антисоциалистических идей, и Муссолини оставалось только
приспособлять и модернизировать наиболее подходящие из них,
применяясь к условиям.
Затем, сам будучи учеником социалистической школы,
Муссолини не мог не относиться критически к этим старым
антисоциалистическим идеям. Знаток социалистической доктрины, он
отлично знал все дефекты капиталистического строя, все слабые стороны
его, и естественно, выискивал поправки.
Позже, уже придя ко власти, Муссолини многократно выступал
публично со странно звучащими в устах премьер-министра великой
Державы страстными заявлениями.
- Не забывайте, синьоры, что я - революционер, что я делаю
революцию, что моей основной целью вовсе не является охранение
всяческого старья! Я пришел для того, чтобы разрушать отжившее,
ненужное, и на его месте воздвигать новое, нужное! Мое строительство
- строительство революционное!
Политические противники Муссолини, и среди них в первую
голову социалисты, издевались, издеваются, и вероятно, долго еще будут
издеваться над Муссолини и его революционными заявлениями, низводя
их до степени простого бахвальства.
Но это - грубая ошибка: в самом деле Муссолини -
революционер, и идет революционным путем, и действует
революционными методами.
Однако, - так как он действует при этом по-своему, а не по
готовым рецептам социалистической революционности, так как он
осуществляет обширную программу строительства совершенно нового
"общественно-архитектурного стиля", - то у общества остается все тот
же ошибочный по существу, взгляд на происходящее, и общество,
применяя привычный, и очень узенький критерий, - отказывает в
признании революционного характера за работой Муссолини.
Своеобразные формы проводимых Муссолини реформ сбивают
с толку даже многих их его сторонников и "симпатизанов", - которые
одобряя действия "Дуче", все же, говорят:
- Какая же это "революция"?! Это скорее реакция! Вся суть в
том, что современное человечество, выросшее на "священных принципах
Великой Французской Революции" забило себе в голову идею, будто
настоящей революцией является только такая, которая идет неуклонно
влево. Все же прочее - это "черная реакция".
И даже в нашей русской среде, несмотря на все пережитое нами,
упорно держится тенденция объявлять большевистскую революцию не
революцией, а контрреволюцией, - потому что торжество большевиков
дало ужасающе отрицательные результаты для всего населения, а
"настоящая революция - во благо".
* * *
Во всяком случае, - вплоть до "похода на Рим", в конце 1922
года у Муссолини и его ближайших соратников просто-напросто не было
времени заниматься теоризированием идей фашизма, ибо все живые силы
партии, вся партийная энергия поглощались делом борьбы с
революционными движениями, грозившими разрушить здание
итальянской государственности...
Над этим считаю необходимым остановиться, ибо тут имеется
много поучительного.
Помню очень живо, как в Рим стали доходить первые и очень
еще сбивчивые вести с севера о нарождении фашистского движения, о
создании здесь и там фашистских организаций, а затем - о первых
открытых выступлениях фашистов. Живо помню, какое недоумение
вызвали эти выступления фашистов в чисто буржуазной среде, и какое
буйное веселье было тогда в "Ревущем Стане" социалистов и их
союзников!
В самом деле, - силы фашистов тогда были совершенно ничтожны,
микроскопичны. И с этими микроскопическими силами Муссолини осмеливался
вступать в открытую борьбу с врагом, казавшимся гигантом: одна
социалистическая партия тогда насчитывала свыше 200.000 "тэссерати", то
есть, официально зарегистрированных и аккуратно платящих ежемесячные взносы
в партийную кассу, посещающих партийные собрания, подчиняющихся своим
вожакам сочленов. За спиной социалистов "профессиональные союзы и
синдикаты" с миллионами сочленов. Рядом - бесчисленная орда осатанелых
анархистов из подонков общества. С другого боку - другая орда так
называемых "мильолистов", - деревенских батраков и "хозяйчиков",
объединенных в мощный союз отчаянным демагогом клерикальным депутатом
Мильони, который под грубо намалеванной маской клерикализма прятал волчьи
клыки большевика. И в стороне - гигантское панургово стадо обывательщины,
уже уверовавшее в собственную обреченность и думающее о том лишь, как бы
хоть несколько отсрочить день своей гибели под мясницком ножом
социалистических экспериментаторов.
