полицией некогда.
"Русский я, понял?" - тихо говорю я ему в хрящеватое юношеское ухо. Он
с готовностью кивает, пытаясь послушанием спасти свою жалкую жизнь. Я
быстро отстраняюсь, отклоняю ствол револьвера немного вперед, прижимаю срез
дула к виску и давлю на указательный палец жертвы. Дело сделано. Максимум,
что можно предъявить мне в качестве обвинения - это следы пороховой гари на
руках. Но извините, господин судья, ваша честь, я известный завсегдатай
местного тира. И потом, с чего это вы взяли, что я имею какое-то отношение
к этому делу? Мальчишка рехнулся на идее русского порядка, перестрелял
дружков за непослушание и застрелился сам. Свидетели моего присутствия при
этом событии есть? Свидетелей нет. Отпечатки пальцев есть? Отпечатков
пальцев нет. Ам сорри.
Я исчезаю во тьме проходных дворов. Все приключение заняло минуты две,
не больше. А стрельба вообще продолжалась двадцать секунд. За это время ни
один обыватель не добрался от койки до окна.
Хорошая получилась тренировочка.
Однако, к делу. Дворами пробираюсь к условленному месту. Давненько сюда
не заглядывал. Меня законсервировали полтора года назад, тогда и состоялась
последняя связь. И вот вспомнили. Видно, припекло.
На подходе к тайнику останавливаюсь в заранее выбранных местах, через
зажигалку - инфракрасный бинокль изучаю обстановку. Все спокойно. Но
торопиться некуда. Перепроверяюсь еще и еще раз. Наконец, когда
осторожность становится похожей на паранойю, выхожу к тайнику. Это самый
опасный момент. Если будут брать, то именно при изъятии закладки. Отвык,
волнуюсь. В драке не волновался, когда стрелял - не волновался. Некогда
было. А вот сейчас, в тишине, один посреди спящего квартала, волнуюсь.
Осторожно, чтобы не греметь, поднимаю крышку мусорного бака, второго
слева. Среди черных пакетов с мусором нахожу один белый. Вытряхиваю его
содержимое - бумажки, пустые пивные банки, вымазанные засохшим кетчупом
пластмассовые тарелки. Ну идиоты, ну кто так делает! Никакой нормальный
француз не сует все это в один пакет, а добросовестно сортирует и
раскладывает по разным бакам. Видно, большие проблемы у нас с кадрами, если
такие ляпы стали допускать. Так, вот оно: раздолбанный электронный
будильник. Быстро открываю заднюю крышку. Под ней одна-единственная
батарейка, обыкновенная пальчиковая АА-шка. Достаю, зажимаю в ладони.
Отход.
Вся операция, от выхода до отхода, заняла тридцать секунд. Внешне все
выглядело так, будто клошар решил поковыряться в баке, да передумал. А
теперь - домой. Только аккуратно, за тридевять земель обходя район
недавнего боя и избегая людных мест.
Дома все также, как час назад. Жена и дети спят. Для них я -
добропорядочный муж и отец, обеспечивающий семье достойную жизнь. Ну и что
же, что русский? Есть и среди русских настоящие мужчины, за которых не
стыдно выйти замуж приличной шведке. Ну и что же, что люблю гулять по
ночам? Хельга знает, что даже в нынешнее неспокойное время со мной ничего
не случится: имел когда-то повод продемонстрировать ей свои боевые навыки.
Собственно, при этом мы и познакомились. Отбил девушку у троих насильников.
Надо же как-то пристраиваться в новой жизни, вот и организовал маленькое
приключение для молодой вдовы с хорошим наследством, квартирами в трех
европейских столицах и дочкой от первого брака.
Я достал с антресолей, из коробки со старыми детскими игрушками,
потрепанный CD-плеер, поковырялся в фонотеке, нашел пинкфлойдовскую
"Стену", вставил диск в плеер, зарядил его батарейкой, найденной в помойке,
и еще одной батарейкой от телевизионной дистанционки. Батарейку с закладкой
вставил обратно указанной полярности. Тот, кто придумывал всю эту
дребедень, наверное, большой поклонник компьютерных квестов. Но придумано
классно, ничего не скажешь. В батарейке микрочип с инструкциями, на диске
мой персональный криптоключ, а плеер - дешифратор. Несмотря на удобство
Интернета и спутниковых сетей для доставки развединформации, старый добрый
способ закладок не только не забыт, но и по-прежнему широко применяется
всеми спецслужбами мира. Надежно и наиболее безопасно.
