вожака, ударом кулака сбил с ног толмачасластену. И был готов драться!
Драться до последней капли крови, до последнего дыхания...
Но в эту секунду, в мозгу глухо щелкнуло. И прозвучало металлически:
"Откат!" Иван ничего не понял. Он как стоял, так остался стоять. Но все
вокруг вдруг неуловимо переменилось. Не было никаких, ниш-сот, никакой
утробы... Зато был огромнейший и полумрачный зал-амфитеатр. Его трибуны
состояли из тысяч клетей-лож. Трибуны были круговыми, шли от самого пола
до почти невидимых сводов, этих трибун-рядов невозможно было даже
сосчитать, таких было много. А в каждой ложе-клети сидело не меньше
десятка... трехглазых, пластинчатых, чешуйчатых.
Только теперь Иван сообразил, что это никакая не Гадра, что он
вернулся на Харх-А-ан, а может, и на Хархаи-А, во всяком случае его
выбросило не в изоляторе-темнице. И это было уже добрым знаком.
Он почувствовал, что сжимает в руках какие-то холодные штуковины.
Опустил глаза - в правой была зажата рукоять короткого железного меча, на
левой висел круглый тяжелый щит, Иван держал его за внутреннюю скобу. Это
было странно. Но он уже привык не удивляться.
Он снова был в обличии негуманоида, снова чувствовал себя невероятно,
чудовищно сильным, выносливым. Но радости это не приносило, потому что он
не знал, что последует за этим всем.
Треглазые сидели смирно, глазели - глазели на Ивана. А он стоял на
верхней ступени огромной, спускающейся спиралью вниз, к цирковому кругу,
лестницы. Лестница эта была грубой, сложенной из больших и неровных
каменных блоков. Судя по всему, Ивану предстояло спускаться по ней вниз.
Но он еще не знал - для чего!
Голос из-под сводов прогрохотал неожиданно:
- Уважаемая публика! Разрешите поздравить всех вас с началом нового
года, года Обнаженных Жал!
Громоподобные рукоплескания и гул, рев, крики, визг, изрыгаемые
десятками тысяч глоток, перекрыли голос ведущего. Но через минуту, словно
по команде оборвались, смолкли.
- Мы рады приветствовать вас всех на гостеприимном и радушном
Ха-Архане в первый день сладостного Месяца Развлечений! Ар-ра-ах!!!
- Ар-ра-а-а-а-ах-х-х!!! - прогремело многолосо под сводами.
- Мы пришли сюда, чтобы развлечься малость, верно?!
- Верно-о-о!!!
- Чтобы отдохнуть, не так ли?!
- Та-а-а-ак!!!
- Чтобы разогнать скуку, накопившуюся в наших мозгах за бесконечный и
занудный год Братской Любви и Всеобщих Лобызаний, точно, друзья мои?!
- То-о-очно-о-о!!!
- Ар-ра-ах!
- Ар-ра-а-ах-х-х!!!
Зал неистовствовал. Казалось, все посходили с ума, превратились в
диких и буйных животных. Нет, какие там животные Животным не дано вести
себя с подобным безумием, им не дано сливаться в единый тысячерукий и
тысяченогий организм, бьющийся в истерическом восторге.
А перед мясленным взором Ивана друг всплыл кристально прозрачный
ручеек из садика на предва, - рительном ярусе. Как он тихо и нежно журчал!
Как приятно было погрузить в него руку, глотнуть воды из пригоршни... Нет,
надо было оставаться там, у ручейка! Там было тихо и спокойно, там было
хорошо, очень хорошо! А еще лучше было на Земле, на родине. - И ведь
говорили же ему, десятки раз говорили - Иван, не будь ты дураком, не лезь
в петлю головой, оставайся, от добра добра не ищут, ну куда тебя несет на
погибель собственную, дурачина ты, простофиля, оставайся! Да, надо было
остераться на Земле! Мало с него, что ли лиха, которого в преизбытке
хлебнул за шестнадцать лет работы в Отряде?! И ведь нет, понесло! Зачем?!
Куда? Искать справедливости?! Рассчитываться за старые обиды, за смерть
отца да матери?! С кем он собирался сводить счеты?! Где искать обидчиков?!
