и урядника в эком виде.
Какой-то проходящий украл мою шубу, подхватил в охапку, по деревне
быдто с дельной ношей прошел. За деревней проходящий шубу надел. Розка
его рванула зу бами. Проходящий взвыл не своим голосом. На всю Уйму от-
далось.
Мы сполошились: что тако стряслось? Из застолья выбежали и видим: за
деревней человек удират, за зад руками держится.
А по деревне к нам шуба бежит, рукавами разма-хиват, воротником во
все стороны качат, собак пугат.
Урядник на меня наступат, пирог доедат, торопится, пирогом давится,
через силу выговариват:
- Кака така сила в твоей шубе? Меня искусала и сама по деревне богат?
Поп недоеденный пирог в карман упрятал. - Это колдовство! Дайте сюда
святой воды. Я ту бу изничтожу.
Дали воды из рукомойника. Сиволдай брызнул на шубу раз да и два. На
Розку водой попал. Розка водяного брызганья не терпит, с шубой вместях
подскочила, попа за пузо рванула.
- Ох! - заверещал поп. За живот руками хватился it за угол дома спря-
тался, оттуда визжит.
Шуба - к уряднику. Это Розка все своим умом выде-лыват, мое дело сто-
ронне, урядник ноги заподкидывал да бегом из нашей деревни. И долго к
нам не показывался. Городски полицейски знали мою шубу: коли в волчьей
шубе иду, не. грабили.
ПОРОСЕНОК ИЗ ПИРОГА УБЕЖАЛ
Тетка Тороцыга попа Сиволдая в гости ждала. И вот заторопилась, по
избе закрутилась, все дела зараз де-лат и никуды не поспеват!
Хватила поросенка, водой сполоснула да в пирог загнула. Поросенок
приник, глазки зажмурил, хвостиком не вертит. Торопыга второпях позабыла
поросенка выпотрошить.
А поп зван ись пирог с поросенком. Тетка Торопыга щуку живу на латку
положила, на шесток сунула. Взялась за пирог с поросенком, в печку поса-
дила. А под руку друго печенье, варенье сунулось. Торопыга пирог из печ-
ки выхватила, в печку всяко друго понаставила. Пирог недопеченный, да
щуку сыру на стол швырнула. У пирога корки чуть-чуть прихватило, поросе-
нок в пироге рыло в тесто уткнул и жив отсиделся.
Торопыга яйца перепеченны по столу раскидала. Сама вьется, ног не
слышит, рук не видит, вся кипит! Поросенок из пирога рыло выставил и
хрюкат щуке: - Щука, нам уходить надо, а то поп Сиволдай придет, нас с
тобой съест, не посмотрит, что мы не печены, не варены. - Как уйдем-то?
- За пирог, в коем я сижу, зубами уцепись, от стола хвостом отмах-
нись, по печеным яйцам к двери прокатись, там ушат с водой стоит, в ушат
и ладь попасть.
Щука так и сделала. За пирог зубами уцепилась, хвостом отмахнулась,
по печеным яйцам прокатилась да к двери.
Пирог о порог шлепнулся, корки разошлись, поросенок коротенько визг-
нул, из пирога выскочил да на улицу, да к речке и у куста притих.
А щука в ушат с водой угодила, на само дно легла и ждет.
Торопыга пусты корки пироговы в печку сунула - допекла. Гости в избу.
Поп Сиволдай еще в застолье не успел сесть - пирог в обе руки ухватил,
тем краем, из которого поросенок убежал, повернул ко рту и возгласил:
- Во благовремении да с поросенком... - и потянул в себя жар из пиро-
га.
Жаром поповско нутро обожгло. В нутре у попа заурчало, поп с перепугу
едва слово выдохнул: - Кума, я поросенка проглотил! Слышь - урчит.
Крутонулся Сиволдай из избы да к речке, упал у куста и вопит: - Об-
лейте меня холодной водой, у меня в животе
горячий поросенок!
Торопыга заместо того, чтобы воды из речки черпнуть, притащила ушат с
водой и чохнула на попа. Щука хвостом вильнула, в речку нырнула. Поросе-
нок это увидел, из-за куста выскочил и с визгом ускакал в сторону. Поп
закричал: - Не ловите его, он съеден был! После екого угощенья поп не то
что не сыт, а даже отощал весь.
ПОП-ИНКУБАТОР
Поп Сиволдай к тетке Бутене привернул. Дело у по па одно - как бы че-
го поесть да попить.
