впервые я представлял свою работу на чужой суд. - Похожа?
- Да, очень. Я не сразу признала ее из-за одежды. Это ты
нарисовал?
- Больше было некому.
- Какая прелесть! А мне никто не говорил, что ты хороший
художник.
Я потупился и робко спросил:
- Тебе действительно нравится?
- Конечно, нравится! Я вовсе не льщу тебе. Картина просто
замечательная. Если бы только Софи знала... - Дженнифер умолкла,
подошла ближе к портрету, пристально вглядываясь в него, затем
повернулась ко мне и совершенно другим тоном произнесла: - Кажется,
я понимаю. Ну и ну! Вот так дела...
Я покраснел, но глаз не отвел. Мне нечего было стыдиться своих
чувств.
А Дженнифер все смотрела на меня и качала головой.
- Двенадцать лет, - вновь сказала она, но уже не так, как
прежде. - И четверть часа. Невероятно! Признаться, я думала, что
Софи просто валяет дурака, и для нее это лишь предлог для разрыва с
Морисом. А теперь вижу, что ошибалась. Вы оба влипли по крупному - и
всего за четверть часа. Вот это да!
Быть может, я не гигант мысли, но также меня нельзя назвать
недотепой. Я сразу понял, что имела в виду Дженнифер, но это не
наполнило мое сердце радостью. Напротив - мне стало горько и
тоскливо. Я резко развернулся и вышел из библиотеки.
Оказавшись в своей комнате, я повалился ничком на кровать и все-
таки не выдержал - заплакал. Скупо, по-мужски - но заплакал.
Помимо своей воли я причинил Софи боль. Когда я мечтал о встрече
с ней, я представлял, как буду добиваться ее любви, я верил, что
легко добьюсь своего, но мне никогда в мысли не приходило, что Софи
могла полюбить меня так само с первого взгляда, как и я ее. Эту
мысль я подсознательно гнал, не позволяя ей оформиться, потому что
это была жестокая мысль. Я знал, что Софи считает меня мертвым,
однако я думал, что для нее я просто случайный знакомый. Но все
оказалось гораздо хуже.
Всегда печально, когда умирает человек. Горько, когда умирает
знакомый человек. И больно, когда умирает любимый человек. А из
того, что сказала мне Дженнифер, следовало, что Софи было больно.
Быть может, очень больно - если она влюбилась в меня так, как я
влюбился в нее.
Прости, милая. Я не хотел...
Не хотел, чтобы тебе было больно. Не хотел, чтобы ты из-за меня
страдала. Зачем ты так поспешила влюбляться в меня? Почему не
дождалась моего возвращения?
Теперь мне будет во сто крат хуже. Ведь я все равно изменю тебе,
все равно я не выдержу. Но при этом я буду знать, что ты любишь и
ждешь меня. Зачем ты так поспешила?..
Когда Дженнифер постучала в мою дверь, я уже более или менее
овладел собой, и слезы в моих глазах высохли. Приняв сидячее
положение и пригладив волосы, я разрешил войти.
Дженнифер была смущена и расстроена. Она присела возле меня и
легко прикоснулась к моей руке.
- Извини, Эрик, я была бестактна. Я не имела никакого права
решать за тебя и за Джулию. Тем более, что ты любишь Софи. Еще раз
извини. Я действительно много выпила.
- Я тоже погорячился, - сказал я, млея от ее прикосновения. - В
сущности, ты не говорила ничего постыдного, просто ты говорила
слишком прямо и откровенно. А я реагировал чересчур резко, поскольку
знал, что ты говоришь правду. - Я глубоко вдохнул и выдохнул,
набираясь смелости. Если ты слаб, нужно хоть иметь мужество признать
свою слабость. - Да, ты права: если Джулия согласится, я буду с ней
спать.
- И со мной, - тихо сказала Дженнифер. - Со мной тоже. Поэтому я
была такая бестактная, поэтому я говорила о Джулии. Говорила со
злости. Когда я узнала, что мы здесь надолго застряли, то поняла,
что ты будешь спать и с ней, и со мной. Это взбесило меня. Всю свою
жизнь я делила мужчин с другими женщинами - видимо, это мой рок.
Не помню, как моя рука оказалась у нее на талии, а ее голова - у
меня на плече.
