хорошо знавших умирающего, но просто так уйти он не мог.
Дворцовый этикет предписывал ему, как владетельному князю и
названному племяннику короля, до последнего момента оставаться
здесь и в числе первых услышать печальное сообщение из уст
главного церемониймейстера: "Король умер, господа". И тогда
верховная власть в стране перейдёт в руки нового короля,
невысокого худощавого юноши, которому едва лишь исполнилось
двадцать лет...
Как бы в ответ на мысли Кевина, рядом раздались тихие, но
исполненные безмерного отчаяния всхлипывания. Красивая
тридцатипятилетняя женщина, младшая сестра короля Бриана, леди
Алисия Лейнстер, стояла, повернувшись лицом к окну. Плечи её
вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Поначалу она вместе с
Дейрдрой была допущена к находящемуся без сознания королю, но
потом у неё началась истерика, и врачи были вынуждены выставить
её за дверь. Шестнадцатилетняя дочь Алисии, Даниэла, которую все
звали просто Даной, изо всех сил старалась утешить мать, но
особо в этом не преуспела, так как и сама была в подавленном
состоянии.
Куда более спокойной и уравновешенной казалась Бранвена, сестра
Колина, девушка лет пятнадцати, со щуплой нескладной фигурой и
таким же некрасивым, как у её брата, лицом. У Кевина создалось
впечатление, что Бранвена не совсем адекватно воспринимает
происходящее, относится к этому скорее как к игре и с каким-то
нездоровым любопытством наблюдает за поведением окружающих.
Впрочем, подумал Кевин, она ещё ребёнок и, возможно, не до конца
осознаёт то, что предельно ясно всем остальным, - там, за
дверью, в муках умирает человек...
Из всех взрослых членов королевской семьи Лейнстеров
отсутствовал только принц Эмрис, до недавнего времени являвшийся
наследником престола. Уже после покушения стало известно, что на
прошлой неделе король изменил своё завещание в пользу Колина, и
это превращало Эмриса из главного претендента на трон в
подозреваемого номер один. Так что в его отсутствии не было
ничего удивительного.
А возле самых дверей, ведущих в королевскую опочивальню, стоял
новый наследник престола, Колин Лейнстер, вместе с тремя своими
лучшими друзьями - Морганом Фергюсоном, Эриком Маэлгоном и
Аланом Мак Кормаком. С двумя последними Кевин познакомился ещё в
Димилиоке (они были в свите Колина), и с самого начала отношения
между ними, мягко говоря, не сложились. Мак Кормака и Маэлгона
раздражало то дружеское расположение, которое Колин выказывал к
Кевину, а Кевина, в свою очередь, бесили их настойчивые
ухаживания за Дейрдрой - оба были явно неравнодушны к ней и
упорно добивались её благосклонности. Правда, сама Дейрдра не
подавала им никаких надежд и только время от времени,
исключительно ради того, чтобы позлить Кевина, слегка заигрывала
с ними. И каждый раз Кевин злился, хотя прекрасно понимал, что
это всего лишь игра.
К тридцатилетнему Моргану Фергюсону, главному королевскому
магистру колдовских искусств, Дейрдра относилась с глубоким
уважением и весьма лестно отзывалась о нём, впрочем, не скрывая,
что немного побаивается его. Что касается Кевина, то он был
настроен к Моргану изначально дружелюбно, поскольку тот
приходился племянником покойному лорду Маркусу Финнегану, в чьём
доме Кевин прожил на положении воспитанника почти четырнадцать
лет. Лорд Финнеган был неодарённым, а сын его родной сестры,
Морган Фергюсон, фактически полукровка, считался самым
могущественным после короля магом Лайонесса - и в этом Кевин
усматривал иронию судьбы. При встрече в авалонском порту он
сразу проникся к Моргану симпатией, но одно обстоятельство всё
же сильно смутило его. У Моргана были разного цвета глаза - один
карий, другой жёлто-зелёный, как у кошки, - и когда Кевин ловил
на себе пристальный, изучающий, пронзительный взгляд этих глаз,
ему становилось неуютно...
Наконец створки дверей опочивальни распахнулись, и на пороге
появился королевский камергер. Все разговоры в прихожей мигом
прекратились.
- Господа, - ровным голосом, не тихо и не громко, будто речь шла
о чём-то обыденном, объявил он. - Его величество желает вас
видеть.