Тетка Бутеня в город ладилась, на столе корзина с яйцами. Поп Сивол-
дай потчеванья, угощенья да к столу приглашенья не стал ждать: на стол
поставлено - значит ешь. Припал поп к корзине и давай яйца глотать, не
чавкая. Тетка Бутеня всполошилась:
- Что ты, поп! Ведь с тобой неладно станет, проглотил десяток да еще
две штуки.
- Нет, кума, проглотил я пять, ну, да пересчитывать не стану.
Тетка Бутеня страхом трепещется, говорит-торопится: - Поп, боюсь я за
тебя и за себя, кабя мне не быть в ответе. Рыгни-ка! Может, недалеко уш-
ло, сколько ни есть обратно выкатятся.
Поп Сиволдай головой мотат, бородой трясет, волосами машет. Жаль ему,
что проглочено, отдавать.
- Я сегодня на трои именины зван да на новоселье. Во всех местах поо-
бедаю, ну и, авось, того, ничего!
Поп на именинах на троих пообедал и кажной раз принимался есть, как с
голодного острова приехал. На новоселье поужинал. И на ногах не держится
- брюхо-то вперед перецеплят.
Дали попу две палки подпорами. Ну, Сиволдай подпоры переставлят, ноги
передвигат и таким манером до дому доставился, лег на кровать.
А в тепле да впотемни у попа в животе цыплята вывелись, выросли, куры
яйца снесли и новых цыплят вывели.
Поп Сиволдай в церкви службу ведет, проповедь говорит: Мне дров запа-
сите, Мне сена накосите, Мне хлеб смолотите, Мне же, попу же, Деньги
заплатите!
А петухи в поповом животе, как певчие на клиросе, ко всякому слову
кричат: - Ку-ка-ре-ку!
Народу забавно: потешней балагана, веселей кинематографа.
Это бы и ничего, да вот для попадьи больше неудобство. Как поп Сивол-
дай спать повалится, так в нем петухи и заорут. Они ведь не знают, ковды
день, ковды ночь, - кричат без порядку времени - кукарекают да кукарека-
ют. Попадья от этого шуму сна лишилась. Тут подвернулся лошадиный док-
тор. По попадьиному зову пришел, попу брюхо распорол, кур, петухов да
цыплят выпустил, живот попу на пуговицы стеклярусны застегнул (пуговицы
попадья от новой модной жакетки отпорола).
А кур да петухов из попа выскочило пятьдесят четыре штуки, окромя
цыплят. Тетка Бутеня руками замахала, птиц ловить стала.
- Мои, мои, все .мои! Яйца поп глотал без угощенья, значит, вся жив-
ность моя!
Поп уперся, словами отгораживатся: - Нет, кума, не отдам! В кои-то
веки я своим собственным трудом заработал. Да у меня заработанного-то
еще не бывало!
Тетка Бутеня хватила попа и поволокла в свою избу. Попадье пояснила:
- Заместо пастуха прокормлю сколько-нибудь ден. Дома тетка дала попу
яиц наглотаться. И снова у попа без лишной проволочки цыплята вывелись.
Его, попа-то, в другу избу потащили. Так вся Уйма наша кур заимела.
Поповску жадность наши хозяйки на пользу себе поворотили.
Мы бы и очень хорошо разбогатели, да поповско начальство узнало, за-
шумело:
- Кака така нова невидаль - от попа доход! Ников-ды этого не бывало.
Попу доход - это понятно, а от попа доход - небывалошно дело! Что за но-
ва вера? И совсем не пристало попу живот свой на обчественну пользу от-
давать! Предоставить попа Сиволдая с животом, застегнутым на модны стек-
лярусны пуговицы, в город и сделать это со всей поспешностью.
А время горячо, лошади заняты, да и самим время терять нельзя. Решили
послать попа по почте. Хотели на брюхо марку налепить и заказным письмом
отправить. Да денег на марку - на попа-то, значит, - жалко стало тра-
тить. Мы попу на живот печать большу сургучну поставили, а сзади во всю
ширину написали: доплатное.
В почтовой ящик поп не лезет, ящик мал. Мы ящик малость разломали и
втиснули-таки попа. А коли в почтовой ящик попал, то по адресу дойдет!
Только адрес-то не в город написали, а в другу деревню (от нас почтового
ходу день пять будет!). Думать, вру? У меня и доказательство есть. С той
самой поры инкубаторы и завелись.
