неподвижное. На коврике - ноги в знакомых серых в мелкий рубчик брюках и
пыльных лаковых полуботинках, протянутые из полумрака, небрежно лежащие
одна на другой.
- Машенька, голубчик, только спокойно, - донесся из полумрака голос
владельца ног. Голос Алексея Васильевича. - Не пугайтесь. Все будет хорошо.
Не вырывайтесь и не кричите. Вы не будете кричать?
Я мотнула головой, насколько позволила зажимавшая рот рука.
- Ну вот и хорошо, договорились. Чуть-чуть отпусти ее, Николай, пусть
вздохнет. Нам не нужно, чтобы она задохнулась. Попридержи только.
Хватка немного ослабла.
- Машенька, - продолжил из полумрака Алексей Васильевич, не меняя позы.
- Вы должны нам помочь.
- А попроще никак нельзя попросить? - выдохнула я.
- К сожалению. Извините за грубость и причиненные неудобства, но
попроще никак нельзя.
- И в чем же заключается моя помощь? И где Михаил Александрович?
- Михаила Александрович вот, - спокойно сказал Алексей, чуть повернув
настольную лампу в сторону кровати. Одновременно рука Николая вновь
перекрыла мне дыхание.
Свет упал на то большое, что лежало на кровати. Соболев. Белое лицо.
Слепой взгляд направлен в бесконечность. Мертв.
Терпеливо дождавшись, пока я перестану вырываться, Алексей Васильевич
продолжил:
- А помощь нам от вас нужна очень простая. Вы спокойно, без фокусов,
должны будете лечь рядом с Михаилом Александровичем и позволить ввести себе
в вену вот этот раствор из этого шприца. А лучше, если вы сделаете это сами
своими золотыми ручками. Вам же не привыкать, Машенька, правда? Вас же
Соболев, помнится, вылечил и заставил завязать, правда?
Голос Алексея успокаивал и завораживал. А силы таяли. Николай, похоже,
оказался человеком невероятной мощи и выносливости. Как я ни извивалась в
его руках, сколько ни молотила пяткой по слоновьим ногам, его бережная и
мертвая хватка не ослабевала и не усиливалась ни на йоту.
- Машенька, лапочка, не надо вырываться, - продолжал уговаривать
Алексей Васильевич. - Николай абсолютный профессионал, он вас ни за что не
отпустит, а то вы понаставите себе синяков, как мы потом докажем, что это
несчастный случай? Будьте благоразумны. Вот даже Соболев, уж на что сильный
человек, а и то никаких проблем не доставил. Я уж не говорю о вашем
Максиме. Ну-ну, не надо так. Чем раньше вы согласитесь помочь нам, тем
быстрее для вас все кончится. Ведь это же так просто. Вам будет даже
приятно: вспомните, так сказать, былое, поймаете кайф. А потом заснете - и
все. Легенда очень простая. Были в Англии, клюнули на дешевку, сорвались.
Рейс сюда бестаможенный, виповский. Провезли ампулки. А тут у Соболева
такая неприятность - носитель дерьмовый оказался. Вот вы ему и предложили
ширнуться, расслабиться. Неудобно, конечно, скандал: такой большой человек,
а откинулся от левого дурева в кровати с переводчицей - проституткой. Ну да
чего в жизни не случается? Зато всем хорошо: вы напоследок поторчите,
Соболев все свои проблемы разом решит, уже решил; жена его, подружка ваша,
приличное наследство получит, государство обратно перспективное предприятие
поимеет, муж ваш мучиться дурью перестал. Ну и мы, грешные, свое возьмем.
Так что кончайте свое сопротивление, расслабьтесь и получите удовольствие.
Я из последних сил вцепилась зубами в ладонь Николая. С таким же
успехом можно кусать автомобильный протектор. "Тихо, с-сука," - вот и весь
результат.
Николай аккуратно перетащил мое безвольно обвисшее в его руках тело к
кровати и, как куклу, усадил рядом с мертвым Соболевым.
- Ну как, вы сами, или помочь? - позаботился Алексей Васильевич.
- Сама, - еле прошелестела я.
- Ну и славненько. А даже и хорошо, что вы посопротивлялись: вон
веночки как набухли. И жгутика не потребуется. Попадете в веночку-то?