Колин первым вошёл в опочивальню. Следом за ним потянулись все
остальные.
Посреди комнаты на широком ложе, обтянутом красным шёлком,
неподвижно лежал коренастого телосложения мужчина лет пятидесяти
с густой рыжей бородой и светлыми волосами. Его покрытое сетью
мелких морщин лицо было неестественно бледным, губы имели
неприятный синеватый оттенок, и только в больших голубых глазах,
чуть подёрнутых поволокой, ещё светилась слабая искорка жизни.
Кевин в первый и последний раз видел короля Бриана - близкого
друга его названного отца, человека, который по лайонесским
обычаям был для него все равно что родной дядя...
У изголовья ложа на коленях стояла Дейрдра. Уголки её губ
дрожали, на длинных ресницах блестели слёзы, но держалась она
молодцом, в отличие от своей тётки Алисии, которая, едва лишь
увидев брата, снова разрыдалась.
Главный придворный медик с регалиями магистра колдовских
искусств склонился к уху Колина и что-то шёпотом сообщил ему.
Тот молча кивнул в ответ, подошёл к ложу и опустился на колени
рядом с Дейрдрой.
- Вы звали меня, государь?
- Да, Колин, - тихо произнёс король. - Я хотел тебя видеть. Я
уже уходил в вечность, но, вспомнив о своём долге, заставил себя
вернуться. Сейчас я черпаю свои силы из Источника... вскоре ты
поймёшь, о чём я говорю... Эта тонкая нить, связывающая меня с
миром земным, в любой момент может оборваться, посему я буду
краток. Ты уже знаешь, что я изменил завещание, назначив тебя
наследником престола?
- Да, государь, знаю.
- Мне неведомо, замешан ли твой брат Эмрис в этом злодеянии или
нет, но сейчас это не так уж и важно. В любом случае он слишком
глуп, тщеславен, мелочен и самонадеян, чтобы стать хорошим
королём, достойным продолжателем дела наших предков. К тому же
он слаб в Искусстве, и я сомневаюсь, что он смог бы подчинить
себе нашу фамильную Силу - Силу королей Лайонесса.
- Боюсь, что так, государь, - сказал Колин.
- Тем не менее, - продолжал король, - Эмрис всё ещё остаётся
старшим после меня в роду, и если я не сделаю то, что собираюсь
сделать, последствия могут оказаться весьма плачевными для
Короны и всей нашей страны. Чтобы у Эмриса не было возможности
оспорить моё решение, опираясь на своё право старшинства, тем
самым разжигая губительную для государства междоусобицу... - Тут
король повысил голос. - Я во всеуслышание объявляю об
усыновлении принца Колина Лейнстера, младшего сына моего
покойного брата Уриена. И после моей смерти принц сей, мой
приёмный сын и наследник престола, станет королём Лайонесса в
строгом соответствии с законами и обычаями наших предков. Такова
моя королевская воля.
Все присутствующие склонили головы в знак уважения к последней
воле умирающего короля.
- Я оправдаю ваше доверие, отец, - сказал Колин.
- В этом я не сомневаюсь, сын мой. Я верю, что ты с достоинством
пройдёшь через все испытания, которые уготовила тебе судьба... И
не мешкай, сейчас не время для церемоний. Моя смерть наверняка
послужит для готийского короля сигналом к началу войны.
Возможно, не останутся в стороне и галлийские князья. К счастью,
наше господство на море подавляющее, так что пока тебе нечего
опасаться угрозы со стороны Атлантиды... Слушай меня, Колин.
Завтра меня похоронят, а уже послезавтра ты должен короноваться
и овладеть Силой... архиепископ знает, что нужно делать, и
поможет тебе... И немедленно собирай войска - война с Готландом
неизбежна, а с Галлисом весьма вероятна.
- Хорошо, отец. Я сделаю всё, как вы говорите.
- И ещё... Насчёт Силы...
- Да, государь?