ОГЛОБЛЯ РАСЦВЕЛА
Разны дожди живут. И редкой стороной пройдет. Да мы не всякого и за-
зывам. Ежели сердитый, который по постройкам барабанит и крыши пробиват,
того мы в город спроваживам. Сердитой дождище чиновников, полицейских
прополощет, прохлещет - после него простому народу дышать легче.
В бывалошно-то время мы сами-то мало что могли сделать. На все, что
хорошо, запреты были, а коли сделать, что для всех пользительно, за то
штрафом били.
Дожди - народ вольный, ходили, что нужно выращивали, что лишно - спо-
ласкивали, водой прочь угоняли.
Дожди порывисты у чиновников, даже у самых больших, у самых толсто-
мордых, фуражки с кокардами срывали. Приказы со стен смывали. Нам дожди
подмогой бывали и в поле, и на огороде. В деревне дождям радовались, в
городу от дождя прятались.
Был у меня друг-приятель совсем особенный - дождь урожайной. Только
вот не упреждал о себе, прибегал, когда ему ловче, дожди и спят и обеда-
ют не в наше время, у них и недели други, не как у нас.
Прибежит урожайной дождик, раскинется бисером, частой говорей.
Тут только не зевай, время не теряй, что хошь посади - зарастет.
Вот раз урожайной дождик зазвенел, брызгами со-светился. Я ладился
стару оглоблю на дрова изрубить, взял да и ткнул в землю оглоблю-то.
Оглобля супротивиться не стала, буди того и дожида-ла - разом зазеле-
нела и в рост пошла.
Я торопился, по двору крутился, чтобы деревянну хозяйственность в
рост пустить. Что на глаза да под руки попало - все на оглоблю расту щу,
цветущу накидывал: ведра, шайки, полагушки, грабли, лопаты, палки для
ухватов, наметельники, для белья катки и вальки, на крынки деревянны
покрышки. Попалось веретено - подкинул и его.
Над моим двором зеленой разговор пошел. Новоурожайна хозяйственность
первоочередно поспела и веселыми частушками в кучи складывалась, и как
по заказанному счету, всем хозяйкам на всю Уйму по штуке и про запас по
десятку. Никому и не завидно, никому не обидно - всем в обиход.
Наше богатство нашему согласью не было помешней. А на оглобленном де-
реве новы оглобли расти стали. Сначала палками, а подтянули себя - и в
кучи новы оглобли улеглись.
С дерева оглобли не все пали, которы занозисты, те цвели да размахи-
вались, в разны стороны себя метали, и с присвистом. В нашу сторону от
оглобель песня неслась веселая с припевом:
Деревенских мы уважим, Путь чиновникам покажем, Сопроводим их Мимо
наших ворот с песнями.
У оглобель дела с песнями не расходятся. Как к нашей деревне почнет
подбираться чиновник по крестьянским делам али полицейский со злым умыс-
лом, так оглобли свистнут в ихну сторону и вдоль спины опрягут, по шее
огреют и мимо дорогу покажут. От злыдней мы страху натерпелись, и им
острастка нужна была. Чиновники тоже в умно рассуждение пустились: -
Палка, - говорят, - о двух концах. Про палку оно верно, да когда палка в
руках. А оглобли-то сами собой управляли и обоими концами били кого на-
до. Битые-то, бывало, стороной обходили всяко дерево у деревни. У нас и
поговорка была: - Пуганы чиновники куста боятся.
САНИ ВЫРОСЛИ
Со мной да с санями при урожайном дождике еще та-ко дело было.
Ладил сани, как заведено, летом, к зиме готовился. Слышу - ровно
стеклянны колокольчики звенят. Оглянулся, а дожик падат, как пляшет, на
лужицах пузырями играт.
Я сани впереверт и в землю ткнул. И места не узнал! Кругом зазелене-
ло, круг меня выкинулся лесок и много места занял, да вырос не на месте.
Мне мешкать некогда. Стал я лес вырубать. Как лесину срублю, она сама
распадется на полозья, на копылки, на поперечины, на продольны доски.
Ветки крутятся, сани сами связываются, в ряды выравниваются.
Скорым часом весь лесок вырубил, разогнулся, оглянулся. Сани свежим
деревом блестят, даже ослепительно, запах смолистый, душистый - нюхай да
силы набирайся, очень пользительный дух.
Сосчитал сани, на всю Уйму, по саням на двор, насчитал и запасных
сколько надо.
Урядник, чиновник по крестьянским делам, поп Сиволдай на сани обзари-
лись и решили утащить хотя бы одни на троих. Им чужо добро руки не коло-
ло.
Наших уемских опасались, знали, что у нас к ним терпенья мало.
