
протерла, гусей увидала и ну их ловить. Разом кучу гусей ощипала, в печ-
ке жарить, варить стала.
Гуси со страху крыльями махать перестали. Дом лететь перестал, в го-
род опустился да на ту улицу по которой архиерея на обед везли. Архие-
рейски лошади вздыбились, архиерейска карета опрокинулась, архиерея из
кареты вытряхнуло. Архиерей на четвереньки стал, животом в землю уперся,
ему самому и не вызняться. Попы и монахи думали: так и им стать надо,
стали целым стадом кверху задом и запели монастырским распевом:
Что оно еси Прилетело с небеси? Спереду окошки, Сбоку крыльцо, Сзади
поветь - Машины нигде не углядеть!
Архиерей сердито вопросил: - Что за чудеса без нашего дозволенья? Кто
в дому по небу летат, моих коней, моих прихлебателей стадо пугат?
Сиволдаиха в самолучше платье вынарядилась, на голову чепчик с бантом
налепила, морду кирпичом натерла-нарумянила, с жареным гусем выскочила и
тонким голоском, скорым говорком да с приседаньицем слова сыпать приня-
лась:
- Ах, ваше архиерейство, ах, как я торопилась, ах, к тебе на поклон,
как знаю я, что ты, ваше архиерейство, берешь и тестяным и печеным, ах,
запасла гусей жареных, гусей вареных и живых не ощипанных полный дом.
Полна и изба, и горница, и поветь - изволь сам поглядеть!
Архиерея на ноги поставили, и все стадо подняло головы.
- Ты, Сиволдаиха, забыла, что мне нельзя мясного вкушать?
- А ты, ваше архиерейство, ешь, как рыбку. Ах, и хлопочу-то я не за
себя, а за попа Сиволдая, чтобы дал ты ему како ни на есть повышение да
доходу прибавление.
Архиерей носом засопел и услыхал - жареным пахнет, дал согласье на
Сиволдаихино прошение.
- Дозволяю твоему Сиволдаю с крестьян больше драть. От евонного дохо-
ду мне половина идет.
Попадья гусей припрятала, окошки занавесками задернула, архиерею дала
одного жареного, одного вареного и пару живых. Двери замком закрыла. Са-
ма Сиволдаиха к дому привязалась, вожжами по стенам захлопала, по повети
ременкой стегонула. Гуси подняли дом и понесли.
Вернулась-таки попадья в нашу деревню. Ладилась приспособиться нам на
головы сесть, да мы палками отмахались, прогнали на прежни стойки, на
старо место. Робята дернули попадью за подол, попадья ногами лягнула и
повернулась не в ту сторону, и сел поповский дом на старо место, передом
в задню сторону, задом на улицу. По ею пору так стоит. Коли хошь, поди
погляди.
А гусями поп с попадьей не пользовались. Нашим робятам до всего надо
дознаться. Отворили окна да двери поглядеть, кака сила попадью в город
носила. Гуси и улетели.
Моя отлетная изба всей Уйме на пользу была. Уемски хозяйки свои печки
не топили, дров не изводили. Топили одну мою печку в моей отлетной избе,
топили в оче редь. Тепло охапками таскали по избам, в печке варили, жа-
рили, парили, пекли кому что надобно - всем жару хватало.
Артельный горшок наварне кипит, артельна печка жарче грет.
В артельной печке тепло тако прочно было, что в холодну пору мы теп-
лом обвертывались и ходили в одних рубахах на удивленье проезжающим.
Попробовал я теплом-жаром торговать. Привез на рынок жару-пару. Не
успел остановить Карьку - налетели полицейски, чиновники у чужого добра
руки погреть
- Что за товар, как продавать, отмеривашь, отве-шивашь али считать,
да каку цену берешь?
Вы, ваши полицейства, чиновничества, на теплых местах сидите, руки у
чужого тепла нагреваете. Мой товар в самый раз про вас. Попробуйте наше-
го деревенского жару.
Развернул я воз с теплом из нашей общественной согласной печки и так
"огрел" полицейских, чиновников, что они долго безвредными сидели. А мы,
деревенск и городской простой народ в те поры отдохнули, штрафов не пла-
тили, денег накопили, обнов накупили
ПЕРЕПИЛИХА
- Глянь-ко на улицу. Вишь, Перепилиха идет? Сама перестарок, а идет
фасонисто, как таракан по горячей печи. Голос у нее такой пронзительной
силы, что страсть!
И с чего взялось? С медведя.
Пошла это Перепилиха (товды ее другомя звали) за ягодами. Ягода брус-
ника спела, крупна. Перепилиха торопится, ягоды собират грабилкой.
Ты грабилку-то знашь? Така деревянна, сходна с ковшом, только долго-
вата, с узорами по краям. У Пе-репилихи было бабкино придано.
Ну, ладно, собират Перепилиха ягоды и слышит: что-то трещит, кто-то
пыхтит.
Голову подняла, а перед ней медведь, и тоже ягоды собират, и тоже то-
ропится, рот набиват.
Перепилиха со всего голосу взвизгнула! И столь пронзительно, что мед-
ведя наскрозь проткнула и наповал убила голосом!
Над медведем еще долго визжала, верещала, боялась, кабы не ожил.