- Когда ты пройдёшь через Врата в Безвременье, Хозяйка позволит
тебе лишь слегка прикоснуться к Силе, зачерпнуть из Источника
только горсть Воды Жизни и испить её, но дальше она тебя не
пустит. Довольствуйся пока этим... Если у тебя возникнет
искушение нарушить запрет Хозяйки и окунуться в Источник,
преодолей его... Отложи это до лучших времён, когда в стране
воцарится мир, внешние враги будут сокрушены, у тебя появится
сын-наследник... он вырастет, повзрослеет, наберётся опыта - и
лишь тогда ты сможешь рискнуть собой, не ставя под угрозу
безопасность государства... Это не совет, это приказ, моя тебе
последняя воля. Ради твоего же блага, ради блага всей нашей
страны...
- Я понимаю.
Король Бриан устало закрыл глаза. Его лицо застыло в
неподвижности, словно восковая маска.
- Папа! - в отчаянии прошептала Дейрдра. - Папа, не умирай!
Веки короля дрогнули и приподнялись.
- Да, и последнее, Колин. Заботься о сестре своей Дейрдре,
обещай любить её и беречь, как подобает старшему брату.
- Обещаю, отец.
- Тогда прощайте, дети мои.
С этими словами король снова закрыл глаза - теперь уже навсегда.
Из груди Дейрдры вырвалось сдавленное рыдание. Колин низко
опустил голову.
Главный медик склонился над неподвижным телом, тщетно выискивая
малейшие признаки жизни, затем выпрямился и значительно поглядел
на церемониймейстера.
- Король умер, господа, - объявил тот.
Монсеньор Корунн Мак Конн, архиепископ Авалонский, первым
опустился на колени и начал читать молитву:
- Вечный покой даруй ему, господи...
Вслед за ним преклонили колени все присутствующие и подхватили
слова молитвы. А Кевина захлестнул нежданный поток воспоминаний.
Он лишь беззвучно шевелил губами, притворяясь, что молится,
тогда как мыслями был далеко отсюда, на маленьком клочке суши,
затерянном в бескрайних океанских просторах, где в конце
прошлого года умер его названный отец, Шон Майги. Невесть почему
слово "отец" всякий раз повергало Кевина в трепет, вызывало в
нём смешанное чувство привязанности и страха. Это было тем более
странно, поскольку лорд Шон всегда был добр и мягок в обращении
с ним, порой даже сверх меры баловал его, потакая всем его
капризам... Впрочем, если хорошенько разобраться, то это чувство
возникло у Кевина задолго до того, как на острове появился
человек, который впоследствии усыновил ег о...
Молитва закончилась, и мужчины поднялись с колен. Теперь они
должны были уйти, оставив женщин всю ночь бдеть над телом
усопшего, оплакивать своего защитника и покровителя и просить
небеса о даровании его душе покоя в мире ином.
Архиепископ снял с шеи короля массивную золотую цепь, на которой
висел большой красный камень, похожий на рубин, - знак
королевского достоинства.
- Возьмите это, государь, - сказал духовный владыка Лайонесса
новому владыке светскому. - Теперь он ваш. Настройтесь на него
так же, как некогда вы настроились на свой Огненный Глаз.
Колин молча наклонил голову, позволяя архиепископу надеть на
него цепь. Затем он взглядом попрощался с присутствующими и
направился к выходу, тронув по пути Кевина за локоть.
- Следуй за мной, Кевин Мак Шон.
Кевин пошёл вместе с тремя друзьями Колина, которые
присоединились к своему королю, видимо, повинуясь его мысленному
приказу.
В коридоре им повстречался невысокий темноволосый толстяк лет
тридцати с добродушным круглым лицом, бойкими чёрными глазами и
нежным девичьим румянцем на пухленьких щеках. Он низко склонился
перед Колином.
- Ваше величество, я скорблю вместе с вами.
Колин миновал толстяка, не удостоив его даже взглядом. Кевин
тихо спросил у шедшего рядом Моргана Фергюсона:
- Что это за нахальный тип?
- Бран Эриксон, барон Ховел, - ответил Морган. - Слыхал о таком?
Кевин чуть не споткнулся от неожиданности. Невольно созданный им
образ грозного и безумного чародея, сумасшедшего маньяка-убийцы,
вступил в вопиющее противоречие с действительностью, и на
мгновение в голове Кевина всё перемешалось. Этот толстяк с
румяными щёчками, эта жалкая пародия на мужчину, это бесполое
создание...
- Так это и есть тот самый Бешеный барон? - прошептал он,
немного оправившись от потрясения.
- Да, тот самый. Очень, очень опасный человек... - Рослый
