растерянность, как-то поделовому и кокетливо в то же время отжимала
волосы. Лужицы воды испарялись с плиты прямо на глазах.
- Выбрались! - выдохнул Иван.
Русоволосая смотрела на вещи практичнее.
- Ага, прямо, выбрались, - проговорила она с изрядной долей иронии, -
выкинуло нас, вышвырнуло - как слепых котят! А ты - выбра-ались, тоже
герой нашелся!
- Как бы ни было - лучше, чем висеть! - сказал Иван и отвернулся.
Русоволосая ткнула его кулаком в спину. Зло просипела:
- Не напоминай! Я знать про то, что было в этом проклятом Квазиярусе,
не желаю! Еще слово скажешь, я тебе все три твои буркала выцарапаю,
понял?!
- Понял, - поспешно ответил Иван.
Он был доволен этой переменой, а то думал, что свихнулась совсем, что
от страхов да передряг ума лишилась. Теперь убедился, нет не свихнулась,
"русоволосая была вменяема. Уж если кто и спятил, так юн сам. Но выяснять
все это было некогда.
- Пошли! - буркнул он, вставая.
- Куда?
- Не знаю. Но надо идти!
- Вот вечно у тебя так - сам не знаешь, а все лезешь куда-то! Да
других за собой тянешь!
Иван вывернулся к ней лицом. И обомлел. Но смотрел он не на нее, а
дальше, поверх ее головы, в даль пустыни-свалки.
- Да-а, - проговорил он, еле шевеля губами, - похоже, нам и в самом
деле идти никуда не придется!
- Ты что?! - испугалась русоволосая. И тоже обернулась.
К ним стремительно приближалась, на глазах вырастая в размерах,
какая-то чудовищно нелепая машина, представлявшая из себя смесь
допотопного танка, еще более допотопной боевой колесницы времен Ассирии и
Вавилона, и наисовременнейшего бронехода. За сотню метров от них машина
вдруг снизила скорость и стала медленно, но неотвратимо наползать на них,
нависая жуткой и непонятной громадиной.
- Встань!
Иван сам поднялся, поднял русоволосую. Она пыталась вырваться,
убежать, спрятаться от машины-чудовища. Но бежать было некуда. И Иван это
прекрасно понимал. Он стоял на месте, стоял чугунным, поблескивающим
чешуей изваянием - ноги словно вросли в плиту.
- Поглядим еще, у кого нервы крепче, - процедил сквозь сжатые зубы. -
Стой! Не дождутся гады, чтоб мы от них бегали! Стой!
Лана окаменела, подчиняясь ему. Громадина нависла над самыми
головами. Огромные гусеницы, сочлененные со старинного вида колесами,
медленно наползали, гремя и посверкивая траками. Плоское, увешанное цепями
днище, мелко и надсадно подрагивало - словно от исполинского напряжения.
Из брони торчали короткие длинные стволы пушек, пулеметов, лучеметов,
вообще непонятно чего. На кривых железных кронштейнах болтались тяжеленные
решетчатые сферы. Все было нелепо, громоздко, жутко.
В ушах у Ивана прозвучал пропитой голос Псевдо-Хука: "Убегай!
Проваливайся в перпендикуляры, не то хуже будет! Ну чего же ты стоишь
пнем?!" Иван мотнул головой, прогоняя голос.
- Они раздавят нас! - закричала Лана.
- Нет!
Иван не выпускал ее руки. Пусть давят! Неужто они на самом деле
приперлись неведомо откуда на этой громыхале, чтобы раздавить их?! Нет,
тысячу раз нет, они бы давно могли расправиться с беглецами значительно
проще, не пуская на них, голых и безоружных, бронеход-колесницу.
Чудовищная машина остановилась в полуметре от них, застилая собой
небо, нависая над головами гигантскими дрожащими гусеницами. Лана не
выдержала, упала на колени, расплакалась - громко навзрыд. Она размазывала
ладонью слезы по лицу и не могла выговорить ни слова, лишь хлюпала да
подвывала тихонько.
Иван погладил ее по голове, погружая пальцы в пышные и уже высохшие
волосы. Он тоже был готов разрыдаться.
- Не плачь, не надо!
Она закивала, поглядела на него изнизу, но слезы не остановились, они
текли и текли по ее щекам, груди...