- Ты еще найдешь своего принца, - сказал я и подумал, что, если
бы не встретил Софи, непременно влюбился бы в Дженнифер. - Ты такая
красивая, умная, обаятельная...
- И ты хочешь меня. - Она подняла голову и посмотрела мне в
глаза. - А я хочу быть перед Джулией. Раньше нее. Я хочу, чтобы не
она, а я стала твоей первой женщиной за двенадцать лет. Хоть в этом
я буду первой.
Еще мгновение, наши губы встретятся - и я потеряю над собой
контроль...
- Дженни, - из последних сил произнес я. - Ты много выпила...
- Я полностью контролирую себя, Эрик. Я знаю, что делаю. Я хочу
опередить Джулию. Я пользуюсь тем, что сейчас она спит сама, а не с
тобой. Первая женщина будет для тебя дороже второй. И я хочу быть
первой, я хочу быть дороже. Видишь, какая я расчетливая.
С этими словами она решительно приблизила свои губы к моим губам.
Мы поцеловались - долго и жадно.
Потом я покрывал жаркими поцелуями ее лицо, шею и руки. Дженнифер
сама сняла с себя блузку, а я расстегнул ее лифчик, бережно уложил
ее на кровать и стал целовать ее грудь и упругий живот. Она стонала
от удовольствия и ерошила мои волосы.
Вскоре моим дальнейшим ласкам стало мешать присутствие юбки и
колготок. Тогда полностью раздел Дженнифер, обцеловал ее длинные
стройные ноги и склонился к ее нежному лону. Она тихо и протяжно
вскрикнула - не от боли, конечно, - и в истоме прошептала:
- Только пожалуйста... будь осторожен. Ведь я недавно родила
ребенка... Всего лишь полтора месяца...
Я так и не понял, что конкретно имела в виду Дженнифер, когда
просила меня быть осторожным, - не сделать ей еще одного ребенка или
не сделать ей больно. Если второе, то ей не в чем было меня
упрекнуть. Я был очень нежен с ней. Я отдал ей всю нежность, которая
скопилась во мне за двенадцать лет одиночества.
Прости меня, Софи. Прости, любимая...
Глава 13. СОФИ СОБИРАЮЩАЯ СТИХИИ
Тоже мне, Собирающая Стихии! Можно подумать...
Ищущая Принца - вот кто я.
Прошло почти полгода с тех пор, как Александр похитил Мориса и
Дженнифер, а я стала адептом Источника. Никаких Стихий за это время
я не собрала и ни на шаг не приблизилась к постижению своего
предназначения. Хозяйка по-прежнему ничего мне не объясняет и
продолжает говорить со мной загадками, от которых я еще больше
запутываюсь. Лучше бы она совсем ничего не говорила. А на мои жалобы
она отвечает, что все идет нормально и, дескать, не стоит торопить
события.
Что торопить, черт возьми, если ничего не происходит?..
А пока я только тем и занимаюсь, что ищу Эрика - моего
Прекрасного Принца. Не нахожу, но не отчаиваюсь и продолжаю искать.
Кое-кто (не буду называть имена) считает, что я валяю дурака и лишь
попусту время трачу. Но я не обращаю на это ровно никакого внимания.
Я не прекратила поиски даже после того, как Хозяйка сообщила нам,
что Александр мертв.
Никто, кроме меня и Дэйры, не знал, откуда ей это известно.
Хозяйка просила меня никому не рассказывать о ее контактах с
Мирддином, Хранителем Хаоса. Я выполнила ее просьбу... Почти -
рассказала только Дэйре. Дэйра оправдала мое доверие, и дальше нее
это не пошло.
Остальные же не имели ни малейшего понятия об источниках
информации Хозяйки, однако в словах ее не усомнились и, сложа руки,
стали ждать возвращения Эрика. Рассуждали, что, если он жив, то рано
или поздно та гадость, которую вкалывал ему Александр, прекратит
свое действие, и он вновь овладеет Формирующими. А если Александр
убил его, то мертвому уже ничем не поможешь.
Куда как сложнее обстояли дела с Дженнифер. Хотя оптимизма мы не
теряли. Бренда утверждала, что Дженнифер знает достаточно, чтобы
самостоятельно пробудить свой Дар после рождения ребенка. Оставалось
лишь надеяться, что Александр держал ее в области Основного Потока.
