нашим мышцам. Я каждый вечер перед сном не менее двадцати минут размышляю о
смерти. Вы пробовали о ней думать?
-- Не доводилось, -- почему-то соврал Гек.
-- Смею вас уверить, что подобные двадцатиминутные экзерсисы на сон
грядущий сильно продвинули бы вас в поисках вашего философского камня... Или
свели бы с ума... Нет-нет, помолчите пожалуйста, очень вас прошу... Как бы
ни хотелось вам вставить реплику или фразу -- перетерпите, проглотите ее,
иначе волшебство мысли разрушится безвозвратно, если иметь в виду
сегодняшний вечер... Я, вы правильно заметили, постарше вас. И как человек
привычный, человек науки и человек зрелый -- попробую думать и переживать
вместе с вами, размышляя при этом вслух. Вы спокойно сидите в кресле
напротив, слушаете меня, слушаете себя... Уверен, у нас получится нечто...
Теперь мы оба замолкаем на несколько минут, пока сигара моя не докурится, и
думаем о теме предстоящей беседы -- Госпоже Смерти, венчающей все...
Верите ли вы в Бога? Возможно, отвечу я за вас, не очень-то рискуя
ошибиться. Впрочем, вы можете быть глубоким атеистом или не менее убежденным
фанатиком одной из конфессий, не так это важно. Все боятся смерти. Как это
так -- жил, жил, а вдруг меня нет. Вообще нет на белом свете. Дождь стекает
по грязным водосточным трубам, звенят комары, восходит заря, дети покупают
поп-корн -- а меня... нет. Я умру, умру, умру, умру... Повторите два десятка
раз эту мысль, прочувствуйте ее про себя, и где бы вы ни были в этот миг, в
поезде электрички, в постели, на юбилее друга -- вам станет страшно. И
страшно не простым испугом, как бывает, когда вас бьют, разоряют, или
обвиняют в грабеже... Нет, этот страх сильнее безденежья и опьянения, ибо
вместе с ним приходит Одиночество, Тоска, Безысходность, Отчаяние,
Обязательность Грядущего. И что толку, что после тебя останутся дети,
нетленные произведения искусства, созданные твоим гением, добрая память и
весь остальной мир в придачу. Ты умрешь, а глупый телесериал будет жить и
плодиться на годы вперед, и ты не узнаешь, что будет в семьсот какой-то
серии... Ты можешь быть как угодно велик, славен и любим потомками, но даже
всемирный траур по тебе почти никого не заставит отказаться от привычного
ужина или совместного сопения под одеялом...
Коррада ронял негромкие слова, и они медленно кружились по кабинету,
подобно колдовским снежинкам самой вечности. Гек то жадно вслушивался в них,
то уносился своими мыслями в далекое нечто. Да, это его мысли, но они новые,
рожденные только что... Нет, они всегда были с ним, а ныне озвучены
посторонними губами и языком...
...Жизнь... Как она коротка и несправедлива, когда бо2льшая часть ее
позади. Ты с некоторым удовлетворением провожаешь в последний путь своих
знакомых: сегодня он, а вовсе не ты... А твоя очередь еще не скоро, если
вообще... Да нет, и твой черед наступит непременно. Наступит, очнись и пойми
это. И ужаснись. Твой ужас тоже не вечен, он умрет вместе с тобой. А мир
останется. И само слово "останется" теряет всякий смысл для тебя, потому что
-- все. Ничего не узнаешь... Ты даже не поймешь, что умер, поскольку тебя
нет. Хорошо фанатикам, уж они-то надеются на гурий, или Армагеддон, или на
райские кущи... На худой конец -- на вечные муки потустороннего бытия...
Неправда, они так же боятся смерти и в глубине души сомневаются в
бесконечности собственного сознания... Смотрите, вон в том кресле сидит
юноша, ему еще нет и двадцати. Он полон сил, юности и замыслов, мы с вами
для него чахлые старики. Он мечтает... О будущем, о жизни... Он видит себя
рок-звездой, президентом планеты, великим режиссером, мультимиллиардером...