Взяла медведя за лапу и поволокла домой. И всю дорогу голосом вереща-
ла. И от того самого места, где медведя убила, и до самой Уймы просека
стала. Больши и малы дерева и кусты порубленными пали от Перепили-хиного
голосу.
Дома за мужа взялась и пилила, и пилила! Зачем одну в лес пустил? За-
чем в эку опасность толко-нул? Зачем не помог медведя волокчи? Муж Пере-
пилихин и рта открыть не успел. Перепилиха его перепилила. В мужике
сквозна дыра засветилась.
Доктор осмотрел и сказал: "Кабы в сторону на вершок, и сердце прошиб-
ла бы!"
Жить доктор дозволил, только велел сделать деревян-ну пробку. Пробку
сделали. Так с пробкой и ходи.т мужик. Пробку вынет, через дырку дух
пойдет сквозной и заиграт музыкой приятной. Перепилихин муж изловчился:
пробку открыват да закрыват - плясова музыка выходит. Его на свадьбы зо-
вут заместо гармониста.
А Перепилиха с той поры в силу вошла. Ей перечить никто не моги.
Она перво-наперво ум отобьет, опосля того голосом всего исщиплет,
прицарапат.
Мы выторапливались уши заткнуть. Коли ухом не воймуем, на нас голос
Перепилихи и силы не имет.
Одиновы видим: куры, собаки, кошки всполошились, кто куда удират. Ну,
нам понятно - это значит, Пере-пилиха истошным голосом заверещала.
Перепилиху, вишь, кто-то в деревне Жаровихе обругал, али в гостях не
назвали самолучшей гостьюшкой.
Перепилиха отругиваться собралась, а для проми-нанья голоса у нас в
Уйме силу пробует.
Мы еенну повадку вызнали. Сейчас уши закрыли кто чем попало. Кто ско-
вородками, кто горшком, а моей жоны бабка ушатом накрылась. Попадья пе-
рину на голову вздыбила, одеялом повязалась и мимо Перепилихи павой
проплыла, подолом пыль пустила. Уши затворены - и вся ересь голосова ни-
почем. Перепилиха со всей злостью крутнулась на Жаровиху. А жаровихинцы
уж приготовились. Двери, окошки затворили накрепко, уши позатыкали. До-
ма, которы не крашены, наскоро мелом вымазали - на крашено Перепилихин
голос силы не имет.
Вот Перепилиха по деревне скется, изводится, а все безо всякого тол-
ку.
Жаровихински жонки из окошек всяки ругательны рожи корчат.
Увидала Перепилиха один дом некрашеной, к тому дому подскочила - от
дома враз щепки полетели!
Жил в том дому мужичонко по прозвищу Опара. Житьишко у Опары маловыт-
но, домишко чуть на ногах стоит. Опара придумал на крышу ушат с водой
затащить, водой и чохнул на Перепилиху цельным ушатом. Перепилиха смокла
и силу голосову потеряла. Жаровихински жонки выскочили, а в ругани они
порато наторели. И взялись Перепилиху отругивать и за старо, и за ново,
и за сколько лет вперед!
Про воду мы в соображенье взяли. Стали Перепилиху водой утихомири-
вать, а коли в гости придет - мы ковшик с водой перед носом поставим,
чтобы голосу своему меру знала.
Перепилиху мы и на общественну пользу приспо-соблям: как чищемину за-
думам, Перепилиху посылам дерева да кусты голосом рубить.
ПИРОГ С ЗУБАТКОЙ
Послушай, кака оказия с Перепилихой приключилась. Завела Перепилиха
стряпню, растворила квашню, да разбухала больше меры.
Квашню на печку поставила, а сама возле печи спать повалилась. Спят:
муж Перепилихи на полатях, Перепилиха на полу выхрапыват, вроде как но-
сом сказку говорит.
Слышит Перепилихин муж, ровно кто босыми ногами по избе шлепат. Гля-
нул с полатей: квашня-то пошла, тесто через край да на Перепилиху валит.
Перепилиха только во снах причмокиват да поворачиватся.
Перепилихин муж обряжаться стал скорым делом: печку затопил, жону по-
солил, тестом обтяпал, маслом смазал да в печку. Испек-таки пирог!
Нас, мужиков, скликать стал к себе в гости: - Кумовье, сватовье, дру-
ги-соседи! Покорно прошу ко мне в гости, моей стряпни, моего печенья
ись! Испек я пирог с зубаткой, приходите скоро, пока горячность из пиро-
га не ушла!
Мы думам: кака така горячность? Ежели и простынет пирог малость, то
горячим запьем. Сами поторапливаемся.
Сам знашь, не в частом быванье мужикову стряпню ись доводится. В Пе-
репилихину избу явились, как по приказу - все сразу.
Ну и пирожище! Отродясь такого не видывали! Со всех сторон шире сто-
ла, и толстяшшой, и румяняшшой, просто загляденье, а не пирог!
Мы к нему и присватались. Бороды в сторону отворотили с помешки. И
как следоват быть, по заведенному у нас обычаю, у рыбника верхню корку
срезали, подняли.
А в пироге - Перепилиха! Запотягивалась и говорит: - Ах, как я тепло
выспалась! Что тут стало - и говорить не стану! Опосля того разу я не
только к большим пирогам, а к маленьким с опаской подходил!
Мужа Перепилихиного мы через пять ден увидали. Висит на плетню, сох-
нет. Мы его не сразу и признали. Думали - какой проходящей так измочен,
