Кромешник ваш так велик и грозен, почему же тогда он никак не выкорчует
торговлю наркотиками, если он действительно против нее?
-- Он корчует, да новые растут. Уничтожить наркоторговлю в целом -- это
и ему не по зубам. Дело ведь безумно прибыльное, и спрос не угасает. А
Ларей, по-моему, не так уж и стремится эту торговлю прикончить... Впрочем,
может, это только мои домыслы, основанные на некоторых его давних репликах и
высказываниях, но он, кажется, считает, что перманентная война с
наркоторговцами -- отличный повод держать свои орды в боеспособном
состоянии. Без тренировки люди слабнут, жиреют, а у него всегда война, все
умеют стрелять и прятаться, и держать ухо востро, и стоять друг за друга. К
тому же когда есть общий конкретный враг -- не до грызни между собой. Он --
совсем не простой мужичок; иногда мне кажется, что я его, при всем своем
извращенном восхищении, недооцениваю... Ого! И цены же тут!..
Не о бегах и не о бабах беседовали в тот вечер Нестор и Арнольд, ошибся
Муртез, о Ларее-Кромешнике толковали.
Однажды Гек, без предупреждения, как всегда, возник в штаб-квартире
Тони Сторожа и попал на военный совет (Блондин заранее проинформировал),
который держал Тони с Блондином и Киселем. Постоянные стычки с людьми Дяди
Тора, Гиппопо, привели к тому, что шестеро человек приземлились в
"Пентагоне" "от трех до восьми", двое стали безрукими и безглазыми
инвалидами, а еще двое угодили на погост. И это -- только за полтора месяца.
Весь сыр-бор шел из-за контроля над игорным залом, здоровенной сетью
закусочных и районным рынком возле церкви св. Андрея. Территория исконно
принадлежала Гиппопо, но очень уж она неудобно вклинивалась во вновь
захваченные нивы Тони Сторожа... Кто первый начал -- какая теперь разница,
Гиппопо сам готов на всю округу лапу наложить, и ребята у него буйные и
злые.
Гек молчал и слушал, но Тони все казалось, что пахан далеко от них со
своими мыслями...
-- Где, ты говоришь, он наверняка будет? Девятнадцатого, да?
-- Девятнадцатого, на католическом кладбище. Мы достоверно узнали, что
в этот день он там бывает ежегодно, типа родственников проведывает.
-- Все отложить. И, Тони, башка у тебя неплохая, с идеями, но впредь
воздержись снайперов на кладбище гонять -- слишком много поднимется
общественной вони, да и не совсем по понятиям такое... А идея грамотная:
просто и изящно, главное -- точно узнать время и место. И если место еще и
пустынное... Блондин постарался?
-- Вик подсказал. У жены Вика цветочный магазин, при нем кофейня, а
мать жены Гиппопо любит там покалякать с подругами.
-- Я сам съезжу на кладбище и постараюсь с Нестором договориться.
Думаю, что у меня все получится мирным путем.
Все трое почтительно слушали, но им безумно хотелось расхохотаться:
Ларей -- миротворец! Бескровнее было бы Гиппопо завалить, а машины с охраной
взорвать, чем спустить на переговоры самого Ларея... Но тут уж, как
говорится, не наше дело спорить, может, у него старые счеты накопились...
Старожилы не припоминали такой мягкой осени: солнечно, тепло, листья
пожелтели, покраснели, но еще и не думали опадать, легкие перистые облачка
на синем небе давали земле студеную апрельскую тень, и солнце с беззаботной
улыбкой смотрело вниз, как будто не кладбище оно освещало так ярко, а
площадку для гольфа.
В среду кладбище было почти пустынно, и Нестор краем глаза сразу же
засек приближающуюся неспешным шагом фигуру. Он повернул голову и, вытряхнув
из себя умиротворяющую расслабуху, стал в упор разглядывать идущего к нему
мужчину. Крепкий, в джинсах, в свитере, в черной просторной куртке, без
шапки... Что-то очень знакомое было в резких чертах его лица, что-то...
важное для памяти...
И только когда незнакомец -- пустые руки, опущенные и сложенные перед
собою в замок -- остановился перед ним, Нестор вспомнил: развороченный
"Трюм", смерть Дуста, таинственный дебошир, увиденный им сквозь потайное
зеркальное окно. А мужик-то -- как из кукольной коробки, абсолютно такой же,
временем не попорченный. Но сколько же лет прошло -- поди пятнадцать, а то и
больше...
