человеческий мизинец. Но было их столько, что в глазах рябило. Некоторые
отростки я кольца чуть подрагивали. Особо толстые вздымались и опускались
почти незаметно, словно дышали. Смотреть на эту мешанину белых морщинистых
то ли щупальцев, то ли хоботов, то ли чьих-то хвостов было неприятно.
- Мне что-то не хочется туда, - проговорила Лана.
- И мне! - заверил ее Иван.
Но другого хода не было-тамбур имел лишь две двери.
- Я пойду! - вдруг решительно сказала Лана. - А ты за мной!
- С ума сошла! - Иван хотел было придержать ее за плечо, но не успел,
она выскользнула из-под его руки, ступила на пол.
- Тш-ш! - прошипела она, прикладывая палец к губам, полуобернувшись.
И помахала рукой.
- Вернись! - тихо позвал Иван. - Вернись пока не поздно!
Она не ответила. Она шла куда-то, осторожно переступая ногами,
стараясь опускать ступни подальше от отростков-щупальцев, в прогалы между
ними. Ей приходилось постоянно, приседать, изгибаться, чуть ли не змейкой
проскальзывая между извивами колец... Иван смотрел с содроганием. Ему
казалось, что вот-вот и щупальца оживут, сдавят ее в своих тисках,
раздастся пронзительный предсмертный крик, хрип, а весь этот исполинский
клубок приедет в лвнжение, не даст ему добраться до русоволосой, не даст
помочь ей, спасти... Но пока все шло удачно, ей удавалось проскальзывать
через самые опасные места, она пробиралась буквально на цыпочках, не дыша.
Нет, Иван понимал, ему ни за что не повторить этого!
- Ну, давай! - позвала она его издалека. Ее почти не было видно
сквозь всю эту дикую мешанину, но шепот ее прозвучал явственно и
разборчиво: - Не стой! Иди, тихонько, осторожно! Ну?!
И Иван сделал первый шаг. Остановился. Посмотрел вверх - потолка
видно не было, все терялось в белых морщинистых извивах, изгибах. Стены
просматривались очень плохо, но все же видны были крохотные
окошечки-иллюминаторы, рассыпанные по внутренней поверхности стены,
казалось бы, в полнейщем беспорядке. Но чего не было точно, так это углов.
Помещение имело овальную форму. И всюду - отростки, кольца, коготки...
Иван сделал еще шаг, пролез под дышащим бревном-щупальцем, перешагнул
через точно такое же, но втрое большее, опустился на четвереньки - иначе
были и невозможно двигаться дальше. Мозг отмерял размеренно: "не
задевайте, не надо! не задевайте, не надо!" И еще в нем как-то параллельно
ухало: "смирный! смирный! смирный!" Ну что ж, поглядим, какой он смирный.
Иван на пределе возможного протиснулся сквозь тройную спираль. В одном
месте чуть не зацепился наплечным кармашком за острый раздвоенный коготок,
увернулся в последний момент. Он делал невероятное - пролезал,
протискивался мышкой, проскальзывал, изгибался и припадал к полу, где-то и
проползал по. нему-таких участков было мало, но были. А в мозгу стучало
ритмично: "смирный! смирный! смирный!"
Русоволосая стояла на крутом порожке полукруглого отверстия, ведущего
неизвестно куда, и во все глаза смотрела на Ивана. Казалось, она не
дышала. Ей удалось пробраться через Ярус-Чистилище. Но вид у нее был
такой, что она вот-вот прыгнет обратно, в эту мешанину щупалец.
- Ничего, - бубнил под нос Иван, - проберемся! И не через такие
буреломы пробиралися! Ишь ты, смирный какой! Прямо на загляденьице, так и
держать...
Он даже сам не замечал, что говорит вслух - нервы били на пределе.
Делая очередное движение, он не видел уже, как будет проскальзывать
дальше, казалось, что нету меж колец и отростков ни малейшей щели, не
проскользнуть! Но находилась дырочка - и он пробирался.
- Ну, слава Богу! - с присвистом выдохнула Лана, когда до нее Ивану
оставалось сделать не более полутора шажков. Она даже протянула руку.
И Иван заглянул ей в глаза. Но тут же замер. Он почувствовал, что за
левую штанину у самого бедра что-то зацепилось. Опустил глаза - крохотный
черный коготок размером с иголку застрял между тканью кармана и застежкой.
