мы были наедине, она позволяла мне обходиться без церемоний.
Я откинулся на спинку кресла, притянул к себе Формирующие и
пропустил их пучок через голубой камень, Небесный Самоцвет,
вделанный в перстень на среднем пальце моей левой руки. Самоцвет
был магическим артефактом и выполнял много разных функций, в
частности смягчал контакт с Формирующими, делая его менее
жёстким и более устойчивым, что было особенно важно здесь, во
дворце, где так и кишело чарами и разнообразной защитой от них.
Я мысленно потянулся к гардеробу в своих покоях и несколько
секунд помедитировал, отбирая нужные мне вещи, затем по
микро-Тоннелю переправил их себе на колени - расшитую золотом
мантию под цвет маминой туники, тёмно-синий берет с пёстрым
пером, чёрные замшевые сапоги с отворотами, а также мою любимую
шпагу Эскалибур, некогда принадлежавшую моему прадеду по
отцовской линии и моему тёзке... Да, да, тому самому королю
Артуру, о котором вы, безусловно, слышали. Эта шпага стала моей,
после того как отец изготовил себе более совершенный клинок,
закалённый в Горниле Порядка. А что касается моего сводного
брата Амадиса, единственного сына Утера от его первого брака и
наследника престола, то он попросту робел, когда брал в руки
шпагу нашего легендарного предка, поэтому с радостью уступил её
мне. (При всех несомненных достоинствах у Амадиса были свои
недостатки, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз, когда
представится подходящий случай).
- Вот и всё, - самодовольно произнёс я, ставя сапоги на пол. -
Через минуту я буду готов.
- Изумительно! - сказала Юнона; в голосе её слышалось вполне
простительная для матери гордость за сына. - Ты совсем не
потревожил сигнализацию. Таки не зря о тебе говорят, что ты
молодой да ранний.
Я покраснел и сделал вид, будто всецело поглощён одеванием. Но
потом всё же ответил:
- Ты безбожно льстишь мне, мама. Мне удалось обойти сигнализацию
только потому, что вместе с отцом и Амадисом я отлаживал защиту
и знаю все её хитрости и уловки. Однажды я попытался проделать
такой фортель в Замке-на-Закате, но потерпел фиаско, да ещё
поднял страшный переполох.
- Дед здорово злился?
- Нет, даже не отчитал ради проформы. Ты же знаешь, что он не
может сердиться на меня. - Я подошёл к зеркалу, скептически
осмотрел себя, поправил берет на голове и смахнул с мантии
невидимые пылинки. - Ну вот, я готов.
Юнона подступила ко мне, чуть наклонила мою голову, встала на
цыпочки и поцеловала меня в лоб.
- Для матери все дети дороги, - сказала она. - Но для меня ты
всегда был дороже других, Артур... Хотя мне не следовало
говорить тебе это.
- Я и так это знаю, мама, - ответил я.
Мы спустились на лифте в глубокое подземелье дворца, где
прекращали своё действие защитные чары, намертво блокировавшие
доступ к Тоннелю-меж-Мирами, и очутились в просторном помещении,
выдолбленном в толще скалы. Это был Зал Перехода, специально
предназначенный для сообщения с другими мирами, поскольку весь
Солнечный Град, не говоря уж о королевском дворце, был надёжно
заблокирован от непрошеных вторжений. Такие меры
предосторожности представлялись излишними и причиняющими массу
неудобств в наше мирное время, однако в прошлом, когда Домов
было значительно больше, и они враждовали между собой, подчас
даже этого оказывалось недостаточно.
Мы направились в дальний конец зала, где вряд располагались
Арки, установленные исключительно для удобства ориентации
входящих и выходящих из Тоннеля. Под неровным потолком,
подпираемым многочисленными готическими колоннами, парили в
воздухе светящиеся шары, заливая помещение ровным серебристым
светом. То и дело перед нами вспыхивали предупреждающие надписи:
"Проверьте, имеются ли при вас детонирующие вещества или
радиоактивные материалы", "Внимание! Даже остаточная
радиоактивность чревата катастрофическими последствиями",
"Будьте осторожны! Ещё раз проверьте..." - и так далее.
Вооружённые гвардейцы, охранявшие Зал, при нашем приближении
вытягивались по стойке смирно и нарочито громко бряцали оружием.
По пути нам встретилась группа дворян, возвращавшихся с
какого-то незначительного торжества в Доме Теллуса. Они
приветствовали нас почтительными поклонами; Юнона, как обычно,
расточала свои сногсшибающие улыбки направо и налево.
Мы подошли к ближайшей Арке и уже собирались вступить под неё,
как вдруг почувствовали знакомое сопротивление и остановились.
Под Аркой перед нами возникло слабое свечение, бледно-голубые
молнии мгновенно соткали полупрозрачный мерцающий человеческий
силуэт, который ещё через мгновение обрёл живую плоть. В проёме
появилась та, которую я меньше всего хотел сейчас видеть (после
брата Александра, конечно) - моя тётушка Минерва, мамина сводная
сестра. Эта противная старая мегера любила совать свой длинный
нос во все мои дела и отравляла мне жизнь в дедовом
Замке-на-Закате и в поднебесном городе Олимпе, где я проводил
гораздо больше времени, чем в Солнечном Граде. Кстати сказать, я
всегда предпочитал отцовскому Царству Света родину моей матери -
Страну Вечных Сумерек (название Олимпия мне не нравится, и я не
буду его употреблять). Всю свою сознательную жизнь я чувствовал
себя в большей мере Сумеречным, нежели Светозарным, что
расценивалось многими моими родственниками со стороны отца как
проявление потенциально опасной нелояльности к Дому Света.
Впрочем, сейчас отношения между двумя одинаково родными мне
Домами были союзническими и даже дружественными, о чём
свидетельствовало и появление здесь Минервы без предварительного
извещения о своём визите.
Материализовавшись, тётушка сделала шаг в нашем направлении,
сердечно улыбнулась моей матери, а меня наградила одной из самых
гадких своих ухмылочек.
- Юнона, Артур! Вы уходите?
- Увы, сестра, - ответила мать. - Не очень удачное время ты
выбрала, чтобы навестить нас.
- Знаю. - Опять гадкая ухмылочка, адресованная мне. - Отец
рассказал. Вот уж не думала, что Враг так скоро затребует к себе
Артура.
Я понял намёк и бросил на Минерву встревоженный взгляд. Челюсти
мои невольно сжались, а в груди неприятно защекотало.
Ясный взор моей матери мигом потемнел. Когда речь шла о её
детях, Юнона совершенно не воспринимала юмора, тем более такого
чёрного, как у тётушки Минервы.
- Прекрати, сестра! - гневно произнесла она. - Твои шутки
отвратительны и вовсе не остроумны, а ты всё такая же вздорная и
злоязычная, как и прежде. Боюсь, время не властно над твоим
скверным характером.
- Прости, - сказала Минерва. - Я не нарочно. Ума не приложу, что
мне делать с моим вреднющим языком.
- Могу подсказать, - отозвался я, формируя перед собой сияющий
образ раскаленных добела клещей.
Тётушка рефлекторно отпрянула, когда клещи потянулись к ней, и
захихикала - не менее гадко, чем перед этим ухмылялась. Впрочем,
не исключено, что я сгущаю краски, расписывая её в таких
выражениях. Внешне она выглядит настоящим ангелочком,
миловидным, кротким и ласковым, но тут уж вы должны понять меня
- я терпеть её не могу. По мне, так лучше холера.
- Довольно, - сказала Юнона, беря меня за локоть. - Сожалею,
сестра, но у нас мало времени. Заходи как-нибудь в другой раз.
- Вообще-то я к Игрейне...
- Так ступай к ней. Она, верно, ждёт тебя с нетерпением.
- Ничего, подождёт. Как насчёт того, чтобы сопровождать вас? Мне
хотелось бы ещё разок взглянуть на Чертоги.
- Только не это! - с испугом, отчасти притворным, а отчасти
настоящим заявил я. - Мне хватит там и одного чёрта.
Минерва капризно выпятила свои чувственные губки.
- Фу! Какой ты грубый и вульгарный, племянничек! Слышала бы тебя
Диана.
С этими словами тётушка развернулась на каблуках и направилась к
лифту. Пошла к другой моей тёте, Игрейне, сводной сестре моего
отца, незаконнорожденной дочери короля Эмриса Пендрагона,
который при жизни слыл большим любителем женщин и оставался
верен себе до последнего издыхания - он умер в постели с тремя
красотками. (Это так, к слову пришлось, я вовсе не собирался
наговаривать на моего покойного деда, просто хочу подчеркнуть,
что любвеобильность некоторых членов нашей семьи не следствие
дурного воспитания, а скорее фамильный порок). Минерва с
Игрейной подружились задолго до моего рождения и с тех пор
оставались добрыми подругами... Впрочем, "добрыми" - не очень
подходящее слово применительно к Минерве и Игрейне. Они страсть
как любили сплетничать и перемывать косточки общим знакомым; их
хлебом не корми, дай только позлословить в чей-нибудь адрес.
Предупреждаю: если вам в голову взбредёт положить одной из них
палец в рот, предварительно наденьте стальные перчатки. Хотя я
бы на вашем месте не рисковал.
Юнона проводила сестру долгим взглядом, затем повернулась ко
мне.
- Не обижайся на неё, ладно? - сказала она, будто оправдываясь.
- Несладко ей, бедняжке, быть старой девой.
- Ну да! - фыркнул я. - Поди найди ей мужа, который терпел бы её
гадючий характер.
Насколько мне было известно, за последние двести лет Минерва то
ли семнадцать, то ли восемнадцать раз объявляла о своей
помолвке, но до свадьбы дело так и не доходило. Все её суженные
вовремя прозревали и благоразумно отказывались от этой затеи. И,
по-моему, правильно делали. Я не пожелал бы такой участи даже
злейшему врагу и убил бы его из чистого милосердия. Я совсем не
жестокий человек.
Мы вошли под Арку, и я полностью расслабился, предоставляя
действовать матери. Нас обволокло густым фиолетовым туманом, пол
под нами исчез. Когда пропала сила тяжести, я на мгновение
почувствовал приступ тошноты (проклятье, забыл пообедать!), Но я
не был новичком в таких делах и быстро справился со
взбунтовавшимся желудком. Затем последовал резкий толчок в спину
(не в упрёк маме будет сказано, я проделал бы это значительно
мягче), и нас понесло вдоль Меридиана к нижнему полюсу
существования - к Хаосу.
Перед нами и вокруг нас с калейдоскопической быстротой менялись
картины разных миров. Ослепительно-белое солнце Царства Света
приобрело золотистый оттенок, цветущие сады, величественные
башни и купола Солнечного Града, мелькнув на мгновение, исчезли,
уступив место диким тропическим джунглям... Солнце порозовело, а
над зарослями будто пронёсся ураган, сметая всё на своём пути, и
осталась только выжженная потрескавшаяся земля... Розовый
оттенок светила сменился красным, землю покрыла километровая
толща воды... Солнце ещё больше покраснело, океан отступил,
обнажая песчаную равнину... Солнце превратилось в большой
красный диск, похожий на дневное светило Истинных Сумерек...
Диск всё разрастался и разрастался...
Мы уже оставили позади Экваториальный Пояс, единственное место
во вселенной, где существуют все условия для возникновения и
развития нормальной полноценной жизни. Близость к полюсам
мироздания, Порядку и Хаосу, порождает дисбаланс бытия,
убивающий всё живое - за исключением нас, Властелинов Экватора,
людей не совсем обычных, обладающих наследственным даром
повелевать силами, да ещё полуживых существ, зомби, рождённых
Порядком или Хаосом.
Между тем солнце продолжало увеличиваться в размерах, приобретая
зловещий кровавый оттенок, и вскоре заняло добрую четверть
бледно-серого неба. Вокруг нас простиралась бескрайняя оранжевая
пустыня, хилый ветерок изо всех своих крохотных сил изредка
подымал в разреженный воздух небольшие тучки песка, кое-где
виднелись гладкие, отшлифованные миллиардами прошедших лет
скалистые выступы. Это был необитаемый и ничейный мир из группы
Полярных миров Хаоса; мир, близкий к той незримой черте, за
которой начинается тепловая смерть вселенной...
- Держись! - крикнула мне Юнона, и нас снова окутала фиолетовая
мгла.
Меня дёрнуло, тряхнуло, потом закружило с умопомрачительной
скоростью, к горлу вновь подступила тошнота, а к довершению ко
всему что-то сильно ударило меня под дых, и лишь отчаянным
усилием воли я заставил себя не скрутиться в бараний рог. Но на
