идти, центурион. Ты проявил рвение и бесстрашие. Завтра я объявлю о твоей
награде перед легионом, а сейчас возьми вот это, - горсть монет
перекочевала из одной ладони в другую, тёмную и мозолистую, - чтобы ты и
твои товарищи не скучали этой ночью. Ступай.
- Повиновение Империи! - Центурион преклонил колено, как и полагалось
при получении похвалы от Императора.
Фесс остался наедине с владыкой. Лицо Императора казалось сейчас
высеченным из белого мрамора - неподвижное, окаменелое, на котором живыми
оставались только глаза.
- Говори, воин. С самого начала.
И Фесс принялся рассказывать. О том, как Патриарх Хеон послал его в
Хвалин со специальным заданием, о том, как он следил за молодым чародеем
Арка, как попал в западню и был взят в плен, как его допрашивали в башне
Арка, как ему удалось бежать - или же ему ловко подстроили побег, - как,
спасая жизнь, он состязался в быстроте со Смертным Ливнем, как в старом
дольмене его навестил странный гость, принесший в подарок вот эту латную
перчатку.
И как потом Фесс пробивался в Мельин, как был ранен в схватке с
магами...
- Постой-постой, - внезапно перебил Император. - Я помню. Тебе
разнесли плечо... рана явно смертельная, но ты накрылся каким-то
магическим куполом и скрылся. Куда, хотел бы я знать?
- К себе домой, - не колеблясь и честно глядя в глаза Императору,
ответил Фесс. - Это заклятие - оно из моего оберега, что действует только
один раз. Оно же и залечило мои раны. Я получил его от Патриарха, когда
отправлялся на последнее задание...
Фесс догадывался, что Хеона уже нет в живых. Поэтому на него можно
было смело валить всё странное и необъяснимое.
- Гм... хорошие, однако, амулеты водились у Патриарха, - холодно
заметил Император. - Ладно, продолжай.
Фесс продолжал. О дикой схватке на улицах горящего Мельина, о гибели
магов, о том, как он пробивался сквозь пламя в Белый Город, о том, как
увидел магов с Искажающими Камнями на посохах...
- Искажающими? - поднял брови Император. Покажи мне!
Фесс повиновался.
Император медленно стащил с левой руки перчатку. Не прикасаясь,
склонился над загадочно мерцавшим кристаллом. Потер пальцем выпуклый
чёрный камень в перстне, поморщился, словно от внезапной боли.
- Искажающий Камень... - медленно, словно пробуя слова на вкус,
проговорил он. - Никогда не слыхал ни о чём подобном. Могуча же Радуга,
если способна подчинять себе даже такие вещи! Хорошо ещё, если они не
умеют делать их сами. Страшно подумать, что могла бы натворить орава самых
младших аколитов, дай им в руки такие игрушки!
Сомнений не было, Император, сам не будучи магом, мог смотреть на вещи
и вторым, истинным зрением.
- Я думаю, Фесс, лигийское имя - Аэктанн, - Император произнёс это с
нарочитым хумансовым акцентом, - ты не тот, за кого себя выдаёшь.
Фесс опешил. Опешил до такой степени, что даже не нашёлся, что
сказать.
- Я хорошо знал Серую Лигу, - медленно продолжал Император. - Владей
их бойцы хотя бы четвертью твоих талантов, они не отступили бы перед
Нергом. И уж, конечно, в Мельинской битве они стёрли бы магов с лица
земли. Собственно говоря, у меня есть только два ответа на вопрос: кто ты?
Первый - и самый для тебя неприятный, - что ты ловкий прознатчик Радуги!
Император вскочил, резким, но в то же время и неуловимо мягким
движением выбрасывая вперёд руку с перстнем. Не ожидавший этою, Фесс не
успел сблокировать заклятье. Ему показалось - в подбородок со всего
размаха врезался бронированный кулак. Воина опрокинуло на спину; ещё миг -
и зал заполнился невесть откуда возникшими Вольными.
- Обыскать и связать, - коротко бросил Император, не сводя с Фесса
пристальных глаз. - Ну, что скажешь теперь, прознатчик?