Он еле-еле держался, мог выскользнуть в любой миг. И потому Иван стоял как
вкопанный, не делая ни единого движения.
- Ну что ты?! - удивленно прошептала Лана. Шагнула встречу. Потянула
за руку. - Иди же!
Иван не успел ответить. Но он увидал вдруг ее резко расширившиеся
зрачки, перекошенное от ужаса лицо. Еще он успел заметить, как она
отпрыгнула назад спряталась за порожком. Все произошло в доли секунды.
Что-то сильное и цепкое обвило его тело, оторвало от пола, подняло в
воздух.
- Не-е-ет!!! - заорала не своим голосом русоволосая. - Не надо! Я
боюсь! Не-е-ет!!!
Сам Иван не успел испугаться. Но он почти рефлекторно ткнул своим
копьем в белое морщинистое, пробил насквозь кожу. И из-под нее хлынула
желтая пузырящаяся жижа. Иван ткнул сильнее, потом еще раз, еще. Пена
текла, дыры зарубцовывались на глазах. Но неведомая сила продолжала его
удерживать на весу.
И только теперь он заметил, что все эти безвольно свисавшие или
упруго торчавшие отростки, кольца, щупальца, хвосты и вообще черт знает
что, пришли в движение - принялись извиваться, сжиматься, разжиматься,
сплетаться в новые, еще более жуткие и невообразимые змеинообразные
клубки. Казалось, всей этой гадости в помещении стало в сотни раз больше.
Щупальца вытягивались, превращались из толстенных в совсем тонюсенькие, и
наоборот, сокращались, морщинились, раздувались. Одно из таких и держало
его, трижды обвившись вокруг пояса.
- Не трогай! Не бей! - кричала русоволосая. Она уже немного
опомнилась, сумела побороть охватившую ее истерику, прервать ее. - Не
смей! Ты бес силен перед этой гадиной! Она сама тебя отпустит... или
удавит! Не надо...
Иван не слышал, чего "не надо". Он бил и бил своим железным копьем в
обвившее его щупальце, в этот толстенный червеобразный отросток. Он вонзал
копье со всей силой, прокручивал его внутри щупальца, проворачивал,
выдергивал, заливая себя ведрами пены. И вонзал снова. Он делал это молча,
сосредоточенно, будто выполнял некую важную и ответственную работу.
- Не надо-о!!!
И на какой-то миг ему удалось ослабить хватку. Он выскользнул из
чудовищных объятий. Бросился бегом к полукруглой двери, не разбирая пути,
наступая на отростки и щупальца, отбиваясь от них копьем, кулаками. Он
пробежал метров двадцать, оставалось совсем немного, совсем чуть-чуть - и
пришло бы спасение. Но почти в том же самом месте, что и в первый раз,
одно из щупалец настигло его, захлестнуло, обвило, так, что острый черный
коготь навис над самым лицом. Сдавило - чуть ребра не затрещали,
перехватило дыхание. И потянуло куда-то вверх.
- Не-е-ет!!! - доносилось снизу. - Не-е-ет!!!
Но Иван был в полуобморочном состоянии. Он не мог сопротивляться этой
исполинской многолапой, если можно было назвать эти отростки "лапами",
гадине. Он даже не понимал где ее тело, где голова. Все кишмя-кишело
одними кошмарными белыми морщинистыми щупальцами. И только когда его
подтянуло к самому потолку, на высоту не менее пятнадцати метров, он
разглядел будто прилепленное к округлым сводам шарообразное полупрозрачное
тело, внутри которого что-то переливалось и дергалось. Никакого подобия
головы или чего-то похожего не было. Не было на этом теле ни пасти, ни
морды, ни жвал, вообще ничего! Только вытянулись вдруг прямо из огромного
водянистого брюха на трех отросточках-стебельках Три мутных черных глаза,
с натекающими на них бельмами. Вытянулись и уставились на Ивана с трех
сторон - бессмысленно и тупо. Никакого рта так и не появилось. Но слова
прозвучали - мозкет, прямо из брюха, может, просто в мозгу у Ивана:
- Куда ты идешь, слизняк?
- Туда, - как-то неопределенно прохрипел Иван.
Ответ его был машинальным и глупым.
- Понятно, - сказало брюхо. - А что тебе там надо?
В голове у Ивана прокрутилась в долю секунды тысяча ответов. Но
выбрал он самый бестолковый, хотя и честный в какой-то мере:
- Не знаю!
Брюхо забулькало, заколыхалось.
- Ну вот, не знаешь, а идешь! - протянуло оно обиженно. - А для чего
я, по-твоему, тут поставлен Хранителем, а?!
Иван промолчал - что толку беседовать с этим чудовищем! Да и вообще,
с ним ли он беседует, может, это наваждение, может, обман! А сидит на
самом деле кое-кто за переборочкой, поглядывает на все из безопасного
местечка да забавляется! Но Иван тут же отогнал последнюю мысль. Все было
слишком нелепо и страшно, чтобы речь шла о забавах.
А брюхо гнуло свое:
- Так вот, я для того и поставлен тут Хранителем, чтоб всякие
слизняки и прочая мелочь не шастала куда сама не знает! Зачем всяким
недоразвитым туда ходить?! Ну вот сам подумай, там у вас... что там у вас
есть, ну вот, к примеру - ежели какая-нибудь лягушка запрыгнет в реактор
ваших допотопных термоядов или в какой ридориоцентр, ну чего она там
увидит, чего сможет понять, а?! Зачем ей туда запрыгивать?! Зачем слизню
заползать в космолабораторию, где выращивают кристаллы?! Слизень должен
сидеть в своей мокрятине и не высовываться! Понял?! Тем более, ежели он
сам не знает чего ему надо!
Глаза ощупывали Ивана со всех сторон, они на своих стебелечках
напоминали волосы Медузы Горгоны, также змеились и изгибались, только вот
не шипели.
- Вот я тебя подвешу тут, - проговорило брюхо, - и будешь висеть,
покуда не созреешь. А на Харх-А-ане тебе нечего делать, поверь уж моему
опыту!
- Где-где?! - поинтересовался Иван.
- На Харх-А-ане, вот где!
Ивана приподняло еще выше, какой-то крюк прошел острием под поясом
комбинезона, давление щупальца ослабло, потом и пропало. Он висел под
самыми сводами - и трепыхаться не стоило. Падение с такой высоты могло
окончиться только неприятностью. И все ж любопытство было сильнее страха и
прочих чувств.
- А мне говорили, что это место называется Хархан-А, - сказал он,
стараясь не встречаться глазами с жуткими "волосами Медузы". - И еще
чего-то, про уровни какие-то, про ярусы, про Чистилище.
- Ну, в общем-то все верно, слизняк, как же войти на Харх-А-ан, минуя
Чистилище?! Все верно! А Хархан-А, на котором ты недавно был, находится на
самом почти входе в Систему за двадцать один световой год отсюда.
- Что-о?! - удивился Иван.
- Что слышал!
- Этого не может быть!
- Может.
- Я ничего не понимаю, - растерянно выдавил Иван, у него голова
кружилась и чудовищный комок торчал в глотке, не давая дышать, говорить
нормально.
- А я тебе о чем толковал, забыл? И не поймешь никогда! - сказало
брюхо-Хранитель. - Ни-ког-да не пой-мешь!
- Мы проползли, прошли, пролезли не больше сотни метров, - гнул свое
Иван. - Причем тут двадцать один световой год?!
- Да чего с тобою говорить! Виси и созревай! Через недельку
высохнешь, вывалишься из одежонки, тебе же лучше будет. Но посуди, зачем
тебе такому вообще жить?! На мой взгляд, не стоит, одно недоразумение
сплошное!
Иван совсем не надолго, языком отомкнул переговорник от неба. Но
голос от этого не стал менее разборчивым и доходчивым. Он даже зазвучал с
укоризной:
- Это ты зря тут проверочками занимаешься!
Думаешь, мы вас на сотни тысяч лет в развитии опередили, а без ваших
этих финтифлюшек обходиться не можем?! Ну это же глупо совсем, это же
послизнячьи! У нас у каждого в мозгу такие переговорники, какие вам и не
снилися! Ну да ладно, виси! Тебе это - все равно не надо знать,
отпрыгался, лягушонок!
- Поглядим еще, - проворчал Иван.
- Вот виси себе да гляди сколько влезет! А что касается сотни метров,
как ты говоришь, так я поясню: каждый метр во внутренних структурах,