Вон их сидит сколько-тьматьмущая! Иди, разыщи среди них виновных! Может,
их косточки давно истлели уже! Нет, все не так, все неправильно! Верно
говорили-дурак он и есть дурак! Надо вообще не вмешиваться ни во что, надо
жить на Земле, жить по-земному, по-людски! Нечего рыскать по Пространству
и пытаться везде устанавливать свои порядочки, нечего!
Он представил себе, как сидит на бережочке у своего села, а над ним
большущая ветла растопырила ветви, свесила крону. Солнышко отражается в
водной глади, рыбешки плещутся, пузыри пускают... Вот он закатывает
штанины, вот идет в воду ...Ах, как хорошо, благодать! Только это вот и
есть подлинная, настоящая жизнь! Все остальное от лукавого, все остальное
- погоня за призраками! Ему вспомнился старенький мудрый священник из
вологодского села. Как с ним приятно было коротать в беседе зимние вечера.
Он бы все сейчас отдал, чтобы очутиться вновь в жарко натопленой избе с
разукрашенными морозом оконцами...
Но нет, рев вывел его из сомнамбулического состояния.
- Др-ра-а-а-ах!!!
Иван взглянул вниз, на арену. Там шла дикая резня. Пять или шесть
голых чешуйчатых негуманоидов с короткими мечами в руках безжалостно
истребляли каких-то одутловатых трехногих пернатых существ с крысиными
головами. Существ этих внизу было не менее сотни. Они сбивались в кучи,
разбегались, пытались перепрыгивать через совсем низенькие барьерчики, но
их тут же отбрасывало назад. Существа гортанно перекрикивались меж собой.
Переговорник Ивана улавливал лишь страх, безнадежность, отчаяние в этих
криках. И тем не менее, существа были несомненно разумными или
полуразумными. Каждое из них держало в ухватистой могучей лапе или палицу
с круглым набалдашником, или огромный двуручный меч, или копье метра в два
с лишним длиной, или же трезубец. Но весь этот пернатый сброд, все это
одутловатое воинство ничего не могли поделать с кучкой совершенно
озверевших негуманоидов. Те налетали молниями, сбивали с ног, резали,
кололи, опять опрокидывали, гоняли по всей арене, на бегу срубали своими
мечами головы, бросались по одному на десяток... И неизменно побеждали!
Да, это была не битва, не сражение, это была резня! Иван поневоле
содрогнулся, отвел глаза. Наверняка пернатых уродцев выловили на
какой-нибудь планете и привезли сюда в трюмах космолетов именно для этой
жестокой потехи.
И все-таки один из пернатых извернулся как-то, ускользнул от меча
чешуйчатого. И обрушил на его голову массивную палицу. Чешуйчатый рухнул
как подкошенный! Но в тот же миг четверо других, не сговариваясь,
развернулись и бросились на пернатого бойца. Они пронзили его
одновременно, с четырех сторон - бурая кровь фонтанами ударила в лица
нападавших, но те не стали уклоняться от кровавых струй, наоборот, они
словно получали удовольствия от купания в них, подставляли лицо, шею,
грудь, плечи, животы... и скрежетали, дико, громко, перекрывая напряженный
гул зрителей.
Сотню трехногих одутловатых бойцов изничтожили в пять минут.
Чешуйчатые, волоча товарища-неудачника за ногу, будто падаль, и высоко
воздев мечи прошлись по бортику, совершая не чуждый, видно, и им круг
почета. Скрылись в проходе. Приветствовали их без особого воодушевления.
Арена с трупами пернатых вдруг поднялась кверху и застыла на миг в
воздухе. Иван разглядел ее, она была совсем плоской - не толще трех
вершков, и наверняка в нее были встроены антигравитаторы, иначе бы она не
могла так свободно парить в воздухе.
- Вы заслужили это по праву! Откушайте-же, дорогие гости! - взревел
голос из-под сводов. - Не побрезгуйте скромными дарами хозяев Ха-Архана!
Иван во второй раз услыхал такое похожее и одновременно совершенно
другое название этого мира. Но что оно было ему? Ничто! Как бы ни
называлось это место, он в нем явно не гость!
Плоская арена с трупами пернатых подплыла к нижним рядам амфитеатра.
Два зрителя, а может, прислужника, перепрыгнули на нее, шустро и умело
подхватили одно пернатое тело и перебросили в ряды - до Ивана донесся
хруст раздираемых костей, разрываемых сухожилий, чавканье, причмокивание.
Похоже, здесь обходились без излишних церемоний. Арена подплывала то к
одному ряду, то к другому, и везде повторялось то же. Иван глядел и глазам
своим не верил - несчастных разумных или полуразубных существ с другой
планеты, может, другой галактики, другой Вселенной, пожирали сырьем, без
обработки, вместе с перьями, когтями, копытами, клювами. Под сводами
амфитеатра стоял такой немыслимый хруст, что сердце не выдерживало, уши
закладывало. Иван отвернулся, уставился в холодную каменную стену.
Он не видел, как арена поднялась к сводам и растворилась под ними. От
пернатых не осталось ни перышка, ни волосика - все было съедено,
проглочено, пережевано, разгрызано и запихано, внутрь желудков.
- Ар-рах! - прогремело снова.
- Ар-ра-а-а-ахх!!! - отозвался насытившийся хотя отчасти зал. -
Ар-ра-а-ах!!!
Иван краем глаза увидал, что у сидящих появились в руках неведомо
откуда тонюсенькие трубочки. Трехглазые потрясали ими над головами, были
возбуждены, радостны.
Из провала, образовавшегося на месте арены, что-то поднималось. Иван
не выдержал. Надо было смотреть на все, он в конце концов не
слюнтяй-мальчишка и не кисейная барышня!
А поднималась еще одна такая же арена. И в ее центре стояло или
лежало что-то круглое морщинистое. Лишь когда арена поднялась на уровень
первых рядов и застыла Иван понял; что это такое, вернее, кто это такой.
Он давненько не бывал на Ирзиге, да и видал хомозавра всего лишь раз. Но
он запомнил его хорошенько и не мог спутать ни с какой другой разумной
тварью.
Хомозавры были чудовищно страшны, исполински сильны и по-детски
добродушны. Но все же Иван очень зримо представил себе, как этот
морщинистый шар сейчас раздуется до своих подлинных гигантских размеров,
как абордажные крючья сотен лап-отростков вырвутся из его боков и начнут
хватать всех подряд, без разбору, и что тогда начнется здесь!
Но все получилось совсем не так. Иван вдруг заметил, что хомозавр
привинчен здоровенными болтами к днищу арены, что эти болты проходят прямо
сквозь пластинчатые мощные ласты, что из такого положения бедному
ирзигядину не вырваться ни за что!
Арена поднялась еще на три метра и застыла. На нее взбежали шестеро
негуманоидов, что-то повытаскивали с краев круга, повтыкали
поблескивающие, наконечники шлангов в бока хомозавра. Тот протяжно и
отчаянно затрубил. Иван разобрал нечеткое - видно хомозавр от боли орал
очень невнятно - и глуховато-горестное:
- Вы не имеете права! Космосовет запрещает так обращаться с
гуманоидами! Оставьте меня в покое!!! А-а-а!!! Вам придется отвечать за
все!!!!
Иван рванулся было на помощь бедному хомозавру-ирзигянину. Но
какая-то железяка впилась ему в шею, не дала сойти с верхней ступени.
Хомозавр орал, проклинал все на свете, жаловался, умолял отпустить
его, грозился и плакал. Но его не слушали. Шестеро чешуйчатых накачивали
его чем-то непонятным из шлангов. Ирзигянин на глазах раздувался,
становился непомерно толстым, похожим на дирижабль древней конструкции. И
даже когда он с отчаянным воплем выбросил в стороны обидчиков свои
лапы-крючья, ему не помогло это - они не доставали до сидевших в рядах,
тем более, до орудовавших внизу.
Прямо посреди амфитеатра возвышался исполинский живой шар. Всего лишь
десятка метров не доставало ему, чтобы коснуться верхних сводов. И когда
казалось, что шар вот-вот лопнет, снова прогремел, голос:
- Прошу, дорогие гости! Испейте нашего угощения!
По этой команде десятки тысяч тонюсеньких, но очень длинных трубочек
со всех сторон воткнулись в хомозавра, протыкая кожу, ставшую от вздутия