- Скажу, что ты глуп, Император, и подданным нет смысла проливать
кровь за такого тупицу, как ты, - прохрипел Фесс из глубины верёвочного
кокона - Вольные не жалели сетей, заматывая в них Фесса, словно редкостную
рыбину.
- Вот как? - усмехнулся Император. Чёрный камень в его перстне целился
Фессу в середину лба, отчего спелёнатому воину становилось очень даже не
по себе. - Отчего же, позволь тебя спросить? В тебе есть Сила. Мой
перстень не лжет. Кто в нашем мире может владеть такой силой, не пройдя
обучения в башнях Радуги?
- А маги эльфов, Дану или гномов? - парировал Фесс.
- Ты - человек, - холодно сказал Император, слегка сощурившись. - Ни
эльф, ни гном и ни Дану - никто из этих рас не станет учить человека, их
смертельного врага, Серая Лига приняла некоторое участие в войне против
Дану - думаю, они нескоро забудут ваши тагаты. Придумай что-либо получше.
Да поторопись. И, кстати, не пытайся наложить на меня чары - я их отобью.
Тем более когда на руке у меня вот это. - Не сводя глаз с Фесса, Император
ловко вдел левую руку в белую латную перчатку.
- Я вам принёс её, мой Император, - с укором сказал Фесс. - Неужто,
будь я и в самом деле на службе у Радуги, я добровольно отдал бы вам в
руки такое мощное оружие против неё? И разве не помните вы, как маги
приставленного к вам конвоя едва не прикончили меня, когда я пытался
передать вам подарок?
- Я пока что не жаловался на память, - холодно сказал Император. - Но
я учился у Сежес. И я знаю, что бывают засланные к врагу воины, которым
позволено всё, даже убивать своих, лишь бы заслужить доверие той стороны,
с тем чтобы нанести в решающий момент один-единственный удар, что враз
положит коней распре. И я знаю коварство Радуги. Все это может быть
задумано заранее. Сежес, не колеблясь, принесёт в жертву десятки магов,
если только это обеспечит ей победу - или достижение иных целей.
- Вы были в моей власти, Император, когда вошли в башню, - напомнил
Фесс. - Если я маг, то мне нечего бояться легионеров...
- Вполне возможно, мне и не будет дано постигнуть все замыслы Радуги,
- пожал плечами Император. - Я задал тебе вопрос. Ответа - правдивого
ответа! - я не получил. Обратиться к палачам или ты всё-таки признаешь
свое поражение и расскажешь всё сам?
"Холодные глаза уже вынесли мне приговор, - подумал Фесс, взглянув в
лицо Императора. - Он не верит. И правильно - кто бы на его месте поверил?
Но не могу же я рассказывать ему о Долине! Командор Арбель знал... но
Арбель - маг. Кто знает, быть может, они каким-то образом и сносятся с
нашими... Арбель назвал Архимага Игнациуса "нашим"... Нет, вес равно, всё
равно - не стану ничего говорить! Не имею права!"
- Я никогда не принадлежал к Радуге. Никогда не учился у них. У меня
проявились способности, а Учитель... вы же знаете, что даже в Радуге есть
свои ренегаты. Кое-кто из них служил Патриарху Хеону.
- Ты спокойно работаешь с Искажающим Камнем, - словно не слыша слов
Фесса, сказал Император. - Тебе ведомы сложные управляющие заклятья. Ты
снял ловушки в башне Радуги. Неужели Учителя такого уровня покидают
Семицветье? И неужели Радуга так спокойно на это смотрит? Только не говори
мне, будто семь Орденов не в состоянии отыскать сбежавшего чародея. Тем
более что бежать-то им особо некуда.
- Внутри Радуги нет единства. - Фесс сделал попытку пожать плечами. -
То, что хорошо для Солея, плохо для Лива. И наоборот.
- Виляя, ты только усугубляешь свою участь, - почти ласково сказал
Император. - Почему бы тебе не рассказать мне всё как есть?
- Но я рассказал вес как есть!
- Нет. Если ты маг, то поймёшь меня, - Очертания камня в перстне
внезапно расплылись.
Фесс узнал заклятье правды, чудовищно упрощённый вариант, но тем не
менее действенный. Самое большее, что мог уловить Император, было еда" или
"нет" - в ответ на вопрос, говорит ли допрашиваемый правду.
