выстрелила ему в лицо. Затем так испугалась, что вскочила на
лошадь и умчалась, куда глаза глядят. По счастью, к седлу была
приторочена сумка с едой, которой мне хватило ровно настолько,
чтобы добраться до Лохланна. Вот правда о моём побеге - но её я
не расскажу никому, даже отцу.
- Ты не совершила ничего предосудительного.
- А если бы я отдалась ему, что бы ты сказал?
- То же самое.
Дейрдра покачала головой.
- По крайней мере, тогда бы я поступила честно. А так я обманула
ег о... и убила.
- Он был врагом.
- Да, но он помог мне.
- Он участвовал в твоём похищении и сам был причиной своих бед.
- Он только выполнял приказы своего короля, а потом изменил ему,
поддавшись на мои уговоры, поверив моим обещаниям.
- Ты была в отчаянном положении, - продолжал убеждать её Кевин.
- Тебе не в чем упрекнуть себя.
- Так то оно так, но с другой стороны... Я ведь собиралась
отдаться ему, правда! Я думала, что мне это будет раз плюнуть,
ведь я... - Тут она осеклась и покраснела. - В общем, я
поступила как нахальная шлюха, которая, получив деньги вперёд,
не захотела их отрабатывать.
- М-да, - сказал Кевин. - Странный у тебя взгляд на вещи.
- Какой уж есть... - Дейрдра на минуту задумалась, затем,
казалось бы, без всякой связи с предыдущим произнесла: - При
дворе ты встретишься с неким Браном Эриксоном, бароном
Ховелом...
- Кто он такой?
- Очень опасный человек. Чрезвычайно опасный.
Когда под радостные восклицания толпы, громогласные здравицы
герольдов и беспорядочные завывания труб корабль пришвартовался
к причалу в димилиокском порту, на его борт в сопровождении
свиты празднично разодетых дворян взошли два молодых человека.
Старший из них, лет двадцати семи, был высокий голубоглазый
брюнет крепкого телосложения, с ястребиным носом, чересчур
тонкими губами и непропорционально маленьким безвольным ртом. В
его манерах проглядывалась скорее надменность, чем подлинная
властность, а взгляд выдавал в нём серую посредственность,
тщательно (и тщетно) скрываемую под маской высокомерия и
неуместной горделивости. Одет он был не так броско, как
окружавшие его дворяне, но эта кажущаяся скромность не обманула
Кевина. Платье вельможи было пошито из лучших сортов бархата и
шёлка, манжеты и воротник были украшены тончайшими кружевами, а
шпага на шитой серебром перевязи стоила, пожалуй, больше, чем
оружие всех его приближённых вместе взятых.
Младший, юноша лет двадцати со светло-каштановыми волосами, был
одет просто скромно. Его лицо, не имея сколь нибудь значительных
изъянов, в целом было некрасивым, хоть и не отталкивающим. Был
он среднего роста, с нескладной, немного угловатой фигурой и
явно не производил впечатление крепыша. Желтизна на среднем и
указательном пальцах его правой руки свидетельствовала о его
пристрастии к курению, а болезненный цвет лица и тени под
глазами определённо говорили о том, что эта вредная привычка
плохо сказывается на его и без того слабом здоровье. Его серые
со стальным оттенком глаза смотрели на Дейрдру с робкой
нежностью, которая странным образом гармонировала с уверенным
видом человека, привыкшего отдавать приказы и добиваться их
беспрекословного исполнения.
Хотя главным из двоих был, безусловно, младший, первым, очевидно
следуя протоколу, заговорил старший.
- Безмерно рад видеть вас целой и невредимой, дражайшая кузина,
- с наигранным и, как показалось Кевину, насквозь фальшивым
воодушевлением произнёс он, отвесив Дейрдре церемонный поклон.
- Хотелось бы надеяться, что радость ваша искренняя, кузен
Эмрис, - холодно ответила она, всем своим видом показывая, что
не верит ни единому его слову. Затем обратила свой взгляд на
младшего и приветливо улыбнулась ему.
- Я счастлив, что всё обошлось, Дейрдра, - сказал тот с теплотой
в голосе.
Дейрдра протянула ему руку, которую он галантно поцеловал.
- Вот в твоей искренности я ничуть не сомневаюсь, - сказала она.