Как-то раз, когда на севере произошла кровавая стычка между
социалистами и фашистскими дружинниками, и фашисты, несмотря на
свою малочисленность, остались победителями, - среди моих коллег по
редакции "Эпохи" воцарилось тяжелое смущение, тяжкое уныние. Не
понимая, в чем дело, я рискнул просить объяснить мне причины этого
смущения, и получил ошарашивающий меня ответ:
- Эти безумцы, "фашисты", навербованные полоумным
Муссолини, грозят своими действиями вызвать ужасный по последствиям
взрыв!
- Но почему же?!
- Ах, но, ведь, это же так просто! Разумеется, о том, чтобы
справиться с социалистами, - фашистам нечего и мечтать. Ну, значит их
действия ведут только к пущему озлоблению социалистов, приводят
социалистов в ярость, дают большие козыри в руки крайних, уничтожая и
без того ослабевшее влияние умеренных вождей. Словом, фашисты
провоцируют социалистов на резню!
- А разве социалисты и без того не собираются выдавливать
кишки у буржуев?
- Н-ну, это, ведь, только так... для галерки... Ведь не звери же
социалисты, а такие же люди, как и мы... И не ссылайтесь на русский
пример: то, что возможно в России, невозможно у нас, в Италии...
- Блажен, кто верует!
* * *
Опасения "ужасного взрыва" из-за "фашистской провокации" не
оправдались. На первые попытки вступления фашистов в открытую
борьбу социалистическая печать реагировала, как я уже сказал, буйным
весельем. Социалисты заявляли, что "ренегат-изменник и предатель
сознательного пролетариата" Муссолини, типичный шарлатан, и пр., и
пр., безнадежно тонущий в атмосфере общего невнимания, затеял блеф.
Целью Муссолини является снова привлечь к себе внимание буржуазного
общества эксцентричной выходкой, и на этом поживиться. Но ничего из
этого не выйдет: ведь, стоит только революционному пролетариату
просто дунуть или чихнуть и вся "фашистская партия" с самим
Муссолини исчезнет в пространстве.
Стычки фашистских дружин с социалистами учащались.
Фашисты несли значительные потери, - так как перевес сил был на
стороне противников, но, против всяких ожиданий, в большинстве
случаев схватки кончались победой не социалистов, а фашистов. А в тех
случаях, когда фашисты где-нибудь терпели поражение, всего через
несколько дней производилась кровавая расплата нагрянувшей откуда-то
"карательной экспедицией".
Остававшееся в стороне от этой борьбы общество все больше и больше
смущалось, и тревога росла. В том кругу, где я тогда вращался, мне почти не
приходилось встречаться с людьми, которые относились бы к фашистскому
движению одобрительно, - если не считать, вернувшуюся с фронта, боевую
молодежь. Против всяких ожиданий, в буржуазной среде фашистам самым
серьезным образом ставили в вину то обстоятельство, что они "действуют
открыто антиконституционными средствами" и что они, дескать, "осмеливаются
нарушать конституционную законность".
Помню еще, как однажды к нам в редакцию явился совсем
молодой отставной офицер Р., герой войны, и принялся с увлечением
рассказывать об эпизодах борьбы с социалистами в его родной
провинции.
- Но как же это так?! Ведь, это же значит, что вы начинаете
вести гражданскую войну?!
Р. рассмеялся:
- Проснитесь, синьоры! Протрите глаза! Вы нас упрекаете за
ведение гражданской войны и почему-то считаете совершенно
естественным, что эту гражданскую войну, и уже не первый год, ведут
социалисты, мильолисты и анархисты!
- Да, но, ведь, вы же совершаете беззаконные деяния!