Запись, прочитанная милым девичьим голоском, звучала десять секунд.
Задача оказалась предельно проста. Сегодня вечером, в 19.40, некто вылетает
прямым рейсом на Нью-Йорк. Кто этот человек, как он выглядит, неизвестно.
Неизвестно даже, мужчина это или женщина. Но прибыть к месту назначения
этот пассажир не должен. Во что бы то ни стало. Заданию присвоена категория
"ноль".
Я посидел немного, слушая тишину в наушниках, словно надеялся, что
девушка одумается и передаст привет от далекой Родины. Потом еще раз
прокрутил запись. Возможно, эти десять секунд приказа на убийство и есть
тот самый привет. Я перевернул батарейку в правильное положение и включил
воспроизведение. Мощные аккорды "Стены" навечно смыли девичий голос из
батарейки и из моей памяти. Боевой приказ высох, потерял ностальгический
привкус и превратился в простую формулу: "иди - и убей".
Через интернетовский сайт "Орли" я выяснил наличие мест на интересующий
рейс и тут же купил билет. Заминировать самолет не удастся - слишком мало
времени на подготовку операции, а в аэропорту такой контроль, что с наскока
пронос игрушки на борт не организовать. Придется лететь и решать проблему
самому. Риск, конечно, страшный. Даже не риск, а почти гарантия, что это
будет моя последняя операция. Ну что ж, значит, так тому и быть. Устал я
что-то. Грехи тяжелы.
Готовить особенно нечего. Никаких инструментов брать с собой нельзя:
заметут. Так, шмотки в чемоданчик побросаю, для отвода глаз, да и все.
Американская виза есть. Твои сыны, о Родина, идут за тебя на бой! Турум -
пурум - пум - пум!
Когда я залез под одеяло, часы показывали четыре тридцать. Хельга
что-то пробормотала, сладко почмокала губами и принялась похрапывать. Люблю
ли я эту женщину? Не знаю, наверное. Главное - мне с ней удобно. Ей,
наверное, будет меня не хватать.
И я заснул со странным ощущением ожидания перемены. Как будто не
помирать собирался, а начинать новую жизнь.
Санек заснул мгновенно, и ему ничего не снилось. Впервые с момента,
когда прозвучало саваофовское "хорошо", я смог остаться наедине с самим
собой и разобраться в собственных чувствах. Это оказалось нелегко. Я жил в
теле своего первого убийцы. Первая смерть, это как первая любовь: не
забывается. Как сейчас ощущаю на своей переносице серый спокойный взгляд
поверх блестящего торца глушителя. Оказывается, я теперь буду смотреть на
мир этими самыми глазами.
Сильно обидело то, что Санек почти не помнит обстоятельств моего
убийства. Помнит, что работал охранником, помнит меня, живого, помнит
Виталия, а вот как по заказу одного из этих людей убрал другого - не
помнит. Обычный рядовой эпизод в послужном списке офицера, вся жизнь
которого - война со всем остальным человечеством. Сколько их было, таких
эпизодов до, и сколько после! Санек, оказывается, уволился с Крыши через
месяц после "моего" задания, и очень быстро оказался за границей. Так что
узнать дальнейшую судьбу Виталия я от своего носителя не смог. Наверное,
ничего хорошего с ним не стало. Мало ли сейчас по русским лесам ям,
заваленных мерзлым грунтом!