Я молча взяла протянутый шприц и попала с первого раза. Знакомая, но
давно забытая звенящая волна накрыла с головой, подхватила в мягкие
материнские объятия и понесла далеко-далеко, в ласковый, невозвратный океан
любви и вечности.
Глава 10. Двадцать первый век
Сознание включилось вместе с хлопком двери.
- Проходите, пожалуйста, Илья Евгеньевич, дорогой вы мой, - ласково
сказал Саваоф Ильич. - Присаживайтесь. Я понимаю: вы в шоке. Не страшно.
Не спешите, придите в себя. Ничего не надо говорить. Вот коньяк, вот кофе.
Пейте-пейте, не стесняйтесь, я все понимаю.
Я машинально опрокинул в себя рюмку насыщенной терпким древесным
экстрактом жгучей жидкости.
- Дежавю, да? - участливо поинтересовался Саваоф Ильич, наблюдая, как я
ошалело оглядываюсь вокруг.
Те же свечи, те же панели древнего дерева, те же тисненые золотом
фолианты, тот же снег за стрельчатыми окнами.
- Что со мной? Вы меня спасли?
- Вас - Илью Евгеньевича, или вас - Машу?
- Хоть кого-нибудь.
- Наливайте еще, если хотите. Никого, конечно, я не спас, да и не
собирался, потому что это не в моих силах. Маша скончалась три с половиной
года назад на Байконуре, при странных и компрометирующих обстоятельствах.
Странных, потому что в тот же самый день в Мытищах погиб ее муж,
выбросившись из окна их квартиры. Следствие установило, что оба несчастных
случая никак не связаны один с другим. Компрометирующих - потому, что
смерть наступила от отравления грязным героином, и еще вместе с Машей
скончался ее непосредственный начальник, известный предприниматель Михаил
Александрович Соболев. Маша похоронена в Подмосковье, родители Максима
увезли его тело на Украину, а Соболев лежит, как и предполагал, на
Ваганьковском кладбище. Вот и вся история.
- Постойте, как - три с половиной года? - Кажется, я еще чувствовал
укус укола на левой руке и горячий гул подступающего наркотического
дурмана.
- Да, вот так. Вы не существовали три с половиной года. На Земле сейчас
две тысячи второй год, январь месяц. И произошло много-много разных
событий. Но, к сожалению, не совсем тех, на которые мы с вами рассчитывали.
Однако потеряно не все. Мы существуем - следовательно, мы существуем. И
значит, надо продолжать борьбу. Вот именно поэтому я снова вызвал вас из
небытия.
- Вы с ума сошли! С меня хватит! То башку дырявят, то героином травят!
С мужиками спать заставили! Захотите - убьете, захотите - воскресите! Три с
половиной года был не нужен, а теперь опять - "ах, извините, милый Илья
Евгеньевич, я вас немножко потревожу". Я сделал для вас все, что мог. Я,
как мог, терпел всяческие издевательства. Наконец, я умер во имя вас
вторично, и что же, все насмарку? Нет уж, увольте!
- Илья Евгеньевич, не забывайте: я вижу вас насквозь. И неискренность
вашего гнева вижу тоже. Между прочим, ваша жизнь в машином теле, насколько
я осведомлен, оказалась не так уж неприятна, как вы тут хотите мне
представить. А трагический конец... Что ж, давайте будем рассуждать
рационально и откровенно. Вы - мой агент на Земле. Единственный агент. Ваше
существование само по себе - фактор опасности для Вселенной. Если вы будете
действовать слишком грубо или слишком долго, информационный континуум не
выдержит напряжения. Поэтому при выборе носителя для своего агента я
вынужден принимать в расчет не только его способность выполнить миссию, но
и возможность минимизации негативных последствий. Скорая смерть - что может
быть более эффективным с этой точки зрения? Но я еще и еще раз вам
повторяю: не я организую эти смерти. Я всего лишь выбираю носителей,
которые, весьма вероятно, должны вскорости умереть. Согласитесь, что гибель
Маши была запрограммирована задолго до вашего вселения в нее. Уже
существовал дефектный разгонный блок, Маша уже болела наркоманией и
лечилась от нее, Алексея Васильевича уже приставили к Соболеву для
присмотра. Даже поездка в Англию была запланирована и организована. В
принципе, все вообще могло произойти и без вас, и, если бы произошло,
сценарий оказался бы тот же самый вплоть до мелочей. Вы всего лишь
подстраховали ситуацию, один-единственный раз чуть-чуть подтолкнули мысли
вашей носительницы - и все. Вот именно это и есть то самое, чего я от вас
хотел. Идеальная работа. Я крайне вами доволен, да и вы, похоже, тоже.