Однако и этого сейчас было более чем достаточно.
- Насчет Радуги... - по мраморно-белому виску Императора стекала
струйка пота - заклятие удерживалось еле-еле, камень в перстне был для
этого слишком грубым инструментом. - Кажется... ты говоришь правду.
Ненавижу это слово - кажется. Казаться может только девке - беременна она
или нет. Мужчина всегда знает точный ответ. Или добивается его.
-Я говорю правду и...
- Нет, - покачал головой Император. - Ты не блокируешь, не искажаешь
мое заклятье, ты просто врёшь. Но если твоя непринадлежность к Радуге -
истина, почему бы тебе не сказать и остальную правду? Откуда ты, если не
из Радуги?..
- Мой Император... вы принуждаете меня к ответу, который может стоить
мне жизни - покачал головой Фесс. Он знал - долго заклятие правды не
продержится. И сейчас осторожно, в одно касание, лёгкими, словно падение
пера, толчками, он отводил чары в сторону.
Насчёт "стоить мне жизни" Фесс не лгал. Кодекс Долины мог - правда, в
исключительных случаях - лишить мага бытийности, если его болтливость
обернулась нападением на Долину и смертью ее защитников - чем-то похоже на
Смертные Заповеди одного скрытого эльфийского королевства...
Правда, эти древние законы еще ни разу не приводились в действие. Но
об этом Императору знать, конечно же, не следовало.
- Принуждаю, - согласился Император.
- Тогда какая мне разница, как я умру? Некоторое время Император,
казалось, колебался.
И Фесс затаил дыхание - ему почти удалось отвести
заклятье. Пусть... пусть он спросит сейчас!
И, когда Император спросил, - а Фесс ответил, - уголки губ повелителя
Мельина чуть дрогнули в некоем слабом намёке на улыбку.
- Кажется, ты и в самом деле не врешь... Ну что ж, тогда развязать
его. И подайте мне кошелек. Выпей за мое здоровье, воин. Потом,
разумеется. Прежде ответишь ещё кое на что.
- Погоди, девочка. - Маг Акциум внезапно схватился за сердце. -
Что-то... что-то жуткое творится сейчас в Хвалине...
Они шли вместе уже второй день. Несмотря на истощённость Тави, Акциуму
удалось каким-то образом добавить ей сил - причём не самоедским, привычным
ей способом. Наверное, ближе всего оказалось бы простонародное "воздухом
закусила". Придорожных трактиров Акциум не избегал тоже - и почему-то ни у
кого не возникло даже и мысли потребовать с него денег за снедь. Правда,
предложение Тави добыть лошадей он после некоторого раздумья и с явным
сожалением отверг.
- Я сперва тоже хотел. Но... на лошадях нас быстрее найдут, то есть
если мы поедем верхами, - непонятно сказал он. - Радуга умеет видеть... у
них своеобразные инструменты - вот как этот, с лошадьми, например, -
недейственные, действенные, нельзя не согласиться.
В пути Акциум старательно избегал магии, кроме лишь самой необходимой.
Оно и понятно - нет вернее способа отыскать чародея, чем по творимой им
волшбе.
Куда они идут и что станут делать в Мельине - он не говорил. Впрочем,
пока что Тави было не до страшных россказней об "ужасных опасностях",
которым якобы подвергается мир. Мир подвергался этим опасностям с унылым
постоянством. Однако ж ничего, переживал. Сожжённые дотла города
отстраивались, под корень истреблённые было земледельцы вновь поднимали
застоявшиеся пашни; так случалось каждый раз - густая человеческая кровь
одолевала. Другим, правда, везло меньше. Они исчезали. Отчаянно
сопротивляясь, выкрикивая страшные проклятия победителям... проклятия,
которые не исполнялись... побеждённые уходили. Где-то в тайных криптах,
лесных укрывищах или глубоких подземельях судорожно метались по желтой
коже книг перья полусумасшедших пророков, отчаянно пытавшихся втиснуть в
замороченные. рваные строчки всю ненависть к торжествующим пришельцам,
принимая рождённые воспалённым воображением видения за великую истину,