- Эй вы! - заорал Иван, вскидывая подбородок. - Ну и что дальше?!
С десятиметровой высоты, из распахнувшегося люка высунулись сразу три
пластинчатые рожи. И будто в такт движениям невидимого дирижера принялись
скрипеть да скрежетать. Они смеялись над беспомощными беглецами. Хотя Иван
не видел тут причин для смеха.
Наконец смех-скрежет стих. И один из негуманоидов изрек:
- Мне кажется, двуглазая еще не созрела, как вы думаете?
- Ага! - многозначительно ответил средний.
- В садик ее, и весь разговор! - сделал вывод третий. - В карантин на
Хархан. Дозреет, будет отличной маткой.
- А с этим чего делать?
- С кем еще?
- Да вон, ползает там амеба в пыли.
- Ну-у, этот уже вполне созрел. Его пора выставлять. Как считаете?!
- Сначала надо дать ему внутреннюю связь, - неуверенно проговорил
средний.
Иван вдруг оглох от множества голосов, зазвучавших в его мозгу-там
перемешались хрипы и скрипы всех трех негуманоидов, нежный, но чуть
сипловатый голосок Ланы, и еще много, много неиз- вестно чьих голосов...
Иван двумя руками сдавил уши, зажмурился.
- Не-е, рано еще! - сказал первый. И все сразу же смолкло.
Иван открыл глаза. То, что он увидал, не радовало. Две огромные
металлические решетчатые сферы, висевшие на уродливых крюках-кронштейнах,
опускались. Опускались прямо на них. Иван не понял, что происходит. Но
вдруг сам отпустил руку Ланы. И она отошла от него на четыре метра,
застыла безмолвным изваянием.
- Лана! - крикнул он во весь голос. - Беги! Но она даже не
шелохнулась. Тяжеленная сфера, словно выпиленная квадратами из литого
чугуна, опустилась, закрывая русоволосую. Но Иван еще видел ее сквозь
прорези-окошечки она стояла все так как будто околдованная.
- Лана-а! - снова заорал он.
Это было нелепо, невероятно. Уж если их разлучали, то могли бы дать
хотя бы слово сказать на прощание! Нет, не надо слова! Хотя бы посмотреть
в-глаза друг другу! Ивана трясло от гнева, досады, от собственного
бессилия. Но что он мог поделать?!
Он не отрываясь смотрел на сферу, на проглядывающую женскую фигуру...
И вдруг сфера опустела, начала подниматься. Иван ясно видел, что под ней
да и и ней самой, поднимающейся, никого нет. Он не знал, что они сделали с
русоволосой. Но он почувствовал, что теперь долго не сможет повидаться с
ней, - не исключено, что они и вообще никогда не встретятся... Он хотел
броситься с кулаками на эту бронированную колесницу. Но его уже накрыло
второй сферой. Сквозь прорези-окошки он видел и машину, и мусорную
пустыню. Но не мог сдвинуться с места, не мог поднять руки. Ему вдруг
стало тепло, даже горячо, словно его погрузили в ванну. И вместе с этим
чувством тепла пришло успокоение. Он расслабился, перестал негодовать,
злиться, бесноваться, ему все стало совершенно безразлично. Он поплыл по
волнам, растворяясь в теплоте и спокойствии, забывая о том, где он
находится, что с ним, кто он.
Изолятор - 123-й год, декада грез.
Обратное время - Гадра.
Ха-Архан, Арена, Год 124-ый,
1-ый день месяца развлечений
- ..снова возвращается на круги своя, и что поделаешь, так заведено,
менять никто не станет, даже если и захочет кто изменить ход вещей, так
ничего у него не получится. Я вам уже тысячу раз втолковывал - надо не
дергаться, надо чтобы все шло само собою. И никаких проблем! Ну,
попробуйте же, ведь в ваших интересах выбраться отсюда живым и невредимым!
Нет ничего проще, надо только постараться...
Псевдо-Хук сидел на колченогом табурете - том самом, которому Иван
передавил дубовую иожку словно цилиндрик пористого пенопласта. Сидел и
занудно рассуждал о чем-то непонятном и малосвязном. Иван закрыл глаза. Но
тут же открыл их вновь - Псевдо-Хук сидел вверх ногами и Почемуто не падал
с грязного и бугристого потолка. Наоборот, он чувствовал себя очень
уверенно-размахивал руками, сучил ногами, тряс головой. И говорил, говорил
без умолку.