Но давайте поможем ему: когда он расплывется в улыбке, мысленно пожиная
очередную порцию всемирного восхищения, спросим его -- что дальше? Улыбка
его чуть затуманивается, но ненадолго, он мечтает следующую порцию грез... А
дальше? А еще дальше, дружок?.. Обратите внимание, улыбка погасла, ибо даже
в мечтах он подходит к тому порогу, за которым счастье кончается вместе с
ним. Мы поможем ему еще: пусть он обретет вечную молодость и всемогущество
бога. Но взамен ударим его все тем же проклятым вопросом: а что дальше?..
Нет, сорвалось... Он мотает головой и бормочет, что все это очень далеко и
нет смысла думать сегодня... Бедняга. Его очередь тоже грянет -- и
размышлять, и умирать. Почему-то считается, что философское лобзание
длиннокосой девы -- удел стариков. Но ведь старость и без того непроста для
осмысления, не слишком ли много мрака морозит твои седины на склоне жизни?
Старость -- печальный попутчик, но немногие реально мечтают ее избежать,
потому что быть, быть, грустить, дышать, "глотать" инсулин... Но жить,
ощущать пространство и время, которые неумолимо и безжалостно толкают нас в
оглушительное ничто... В юности я увлекался идеями реинкарнации, но что
толку барахтаться в круговороте превращений, если мое последующее "я" не
помнит предыдущих?..
Коррада говорил, и магия его таланта обволакивала, размягчала защитные
барьеры сознания. Истина, ясная и прозрачная истина, словно холодный ветер с
гор, бросала в озноб, но и не давала спать в уютном гнезде мелких и
будничных мыслишек и желаний...
-- ...И когда каждую ночь, двадцать минут подряд, без скидок на
усталость и страх, вечность щекочет тебе лоб и сердце, из отчаянного пепла
вдруг прорастает... Что? Хотите попробовать ответить?
-- Надежда, вероятно?
-- Почти. Назовем это мудростью. Человеческий мозг, хотя бы в силу
своего ничтожного количества по отношению к размерам вселенной, в принципе
не способен отразить всего многообразия окружающего мира. Оперируя
абстракциями, парадигмами и формулами, человек частично, только частично,
способен раздвинуть пределы такого отражения... Однако давайте воспользуемся
и этими жалкими возможностями, чтобы попытаться представить бесконечность...
Миллиарды и миллиарды лет прошли, и столько же пройдет до и после моего и
вашего появления на свет. В безграничном океане материи и пространства, в
одном из его бесчисленных уголков, на крошечную долю мгновения звезда и
случай родили мимолетную искорку моего бытия. И что же? Насколько жутко и
больно представить свое отсутствие в будущей вселенной, настолько
безразлично осознавать его в бесконечном прошлом. А ведь будущего и прошлого
нет с нами -- еще или уже... Вы догадываетесь, к чему я клоню?
-- Признаться, не совсем... Хотя извилины моего маленького мозга
беспокойно зашевелились... Но продолжайте, прошу вас...
-- Вам интересно?
-- Да.
-- Цель достигнута, и вы начали размышлять. Но вы еще не созрели для
мудрости. Судите сами: если вдруг вам захотелось тут же и немедленно
проглотить высшие истины, палец о палец при этом не ударив, -- значит, либо
вы, либо ваша жажда -- легковесны. И не стоит нащупывать чековую книжку, она
еще меньше, чем человеческий мозг, способна вместить в себя многоцветье
вселенной... Задумайтесь, прочувствуйте, спросите себя: "Бьется ли во мне
жажда познания?" Да... или нет?..
-- Да. Точно да!
-- В таком случае у нас с вами есть перспектива во взаимном общении.
Могу лишь твердо пообещать: лихим кавалерийским наскоком вы не управитесь,
не та это область... Предупреждаю заранее, ибо некоторые теряют терпение в
процессе учения...
-- Я изрядно терпелив.
-- Прекрасно. Сегодня хороший вечер, и мы продолжим, если вы не
возражаете...
-- Ничуть не возражаю, профессор! Но...
-- Но?
-- Я бы попросил вас отвлечься, буквально на минуту. Дело в том, что
мне действительно захотелось ухватиться за чековую книжку, хотя и по менее
важному поводу. Но этот повод весьма важен для меня лично... Вы разрешите?