При слишком быстром или слишком медленном течении времени
пробуждение Дара, к сожалению, невозможно.
Что же касается Мориса, то боюсь, что все уже смирились с его
потерей. Все - только не я. Если для других он был всего лишь
таинственным родственником, то для меня Морис значил очень много. Он
был моим мужем, самым близким мне человеком, я любила его, как
мужчину, и продолжаю любить по сей день - как друга и как брата. В
поисках Эрика я не забывала ни про Мориса, ни про Дженнифер. Я
искала всех троих. Даже четверых - ведь ребенок Дженнифер и Кевина,
скорее всего, уже родился. А если нет - то должен родиться в самое
ближайшее время.
В перерывах между поисками я знакомилась с родственниками. Их
оказалось неожиданно много, и все они были разные. Одни мне
понравились, другие - не очень, к иным я оставалась равнодушной, а
некоторые, не вызывая ни симпатии, ни антипатии, поражали меня
своими странностями. Но в целом семейка была неплохая - по крайней
мере, лучше, чем я ожидала.
Как выяснилось, я не могла назваться дочерью Джо - и на то было
две причины. Во-первых, лишь немногим более десятка человек знало,
что Джо - сын Артура. Для всех прочих он был Иона Бен-Исаия, сын
Исаии Бен-Гура из Дома Израилева. В Израиле его имя до сих пор
упоминалось с проклятиями, да и в других Домах отца не очень-то
жаловали. Это была вторая, более веская причина, по которой я не
могла назваться его дочерью. Мне пришлось пережить немало неприятных
минут, когда я слышала рассказы о былых злодеяниях Джо. Образ
идеального героя, рьяного поборника справедливости, рыцаря без
страха и упрека, сильно померк в моих глазах. Я не чувствовала себя
вправе осуждать Джо, поскольку он дал мне жизнь. Но буду до конца
откровенна хотя бы перед собой: не будь он моим отцом, я бы его
осудила...
Так что волей-неволей пришлось подбирать для меня другую
родословную. Благо генетика у Властелинов не в почете, поэтому можно
было не бояться, что кому-нибудь взбредет в голову, пусть и интереса
ради, произвести сравнительный анализ ДНК. А по группе крови в отцы
мне годились и Брендон, и Кевин, и Артур. Брендона я сразу отвергла
(думаю, не надо объяснять причину), Кевин торопливо взял самоотвод
(со словами: "Ну, нет! С меня хватит!"), а вот против кандидатуры
Артура дружно выступили Бренда и Дэйра. Они утверждали, что это
будет чувствительным ударом по престижу королевы Даны. Сама Дана
помалкивала, но было видно, что она согласна с мнением дочери и
золовки. Тогда я считала ее эгоисткой, но позже, когда узнала про
Диану, поняла, что поторопилась с выводами.
В конечном итоге Кевину пришлось уступить. Было решено, что он
признает меня своей дочерью, родившейся и выросшей в умеренно-
быстром потоке времени. После всех этих, не очень приятных для меня
разборок, Кевин улучил минуту, когда поблизости никого не было, и
сказал мне:
- Пожалуйста, Софи, не обижайся, что я сначала был против. Это
вовсе не из-за тебя, поверь. Есть другая причина, о которой ты скоро
узнаешь. Подожди немного - и ты все поймешь.
Я решила поверить ему на слово. Кевин мне нравился, хотя прежде
наши отношения были несколько прохладными. Я знала, почему - он дико
ревновал Дженнифер. Кстати, совершенно безосновательно. И вообще, я
понять не могу этих мужчин: какого дьявола они ревнуют женщин к
женщинам? Это просто смешно!..
Вот так я обрела семью. И пусть на самом деле Кевин был лишь моим
приемным отцом, зато родственники оказались настоящими. Правда, не
все - с Лейнстерами и Энгусами меня не связывало кровное родство,
так как в действительности я не была внучкой Даны. Но это уже
мелочи. Хотя Артур официально признал меня принцессой Авалона (в
Доме у Источника незаконнорожденность не считалась пороком), моему
сердцу было гораздо милее Царство Света - родина Эрика. Я продолжала