- Вот представьте себе три плоскости, параллельные плоскости, не
пересекающиеся, но пронзенные одной иглой. Представили?
- Представил, - машинально ответил Иван, абсолютно ничего не
представляя. Он разглядывал ножки табурета, отыскивая следы потайных
крючьев, которыми тот крепился к потолку.
- Это очень хорошо, что все представляете, - сказал незнакомец,
прячущийся под маской старого кореша Образины. - Очень хорошо. Даже
прекрасно! Так вот, всякие букашки, которые ползают по плоскостям, ни
черта не видят и не понимают. Но когда их заносит в место прокола, на
иглу, они могут переползти в чуждый для себя мир и не заметить этого - ну
чего там, ползли себе и ползли, а вдруг оказались где-то не там, где надо.
А со стороны они себя, плоскости и иглу, разумеется, увидеть не могут. Они
вообще над плоскостью подпрыгнуть не в состоянии, эдакие плоскостные
букашечки таракашечки... Но это к нам не имеет отношения, это для
наглядности, чтоб вам лучше войти в курс, чтобы разобраться хоть немного.
Ну вот, значит, а теперь представьте себе самые обычные многоярусные и
промежуточноуровневые четырехмерные структуры с квазиобластями и
временными коронами-провалами в точках повышенной концентрации
внеобластных гравиполей, представьте в самом упрощенном виде..
Представили?
- Представил, - отозвался Иван.
Он не понимал, почему Псевдо-Хук не падает с табурета. Особенно,
когда руками размахивает.
- Отличненько! Я знал, что вы на лету все схватываете! А теперь
немного отстранитесь, как бы в сторонку отойдите от объектов рассмотрения,
и все прояснится - вот комплекс из двенадцати таких структур, связанных
энергетическими иглами-уровнями. Сколько игл - никто не знает. Они могут
пропадать и могут появляться, постоянных всего две, но и они могут
меняться местами, это вы испытали на себе в садике, не так ли?
- Так, - согласился Иван. И закрыл глаза.
- Вот видите! Вам не надо разжевывать пустяков! Это просто
великолепно! Но теперь введите во всю эту стройную систему искусственные
построения, равномерно рассеянные по всем квазиобластям и перпендикулярным
уровням, соедините их спиралями внешне-внутренних переходов и вы сразу
оцените всю гармоничность этого мира. - О проникающих волокнах Осевого
измерения мы пока говорить не будем, чтоб не усложнять модели, тем более
не будем касаться полей Невидимого спектра, иначе вам трудно будет сразу
усвоить все.
- Да нет, я постараюсь, - заверил Иван. И не удержался, брякнул свое:
- А я знаю. Образина, почему ты с потолка не падаешь, знаю!
- А почему это я вдруг должен падать с потолка? - поинтересовался
Псевдо-Хук и вцепился обеими высохшими руками в сиденье табурета.
- Должен! Непременно должен! - заверил его Иван, В голове у него
стоял дым коромыслом. Но он гнул свое: - Ты, Образина, не падаешь с
потолка, потому что тебя нет! Ясно?!
Псевдо-Хук поерзал немного и снова принялся трястись и размахивать
руками.
- Вы ошибаетесь, - быстро проговорил он обиженным тенорком. - Я не
падаю с потолка не потому что меня нет. Хотя вы правы, меня действительно
нет. Но не падаю я, потому что сижу на табурете, а табурет стоит на полу,
хм-м, если это конечно, можно назвать полом.
- Да-а, - язвительно протянул Иван, - на полу, на табурете-е?! А где
ж тогда я сижу... Нет, лежу... нет, это самое, стою?!
Псевдо-Хук ощерился до ушей. Ни тут же виновато захлопал выцветшими
ресницами.
- А вы, извините, не лежите, не сидите, не стоите, а еще раз
извиняюсь, висите вверх ногами на ржавой старой цепи. Если вы соизволите
немного выгнуть шею, то вы даже разглядите большой крюк, вбитый в потолок.
- Да-а? - Иван последовал совету. И на самом деле увидел и цепь, и