-- Привет, Нестор.
-- Здорово, коли не шутишь. Но что-то я тебя, мужик, не припомню...
-- Откуда бы припоминать?.. Главное, что я тебя помню и знаю заочно и
очень давно. А зовут меня Стивен Ларей.
"Вот оно!.. Вот они кого на меня приготовили, гады... И сам бы мог
догадаться, значит, не зря параши ходят, что он заговоренный от времени...
Может, он и вообще тут, на кладбище живет, а днем по ошибке вылез..."
-- Имя громкое. А ты не врешь, случаем? "Где ребята, ослы сонные?..
Мой, что ли, час пришел?.. Так просто я не дамся... Если его заломать..."
-- Что тебе, верительные грамоты показывать? Не вру, смысла в этом не
вижу.
-- Ну, и что тебе надо от меня?
-- "Джеймс Финрер упокоился здесь". Дядя Джеймс! Вон куда закопался...
Надо же, такой длинный был, а могила стандартная... Твои цветы?
-- Мои. А ты что, знал его?
-- Джеймса? Я его еще мальчишкой знавал... -- Гек с досады тяпнул
зубами кончик языка: надо же, разволновался, идиот, расчувствовался...
Делать нечего, авось не обратит особого внимания. В крайнем случае, если к
слову придется -- вместе росли... -- Мне от тебя надо немногое: помирись со
Сторожем, перестань якшаться с антрацитниками и с прочими "заморышами"
дружбу водить. Если согласишься -- сможешь отстегивать в наш общак, я за
тебя походатайствую.
-- Совсем чуть-чуть, а? Я привык своей головой жить. И на хрен мне ваш
общак? Тоже мне -- привилегия, пустоту кормить.
-- Пустоту? Твоим ребятам, как я слышал, на "Пентагоне" не сладко
живется, фратуют-мужикуют, как максимум... Но это, конечно, пустяк. Ты не
удивлен, что я тебя здесь встретил?
-- Ну, напели, настучали. Дальше что?
-- Ты -- наглый... Или со страху грубишь? Ты сейчас не астры -- кишки
бы выложил, прямо к Дяде Джеймсу на колени, если бы не я сюда пришел...
-- Допускаю. Ну а с чего бы такая доброта по отношению ко мне? Не очень
понятно...
-- Как сказать... Мир нередко лучше войны... Да и за тебя очень уж
крепкое было ходатайство.
-- От кого?!.
-- Не важно от кого, был один паренек, который о тебе хорошо отозвался.
Паренек умер давным-давно, а маза его на тебя до сих пор живет... Как,
по-видимому, и Дядя Джеймс жив в твоем сердце, чего я как раз не понимаю...
Кстати, пока мы еще разговариваем, не подскажешь, где Патрика похоронили, а
то я смотрю, смотрю -- не найду никак...
-- Не знаю, честно говоря, никогда не интересовался. Помню, что где-то
там, -- Нестор махнул рукой, -- а точнее не знаю. Надо у сторожа спросить.
-- У Сторожа?..
-- Да нет... у кладбищенского... Мне надо подумать.
-- Само собой. Подумай и вечерком брякни Сторожу по этому телефону, я
там рядом буду, договоримся о дальнейшем, и о цветах, и о теще...
-- Какой еще теще?
-- Позвонишь -- узнаешь. Давай тогда, двигай первый, а я пока поброжу
немножко, посмотрю...
Люди Нестора сидели в машинах, бледные от злобы и стыда.
-- Что вы тут, морды, заснули все, что ли?
-- Уснешь... -- огрызнулся его адъютант и главный телохранитель, по
кличке Стакан. -- Сидим, ждем. Вдруг смотрим -- у кого на ухе, у кого во лбу
-- красные зайчики дрожат. На лазерный прицел каждого взяли... Подходят два
штымпа, один к нам, другой к сопровождению. "Сидите тихо и ждите шефа", --
говорит. Ну и второй так же... Выгрузили обоймы из стволов у каждого и
вернули врозь. Они отвалили, а мы сидим, смотрим, как ты с каким-то хмырем
базаришь... Минуту назад зайчики ушли, а ты пришел... -- Стакан хотел было
дополнить, что прижали их явно по наводке и что никто из них до последнего
часа маршрута не знал, кроме Нестора и него, а он-то никому ничего не
говорил... Но решил смолчать, Нестор не дурак, сам допрет... -- А что за
хмырь с тобою был?..