Обращение на ты в официальной обстановке ни в коей мере не было
проявлением фамильярности, оно лишь подчёркивало разницу в
отношении Дейрдры к своим собеседникам. Лайонесские аристократы
вообще редко употребляли множественное число, обращаясь к равным
себе по возрасту и занимаемому положению.
Покончив с приветствиями, Дейрдра отступила немного в сторону и
взяла Кевина за локоть.
- Знакомьтесь господа: лорд Кевин Мак Шон, герцог Лохланнский.
Прошу любить и жаловать. - Она сделала паузу и взглянула на
Кевина. - Позвольте вам представить, милорд, моих двоюродных
братьев - принца Эмриса Лейнстера, наследника престола, и Колина
Лейнстера, лорда-наместника Нового Корнуолла, хозяина этого
города, чьим радушным гостеприимством мы намерены
воспользоваться.
Тонкие губы Эмриса растянулись в холодной усмешке, он небрежно
кивнул. Колин же напротив - доброжелательно улыбнулся ему.
Некрасивое лицо младшего принца, как ни странно, располагало к
себе и даже начинало казаться привлекательным.
- Рад познакомиться с сыном лорда Шона Майги, - произнёс Колин.
- Я был очень привязан к вашему отцу, герцог. Надеюсь, мы с вами
станем добрыми друзьями.
- Я в этом уверен, мой принц, - вежливо ответил Кевин.
- Полагаю, сестрица, - с противной ухмылочкой отозвался Эмрис, -
ваше целомудрие не слишком пострадало во всей этой передряге?
Колин метнул на старшего брата гневный взгляд, и тот, казалось,
не на шутку испугался, а на лице его отразилось замешательство и
неподдельное сожаление за некстати вырвавшиеся слова. Внимание
присутствующих тут же переключилось с Дейрдры на принцев:
похоже, все ожидали, что хилый слабачок Колин сейчас проучит
своего крепыша-братца. У Кевина так и чесались руки влепить
Эмрису пощёчину, но любопытство превозмогло в нём гнев, и он
отказался от этой затеи, тем более что Дейрдра совсем не
выглядела смущённой, только глаза её сузились и потемнели.
Вдруг Эмрис высунул язык, словно собираясь кого-то подразнить, и
крепко сжал его зубами. Брызнула кровь, лицо наследника престола
исказила гримаса боли, а на его глазах выступили слёзы. В
окружении принцев послышались сдержанные смешки, стоявшие на
молу дамы захихикали, а члены команды корабля, слуги и
немногочисленные дворяне из свиты Кевина украдкой засмеялись.
Эмриса здесь явно не любили, и никто ему не сочувствовал. А
причиной его столь странного поведения, как догадался Кевин, был
Колин, который слыл могущественным и весьма искусным чародеем. С
его стороны это была, конечно, ребяческая выходка, но, тем не
менее, довольно эффектная.
Когда побагровевший от боли, стыда и унижения Эмрис спрятал свой
вспухший и окровавленный язык во рту, Дейрдра, как ни в чём не
бывало, невозмутимо произнесла:
- Своей свободой и избавлением от грозившей мне участи я всецело
обязана лорду Кевину Мак Шону. Это он вызволил меня из рук
готийцев.
Кевину вряд ли удалось бы совладать со своим изумлением, не
сработай вновь та удивительная связь между ними. За несколько
секунд до того он уже знал, что она собирается сказать, и знал,
почему; и когда она сказала это, он лишь опустил в смущении
глаза, что было воспринято присутствующими, как проявление
скромности.
- Так вот оно что! - сказал Колин и с уважением поглядел на
Кевина. - А я-то всё думал: как тебе удалось бежать?
- Бежала я сама, - ответила Дейрдра, - это немудрено. Другое
дело, избавиться от погони. Меня уже настигали, как тут подоспел
наш дорогой герцог... - Она сделала паузу и улыбнулась. - К
моему счастью, он ещё недостаточно хорошо знал свои владения и
по ошибке забрёл далеко вглубь готийской территории. Места там
дикие, сплошь лес да озёра, поэтому, собственно, меня и везли
тем путём...