- И чтобы высказать свое восхищение, вы снова вытащили меня из могилы.
Пардон, не меня. Мои многочисленные трупы так и остались разбросаны по
разным местам Вселенной, а сейчас перед вами всего лишь еще один рипликант
- кандидат в скорые покойники. Вы сказали, что что-то пошло не так? Это
значит, мне опять пора собираться на Землю?
- Совершенно верно, - Саваоф с удовольствием наблюдал за моими
упражнениями в ясновидении. Как мудрый учитель наблюдает за бесталанным
учеником, нежданно пошедшим в рост.
- Ну и в чем же проблема? На Земле еще остались бизнесмены, с которыми
я не переспал, киллеры, которые не отправляли меня на тот свет, и
изобретатели, чьи гениальные открытия я не подарил миру?
- В свое время посмотрите. Все значительно интереснее и страшнее.
Бизнесменов не осталось, киллеров в вашем понимании тоже, да и с
изобретателями не все просто. Кстати, не желаете несколько дней отдохнуть,
расслабиться? Вам предстоит трудная миссия.
Я вдруг вспомнил, как умирала Маша. Сначала не помнил - а сейчас вот
всплыло в памяти. Алексей Васильевич то ли обманул из садистских
соображений, то ли ошибся, по национальному разгильдяйству. Наркотик
подействовал всего несколько минут, а потом начались судороги.
- Похоже, Саваоф Ильич, вы действительно записали меня в свои штатные
агенты. А я больше не хочу на вас работать. И это серьезно. Вам, с вашим
бессмертием, этого не понять. А я уже наелся вот так, - я приставил ребро
ладони к горлу. - Умирать очень неприятно. И еще более неприятно
воскресать, особенно через три с половиной года, если вы не врете. По мере
необходимости, так сказать. Вашей необходимости. Так что можете увольнять
меня со службы по профнепригодности. Привет.
Саваоф грустно усмехнулся.
- Илья Евгеньевич, дорогой вы мой человек. Я вас понимаю, как никто в
ваших предыдущих жизнях вас никогда не понимал. Вам очень трудно. И будет
еще труднее, поверьте мне. И все-таки вам придется продолжить работу. Вы не
Джеймс Бонд, и не можете уйти в отставку. Вспомните наш прошлый разговор.
Мы же все уже обсудили. У нас с вами нет другого пути. Пока остается
надежда - надо бороться. Ну что я, в самом деле, банальности вам говорю! В
общем, так. Идите в свою комнату, отдохните денек - другой, полюбуйтесь
видом Москвы из своих окон, какой она была в вашей первой счастливой жизни.
Сейчас она совсем другая. Подумаете - приходите. Продолжим разговор.
- Отдохнуть я еще успею. В перерывах между воскрешениями. А что это за
намеки вы тут все время бросаете? Что там такого на Земле произошло? Что с
Москвой-то за три года могло статься? Атомная война, что ли?
- Нет, не атомная война. Атомная война пока впереди, если мы с вами
ошибемся и в этот раз.
- А-а, так мы все-таки ошиблись? А что ж вы меня здесь расхваливали?
Значит, зря девушку отравили? Человечество не вышло в космос с помощью
Максова ускорителя?
Саваоф снова усмехнулся. По-моему, за прошедшее с нашей прошлой встречи
время он прилично сдал. Куда делся жар, с которым он пытался втолковать мне
основы мироздания? В его словах и движениях сквозили грусть и усталость. И
еще эти усмешки. Кажется, он все меньше и меньше верил в пользу своих
усилий.
- Человечество-то вышло. Только не все, и не за тем, за чем надо бы. Ну