-- Извольте.
-- "Старость -- печальный попутчик..." Горькие и прекрасные слова... Я
хотел бы иметь их у себя в вашем исполнении...
-- Дарю, они ваши.
-- Да... Но не откажетесь ли вы написать их? Я заплатил бы, не особо
глядя на нули... Вас это не обогатит, а меня не разорит, но шедевр не должен
быть бесплатным... Или я прошу слишком многого?..
Коррада задумался. Что ж, мир вращается по своим законам... Если
человечеству нравятся фетиши, значит, они ему нужны... Вещественные знаки --
они эфемерны и бесполезны для философов... А люди... Кто-то носит сапоги, а
кто-то их чистит... Самым деловым и влиятельным, и красивым, и популярным --
нужны, увы, нужны подпорки... Они приходят за знаниями, а обретают идолов...
Философ всегда одинок, но бренное тело его живет и дышит среди простых
людей, и улыбается им, и дает утешение и надежду... Странная и большая сила
ощущается в этом человеке, но, стало быть, и уязвимость его под стать силе.
Немало времени пройдет, прежде чем он сумеет уверенно повести его за собой,
и будет ли это благом?
-- Какое количество нулей вы приготовили взамен такого странного
автографа, Джерри? И что вы с ним будете делать, в рамочку вставите?
-- Обойдусь без рамочки, но ваши слова всегда будут со мною и только
для меня. Посторонний их не увидит, не хочу этого. А нулей -- четыре, но
чеком, столько наличных при мне нет.
-- Будь по-вашему... -- Коррада вырвал чистый листок из ежедневника,
щелкнул "паркером" и с внезапной неохотой начертал просимое. Помедлив
мгновение, дописал число и подпись.
-- Но знаете, Джерри, пусть этот листок отлежится у меня несколько
дней, и я дам вам окончательный ответ. А чеком или наличными, сегодня или
через неделю -- мне безразлично. Теперь поговорим о вас. Вы помните свои
сновидения?
-- Не все и не всегда.
-- Опишите мне их характер, можете начать с последнего.
-- Затрудняюсь... не помню...
-- Не хотите помнить. Сновидения -- важная часть нашего внутреннего
мира, одна из важнейших, если есть потребность понять себя... Из того, что
помните, можете выделить основной лейтмотив?
-- Пожалуй, да. Это безотчетный страх, ощущение погони, невозможность
шевелить конечностями с требуемой скоростью...
-- Одна из классических разновидностей кошмаров... А приятные сны?
Гек нахмурился. Ему еще ни перед кем не доводилось выворачивать
наизнанку внутренний мир... Но Коррада -- особый сорт, это понимающий
человек, думающий. Здесь интересно попробовать, хуже не будет...
-- Тяжело отвечать, профессор, непривычно... Одним словом, все мои сны
-- кошмары. Уж не знаю, в чем тут дело, во мне ли, в памяти ли моей, но
четко могу сказать: все сны, какие я когда-либо мог припомнить в своей
жизни, -- тягостные кошмары. Я живу среди людей, читаю книги и смотрю
фильмы. Я знаю, что сновидения бывают радостными, но только умозрительно,
пережить их -- не доводилось. Я почему-то уверен, что дело не в
избирательности моей памяти, если бы ко мне пришел хороший сон, я бы его
запомнил. А так, знаете ли... Вот снится мне, что я вдруг могу летать -- это
ощущение для меня сильнее и круче оргазма, так мне хорошо... Но буквально
миг, второй -- и начинается все плохое, злое, страшное... Сердце замирает,
руки-ноги не слушаются, они догоняют...
-- Кто они?
-- Персонажи меняются, повторяются редко... Когда мистика, когда
обыденность, типа маньяков или бандитов... Я убиваю их, но появляются
новые...
-- А где происходят события? Как выглядит окружающее?
-- Изображение всегда цветное, но не слишком. То есть цвета полные, но
редко проявляются, дело-то в полутьме происходит. Почти всегда это лабиринты
подземелий, из которых не найти выход...