- Проснитесь, проснитесь, синьоры! Может быть вы тогда
увидите наконец, что уже не первый год все действия социалистов и их
союзников - сплошное и вопиющее беззаконие! И почему-то вас все это
не пугает, а, вот, когда мы, жертвуя собой, выступаем в вашу же защиту,
- вы приходите в ужас и готовы упасть в обмороке!
- Но, ведь, вступая на путь беззаконных действий, вы идете
против существующей власти?!
- С точки зрения чисто формальной. мы хотя и нарушая
законность, все же, идем не против власти: ведь, наши действия
направлены целиком против врагов той же власти!
- А если власть, все же, решит приняться обуздывать вас?
- Пусть попробует, - огрызнулся Р. - Тогда и мы поднимем
знамя восстания, ибо выступление власти против нас будет означать
форменный союз власти с социалистами, или, точнее сказать, подчинение
власти социалистам!
- Гражданская война... Но как же так? Восстание против
законной власти? Но... как же это?!
И Р., зло смеясь, ответил:
- В конце-концов, синьоры, это делается просто смешным!
Как?! Неужели же, в самом деле, вы не видите, не слышите, не знаете, что
социалисты давно ведут гражданскую войну?
Слушавшие, - члены редакции "Эпохи", отнюдь не социалисты,
разводили руками:
- Разница с прежним только та, что раньше никто не давал им
отпора, а теперь нашлись люди, смеющие защищать себя и нас же! И, вот,
вы смертельно пугаетесь. Но чего?! Не того, что социалисты вас грабят и
режут, а того, что кто-то осмеливается давать грабителям и убийцам
отпор! И в ваших глазах совершающиеся превращения в пугающую вас
"гражданскую войну" только с того момента, когда кто-то осмеливается
сопротивляться поджигателю, грабителю, убийце!
Вас до обморочного состояния доводит термин "революция", -
но почему-то не тогда, когда идут в открыто революционное наступление
орды пьяных дикарей под красным знаменем, а только тогда, когда у
кого-то находится мужество встречать эту орду выстрелами!
Вы, синьоры, молчите, словно набрав воды в рот, когда
социалисты совершают вопиющие беззакония, направленные для
разрушения государства и общества. Но вы же принимаетесь вопить о
беззаконии, как только у кого-то находится мужество взяться за оружие
для своей и вашей защиты, не считаясь с формальной законностью!
Опомнитесь, Синьоры!
* * *
Я уже сказал, что первые активные выступления фашистов в деле
борьбы с социалистами и их союзниками "мильолистами", анархистами и
уголовными преступниками были встречены буйным смехом в
социалистическом лагере, заявлениями, что "священный гнев
революционного пролетариата сдует с лица земли этих дерзких
наглецов!"
Но буйный смех скоро стал стихать. Послышалось бормотание
недоумения, в котором прорывались нотки испуга и начинающейся
растерянности.
Несмотря на тяжкие потери со стороны фашистов в первых стычках, - в их
лагере не проявилось упадка мужества, не пришло сознание всеми нефашистами
утверждавшейся или хоть молча признававшейся безнадежности их дерзкой
затеи. Вместо того, чтобы немедленно рассыпаться, развеяться прахом,
фашистские организации размножались с почти фантастической быстротой.
Редевшие от потерь ряды немедленно пополнялись новыми добровольцами. Павшие
бойцы заменялись новыми. Энергия не иссякала, а, наоборот, возрастала,
движение явно пускало корни и крепло. И столкновения с социалистами
делались все чаще и чаще.
Что же происходило? А вот что...
Как я уже отмечал в предшествующих главах, в массе населения
Италии имелось множество здоровых, честных, патриотически
настроенных элементов. Вся беда была только в том, что все сплошь эти
элементы были рассеяны, не имели единой общей идеи в смысле
решения, что и как именно надо делать, не имели вождя, в которого
могли бы верить и которому могли бы повиноваться, не рассуждая.
Образно говоря, в стране имелись крепкие, но разрозненные нити, но не
было того "станка", который мог бы послужить для превращения этих
нитей в прочную ткань государственности.
Вы спросите:
