конце концов, что тут особенного - закончив занятия в фиванской палестре,
лицом к лицу встретиться со старшим сыном басилея Ойхаллии (кто, кроме
наследника, так спокойно назовет себя Ойхаллийским?), специально
приехавшим сюда с Эвбеи и собиравшимся не учиться, а учить...
Кого?
Его, что ли, Автолика?!
Тогда - чему?!.
Борьбе? Нет, только не борьбе - стоит далеко... Автолик по себе знал,
что опытные борцы даже при дружеском разговоре стараются держатся поближе
к собеседнику, на расстоянии вытянутой руки; это въедается в плоть и
кровь, становится второй натурой, привычкой, потому что дальше - неуютно,
ближе - опасно, а вот так, полшага до захвата - в самый раз.
Нет, Ифит - не борец.
И не воин-щитоносец - потому что тот же Кастор всегда держится на
расстоянии копейного удара, четырех-пяти локтей от собеседника, стараясь
иметь запас пустого пространства (не такого, как любит его брат Полидевк,
кулачный боец, а раза в полтора больше), и Автолик не раз замечал, что при
разговоре с Кастором теснит последнего к ближайшей стене, машинально
стараясь подойти поближе - что, в свою очередь, заставляло Кастора делать
шаг назад.
А этот гость еще дальше стоит, чем Кастор, и чувствуется, что ему так
удобно беседовать...
Кифаред? Так лучше Лина юнцу не бывать!
Колесничий? Повадка не та.
Просто юный нахал? Непохоже...
Раздумывая, Автолик нечаянно посмотрел переставшему моргать Ифиту
прямо в глаза - и вдруг все понял, понял еще до того, как увидел, что за
предмет приторочен к ограждению Ифитовой колесницы. Уж больно
пронзительный прищур оказался у юноши, и морщинки не по возрасту лихо
разбегались от уголков глаз; не взгляд - стрела, та стрела, которую видишь
уже в себе, в первый и последний раз видишь...
Лучник.
И лук на колеснице - тяжелый, тугой, значительно больше обычного,
такого, каких много перевидел Автолик за свою жизнь.
- Так ты сын Эврита-лучника... - пробормотал Автолик, задумчиво качая
головой. - Нет, юноша, твоего отца я не видел, но слышал о нем не раз -
правда, тогда он еще не был басилеем, когда мне о нем слышать доводилось.
Что ж тебя отец одного отпустил-то, в Фивы?
- Почему одного? - искренне удивился Ифит, смешно морща по-юношески
чистый лоб. - И вовсе не одного... просто отец со свитой сразу в дом
Амфитриона поехал, а я сюда - учителей здешних повидать. Вы понимаете,
здесь же в учителях и Кастор Диоскур, и Автолик Гермесид, и...
Ифит осекся, видимо, сообразив, кем может оказаться его собеседник.
- А вы... вы - Кастор? Или сам Амфитрион?
- Тогда почему не Автолик? - иронически поинтересовался Автолик.
- Ну да! - Ифит Ойхаллийский подмигнул борцу - мол, наших не
проведешь!
- Еще чего! Автолик - он хитрец известный, ему пальца в рот не клади,
а у вас... у вас лицо вон какое честное!
Так Автолик не смеялся даже тогда, когда братья Алкид и Ификл
топтались по несчастному Поликтору и его дружкам.
3
...Нет, гости были сегодня Алкмене совершенно ни к чему.
С ночи у нее начались обычные женские очищения, но в последние годы
(о ревнивая Гера!) они проходили настолько болезненно, что Алкмена
старалась забиваться в отдаленнейший угол гинекея и хотя бы первые два
дня, как зверь в берлоге, не попадаться никому на глаза, кроме двух
доверенных рабынь-финикиянок, никогда не обижавшихся на раздражительную
хозяйку.
Вот и сегодня Алкмена заснула только на рассвете, поднялась около
полудня совершенно разбитая, обругала Тефию (сильно располневшую и ставшую
от этого медлительной и добродушной) за какую-то пустячную провинность,
через час подарила ей серебряную фибулу в виде листа орешника - дети были
в палестре, муж находился там же, и жизнь шла своим чередом, то есть была
отвратительной.
Алкмена знала, что скоро это пройдет, но легче от этого не
становилось.
Ближе к вечеру вернулись дети - взмыленные, растрепанные,
исцарапанные - и Алкмене очень захотелось обнять их, пожалеть, хоть на миг
спрятать от сурового мужского мира, где дерутся и наказывают, но Амфитрион
строго-настрого запретил ей так поступать; и еще около часа Алкмена жалела
саму себя за то, что так и не смогла родить себе девочку (о мелочная
Гера!..), а потом Алкид и Ификл куда-то умчались, пришедший незадолго до
сыновей Амфитрион сидел в мегароне и был занят или притворялся, что
занят...
Вот тогда и объявились нежданные гости.
Чуть было не приказав челяди выгнать чрезмерно шумную ватагу,
заполонившую все подворье, Алкмена в последний момент пристально оглядела
гостей и поняла - это кто угодно, только не бродяги. Две дюжины
вооруженных людей с хриплыми голосами солдат, десяток женщин в запыленных
одеждах, одна девочка примерно девяти лет, очень высокий мужчина чуть
старше Амфитриона...
Они шумели, но не буянили, прихлебывали из походных киликов [килик -
черпак, кубок] с откидывающейся крышкой, но особо пьяным никто из них не
был; женщины пританцовывали и вызывающе громко смеялись, но не походили
при этом ни на дешевых порн, ни на бешеных вакханок, девочка вела себя
тихо и смотрела на Алкмену огромными синими глазами (о Гера... за что?!),
а высокий мужчина стоял в самой гуще толпы, скрестив руки на груди, и
словно чего-то ждал.
Один из рабов, уроженец Эвбеи, при виде этого великана вздрогнул и
побежал в мегарон, откуда вскоре вышел сияющий Амфитрион, на ходу
набрасывая праздничный плащ - часть тафийской добычи.
- Радуйтесь! Я счастлив приветствовать басилея Ойхаллии,
прославленного Эврита, в своем доме! - широко улыбаясь, Амфитрион легко
сбежал по ступенькам и направился к гостям.
- И я рад приветствовать тебя, доблестный Амфитрион, потомок великого
Персея! - отозвался высокий мужчина, ленивым взмахом руки укрощая свою
свиту; ни дать ни взять, Колебатель Земли, Посейдон Энносигей,
успокаивающий штормовое море.
"Нет, гости сегодня определенно ни к чему", - обреченно подумала
Алкмена, с головой окунаясь в водоворот привычных, но оттого не более
приятных домашних дел.
Когда шумные эвбейцы были размещены, а Амфитрион в это время
развлекал Эврита ("Басилея!" - только сейчас дошло до Алкмены, и даже
поясница ее вдруг перестала напоминать о себе), сидя с ним на террасе
перед мегароном - во двор въехала колесница.
- Это мой сын Ифит, - представил нового гостя Эврит, и Амфитрион
приветливо кивнул, бросив несколько похвальных слов об умении
новоприбывшего управляться с лошадьми.
Ифит оказался гибким, застенчивым юношей, почти таким же высоким, как
его отец, но совершенно не соответствующим развеселой компании,
сопровождающей басилея; не было в нем и мрачного спокойствия Эврита, и
густые брови не сходились резко к переносице, лишь намеченные мягкими
штрихами - но руки уже наливались зрелой мужской силой, а взгляд прятал в
глубине своей затаенную твердость.
Юноша был открыт, и все его чувства и мысли ясно отражались на лице.
"Хороший мальчик", - мельком подумалось Алкмене.
- У тебя хороший сын, басилей, - словно подслушав ее мысли, бросил
Амфитрион, глядя на зардевшегося Ифита. - Прошу всех в дом - стол для
дорогих гостей уже накрыт.
Мужчины и Алкмена на правах хозяйки дома прошли в мегарон, где
Алкмена присела на скамеечку у окна, отговорившись временным недомоганием
и отсутствием аппетита, а остальные расположились в креслах подле
уставленного яствами стола. Пусть Амфитрион и не был басилеем (а мог быть
даже ванактом, если бы не изгнание из Микен), как Эврит или приютивший его
в Фивах Креонт, но стол Амфитриона ни изысканностью дорогой посуды, ни
разнообразием блюд ничем не уступал столу правителей.
Амфитрион мог себе это позволить. Тем более когда в доме столь
именитые гости, а причина их приезда абсолютно неизвестна.
...Наконец Эврит блаженно откинулся на спинку кресла, все еще держа в
руке полупустую чашу с прамнейским красным, гордостью Амфитрионовых
погребов.
- Благодарю за царское угощение, - одними губами улыбнулся басилей,
завороженно глядя, как блики играют в чаше, искрясь на кровавой глади.
Юный Ифит вина не пил, хоть никто ему этого не запрещал - знал
обычай.
- Рад, что смог угодить гостям, оказавшим честь моему дому, -
отозвался Амфитрион, демонстративно плеснув вином в сторону порога.
Алкмена знала, что жертвы Зевсу-Гостеприимцу ее муж приносит только
при посторонних - причину этой неприязни к Громовержцу она тоже прекрасно
знала и старалась не заострять на этом внимания - но ее удивило то, что
Эврит Ойхаллийский вообще не предпринял ответного шага, иронично глянув на
Амфитриона и столь же демонстративно осушив чашу, не пролив ни капли.
Хотя гостем-то был именно он, и ему надлежало бы...
- Пора и о деле поговорить, - как ни в чем не бывало заявил Эврит. -
Думаю, что еще сегодня мы сможем засвидетельствовать свое почтение и
дружбу басилею Креонту, но приехали-то мы к тебе, дорогой Амфитрион.
- Я слушаю, басилей.
- Басилей, басилей... - неожиданно тоненьким голоском пропел Эврит. -
Лучше мне вина налей!
Ифит чуть заметно поморщился, явно не одобряя поведения отца, а
Амфитрион поспешил выполнить просьбу гостя.
- Сын у тебя растет, - неторопливо проговорил Эврит, перестав
ерничать. - Будущий герой.
- Сыновья, - мягко уточнил Амфитрион.
- Ну, я и говорю - сын, - не слушая, кивнул Эврит. - Эвбея далеко, да
только наслышан я про твою палестру. И про учителей, которых ты набрал.
Мудр ты, Амфитрион, метко целишь, без промаха бьешь... а вот из сына
твоего стрелок никудышный выйдет.
- Это почему же? - обиделся, но не подал вида Амфитрион.
- А что, в ваших Фивах хоть один приличный лучник есть, не считая
Аполлона? - хохотнул Эврит, отвечая вопросом на вопрос.
Алкмена вздрогнула. Хоть прямого оскорбления в адрес гневного
Солнцебога и не прозвучало, но все-таки...
- Конечно, басилей, все мы наслышаны о твоем великом искусстве, да и
сын твой, полагаю, мало в чем отцу уступит, - осторожно заговорил
Амфитрион, переводя взгляд с длинных, как у музыканта, но куда более
цепких пальцев Эврита на очень похожую руку юного Ифита, которой тот
подпер щеку, откинувшись на ложе; да, сомнений не было - он видел руки
выдающихся лучников и ошибиться не мог.
- Мало кто может тягаться с тобой, басилей Эврит, в искусстве
стрельбы - но и Фивы не бедны лучниками. Нынешний учитель Алкида и Ификла,
Миртил...
- Не слыхал о таком, - лениво качнул головой Эврит. - Нет... не
слыхал.
- ...в подброшенное яблоко, - упрямо закончил Амфитрион, словно не
замечая издевки, - попадает с пятидесяти шагов.
Эврит пренебрежительно усмехнулся, и даже губы его застенчивого сына
тронула легкая улыбка.
Спустя мгновение Эврит взял со стола яблоко и швырнул его прямо в
дверь. Почти сразу же вдогонку полетело другое яблоко, пущенное Ифитом. У
самой двери яблоки столкнулись и разлетелись вдребезги, забрызгав косяк.
- С пятидесяти шагов, говоришь? - протянул басилей, взял другое
яблоко, с хрустом откусил от него и принялся с видимым удовольствием
жевать.
Амфитрион давно понял, к чему клонит его гость, но боялся поверить.
Заполучить такого учителя, как Эврит-лучник... Правда, Амфитриона
несколько смущало поведение гостя; да и не бросит же он свою Ойхаллию,
чтобы обучать близнецов искусству стрельбы из лука в течение нескольких