Дейрдра пустилась в душещипательные подробности, и Кевину
оставалось только слушать, мотать себе на ус и дивиться
безудержному полёту её фантазии. Вокруг них на почтительном
расстоянии, но всё же достаточно близко, столпились любопытные
слушатели: дворяне из свиты обоих принцев, придворные дамы
Дейрдры, которые без приглашения перешли на борт судна, и,
конечно же, пассажиры корабля, не более остальных осведомлённые
об обстоятельствах бегства принцессы. Даже приближённые Кевина
(коих было совсем немного) знали только то, что однажды вечером,
проведя весь день неизвестно где, он появился в Каэр-Сейлгене в
порядком потрёпанной одежде, а вместе с ним была Дейрдра, чей
наряд также оставлял желать лучшего. Тогда-то и стало известно,
что её похитили - весть об этом ещё не достигла Лохланна обычным
путём, каким распространяются все слухи. Как она сумела бежать и
какое участие принимал в этих событиях Кевин, оставалось тайной;
однако никто не сомневался, что он был замешан в это дело самым
непосредственным образом. По мнению Кевина, всевозможные догадки
и предположения на сей счёт и натолкнули Дейрдру на мысль отдать
ему лавры своего избавителя, избежав таким образом (может быть,
не лучшим) некоторых нелицеприятных толков, которые, учитывая её
репутацию, непременно возникли бы, предай она огласке
действительные обстоятельства своего побега.
По мере того, как Дейрдра углублялась в дебри страны чистого
вымысла, Кевин всё явственнее ощущал на себе восхищённые взгляды
присутствующих. В них не было привычной ему с детства лёгкой
отстранённости, которая не позволяла забывать, что он найдёныш,
чужак; на какое-то время он стал в доску своим парнем, героем,
спасшим от страшной участи их любимую принцессу. Но сейчас это
не радовало Кевина, он догадывался, что думают о нём все,
включая очень симпатичного ему Колина: Дейрдра сполна
отблагодарила его за своё спасение - и жгучий стыд охватывал его
всё больше и больше.
Когда Дейрдра закончила рассказ, Колин подошёл к Кевину и крепко
пожал ему руку.
- Милорд, у меня просто нет слов, чтобы выразить вам всю глубину
моей признательности, - с жаром проговорил он. - Если бы не вы,
мы наверняка потеряли бы Дейрдру. Похищение было обставлено так,
что все уверовали, будто бы это дело рук галлийцев, и погоня
пошла по ложному следу. А когда мы обнаружили обман, было, увы,
слишком поздно. Так что отныне я ваш должник... И не только я
один. - С этими словами он повелительно взглянул на старшего
брата.
Повинуясь молчаливому приказу, Эмрис подступил к Кевину и со
страдальческой миной на лице что-то невнятно пробормотал. Глаза
его, однако, лучились неприязнью.
Кто-то из слушателей выкрикнул: "Слава герцогу!" Его слова
подхватили остальные, а вскоре и вся толпа, собравшаяся на
пристани, начала с воодушевлением скандировать: "Слава! Слава!"
Кевин от всей души пожалел, что не может провалиться сквозь
землю... то бишь, сквозь палубу корабля.
А Дейрдра с довольной улыбкой глядела на него, и вдруг он понял,
что она думает: теперь Брану Эриксону будет непросто добраться
до него, героя-спасителя единственной дочери короля; теперь её
отец будет вынужден оказать ему покровительство, уберечь его от
Эриксона, прозванного Бешеным бароном.
Но кто он такой, чёрт возьми, этот Бран Эриксон? Бешеный барон
Эриксон...
ГЛАВА 3
Поздно вечером, когда Кевин возвратился с праздничного пира в
отведённые для него роскошные покои во дворце губернатора и уже
собирался лечь спать, к нему заглянул принц Колин. В руках он
держал бутылку и два хрустальных бокала.
- Я заметил, что за столом ты почти ничего не пил, - после
обмена приветствиями сказал Колин, переходя на дружеское "ты". -
Вот и подумал, что если ты не очень устал, может, посидим
поболтаем о том, о сём.
Кевин согласился - без особого энтузиазма, но и не сказать, что
неохотно. Впервые с тех пор, как он повстречал Дейрдру, ему
предстояло спать в целомудренном одиночестве, и он сильно
подозревал, что эта ночь будет бессонной. А вечер, проведённый в
беседе с Колином, представлялся Кевину не самой плохой
альтернативой мрачным раздумьям наедине с самим собой.
Колин поставил бутылку и бокалы на стол, затем вернулся к двери,