Однако, крепкий же орешек мне достался. Пока Александр бодрствовал, я
почти не ощущал себя. Это нечто новое, по сравнению с двумя предыдущими
инкарнациями. Тогда я мог делать со своими носителями, что хотел. А
сейчас... Наверное, воля этого человека оказалась столь велика, что
подавляла мое самосознание. Шутка ли, убить четверых, потом узнать, что
завтра предстоит убить еще полторы сотни, и, вероятно, погибнуть самому, и,
как ни в чем не бывало, завалиться спать! И ладно бы какой-нибудь
нечувствительный дебил, ублюдок. Нет же, интеллектуальный, талантливый
мужик, свободно говорит на четырех языках, повидал полсвета, любитель
японской культуры, в конкурсах хайку участвовал... Опять же, семьянин
хороший. При все том хладнокровный убийца, фанатик веры в Великую Россию.
Не понимаю! И ведь никаких эмоций! Убирает людей, как дворник - палые
листья. Самое сильное ощущение - удовлетворение от хорошо сделанной работы.
Остаток ночи я посвятил размышлениям о способах противодействия машине
смерти, частью которой стал. Моя миссия оказалась строго противоположной
миссии Санька. Пассажир должен долететь до Нью-Йорка. Как оно там будет
дальше, попадет ли информация куда надо, вовремя или нет - вопрос второй.
Сейчас главное - не дать Саньку угробить самолет. Можно, например,
заставить его раненько поутру, выпив с Хельгой по чашечке кофе, разгрызть
на закуску ампулу с цианидом. У него, как у всякого нормального шпиона,
этого добра завались. Хельгу жалко, хорошая женщина. Другой вариант -
свернуть шею таксисту, когда машина будет идти по трассе. Влепешиться в
какой-нибудь фонарный столб, быстро и эффективно. Таксиста жалко, да и
другие люди могут пострадать. И потом, все подобные варианты связаны с
чересчур грубым вмешательством в действительность. Саваоф что говорил?
События должны идти своим чередом, согласно закону сохранения информации. И
если таксисту не суждено врезаться в столб, значит, я не должен
искусственно вызывать это событие. Иначе - кранты Вселенной.
Нет, тут надо действовать тоньше. Например, заставить Санька забыть
дома идентификатор. Это у них, в Европе двадцать первого века, такая
чиповая пластиковая карточка, вместо паспорта, медицинской книжки,
страхового свидетельства, денег и еще черт знает чего. Короче, карточка, в
которую замкнута вся социальная сфера конкретного индивидуума. Забудет
карточку - не попадет на самолет. Фиг там, никогда он карточку не забудет.
Да без нее и двух шагов не сделаешь. За такси, например, не расплатишься.
Еще способ: ляпнуть на таможне какую-нибудь глупость. Например, что у
меня в желудке груз героина. Тогда точно на этот рейс не попаду. Пока будут
делать рентген, да выяснять, давно ли я из психушки...
...Если я сплю, я сплю сном камня, неподвижным и тихим. Если я
просыпаюсь, я просыпаюсь брызгами прохладной воды, поглотившей камень. Если
я бодрствую, я бодрствую волной на этой воде, вездесущей и вечной. Сон -
моя защита. Пробуждение - моя защита. Бодрствование - моя защита. Я защищен
всегда.
Я открыл глаза. Семь ноль-ноль. Сквозь жалюзи сеется холодный свет
парижского зимнего утра. Хельги уже нет: наверное, хлопочет на кухне,
собирает дочь в школу. День предстоит нетрудный. Позвонить в фирму,
предупредить, что на пару дней отлучусь, собрать чемоданчик, да и айда в
аэропорт. Хельга лишних вопросов давно уже не задает. Вот и все.
Не глядя, нащупал на ночном столике дистанционку, щелкнул на ТФ-1. Шли
новости. Дикторша как раз сообщала об ужасной трагедии. Обнаружены трупы
четверых молодых людей. Все - из приличных семей, все - члены организации
"Французский порядок". Застрелены в головы из револьвера, принадлежавшего
одному из них, сыну известного адвоката. Полиция пока отмалчивается, но уже
есть подозрение, что к убийству может быть причастна некая "Сионская
антифашистская группа". Якобы листовка этой группы оказалась при одном из
трупов.
Ах, вот оно что! Ребята, похоже, планировали-таки отправить меня на тот
свет, а потом подсунуть листовочку, дескать, приличным людям из-за