Нестор сердито посопел-посопел, помолчал-помолчал, но потом решил
произвести впечатление на своих молодцов:
-- Кромешник. ...За дорогой следи, морда, чуть бордюр не снес!.. --
Впечатление было произведено, стыд и унижение у слушателей как рукой смыло.
-- И... как?
-- Добазарились кое о чем. Мы с ним старые, как говорится, знакомые...
Муртез и Бонс расплатились и ушли, а Нестор, тряся зажатыми в кулачищах
ножом и вилкой, гудел в собеседника басовитым шепотом:
-- ...Я тебе отвечаю за каждое слово! Помнишь, я тебе про "Трюм"
рассказывал и про своего племяша? Так вот это он был... Почти двадцать лет
прошло, а он не изменился на морду. Я ведь его тогда хорошо запомнил!
-- Ой, Нестор, грузишь ты мне, зачем -- не знаю. Ну и как, ты ему
напомнил тот случай?
-- Нет. Да пойми ты, Арнольд, что мне тебе врать? Он, между прочим,
Дядю Джеймса знал, когда тот еще пацаненком был. Он его знал! И Патрика, и
остальных. А где, говорит, сволочь Зеленый-то лежит? Я так думаю, что он его
и закопал туда. И Дудю тоже.
-- А на чью заступу он намекал, что за паренек такой?
-- Ну, наверное, Гек-Малек, из урковых, Дудей где-то подобранный. Уж не
знаю, как он был с Кромешником повязан, но когда Малька стала вся псарня по
городу искать, я сразу Дудю предупредил. Через час-другой -- хлоп -- все
покойники: Джеймс, Патрик, Франк... И Тобика -- помнишь его? -- заодно
прибрали. И Малек сгинул. Вот так-то.
Я ему после кладбища в тот же вечер позвонил, да потом встречались всем
кагалом, с ним, со Сторожем... Я давно хотел с тобою переговорить, да видишь
-- все такие занятые, что ты, что я... Короче говоря: вошел я в общак пятью
процентами. Круто, да что поделаешь, зато сразу легче стало -- и со
стрельбой, и с делами, и с гревом на "Пентагон". Он мне накернил жирный кус
от лотереи по всему району, на легкие зузы дал наводку, а в мои дела не
суется.
-- Как же не суется, а проценты кто считает?
-- Я и считаю. Он сказал, что на доверии, но если узнает "вольт" --
предъявит ребром. Пока все тихо и по понятиям.
-- А как... эти дела, с "угольком"?..
-- Отрубили. Грабить их можно, торговать нельзя. Да и хрен с ними, по
правде говоря; люди ненадежными становятся: либо сами подсаживаются, либо
курвятся в лягавке перед расстрельными перспективами, либо на сторону
кренятся, в расчете на колумбийские бабки... Либо все вместе. Да денег
меньше не стало, скорее больше: плюс лотерея, плюс без прежней пальбы... С
профсоюзами хороший бакшиш корячится -- регулярный, не хапок. Жить можно...
Только...
-- Что?
-- Да ерунда, ничего. Все нормально. И тебе при случае советую. --
Нестор хотел сказать, да передумал, о том, что теперь фиговым листком
отлетела утешительная мечта: завязать в любой момент и жить припеваючи в
ладах с законом. Но слов подходящих не нашел, и на покой еще рановато вроде
как... А дальше -- видно будет.
-- Нет, я погожу, пока гром не грянет.
-- Твое дело. Допивай, я остаток разолью. Ну, кореш мой старый, за Дудю
и Малька предлагаю. Светлая им память!..
А через месяц пришел черед и Подкидыша. Тот решил проведать коллегу и
заманить его на "холостяцкий" ужин. Опасаться в настоящее время и тем паче в
дружественных краях ему было особенно нечего, и маленькая охрана -- три
человека, включая водилу, -- осталась внизу, в бронированном "додже", а он,
как был без пальто, встал перед телекамерой у входа, забежал в дверь,
поднялся в приемную кабинета Нестора, на второй этаж, куда его всегда
беспрепятственно пускали. Но в приемной неожиданно его тормознул Очкарик,
"секретарь" Нестора, из постоянной охраны.
