лежал груз вьюков. Да и женщины не могут идти слишком быстро. Однако то,
что племя не делало большого привала, говорило о желании апачей убраться
подальше от злополучных гор.
На утро четвертого дня Тревис проснулся и, еще не открывая глаз,
почувствовал смену погоды. Он приподнял веки и сразу же заметил, как
темная бронза пасмурного неба сменилась на привычную позолоту. Он поднялся
и огляделся. Местами тучи прорывали солнечные лучи. Они падали на дальние
холмы, и легкий пар поднимался с земли, словно огромное множество котлов
кипело на кострах.
Тревис обрадованно потянулся и расслабился. Рубаха на нем просыхала,
ссадины и синяки почти прошли, а боль перестала мучить усталое тело. Перед
ним раскинулась промокшая за время ливней страна, но он уже чувствовал,
что недалек час, когда он все-таки сумеет настичь клан. И это станет его
часом, потому что все планы мысленно уже были отработаны им до мельчайших
деталей. Самая трудная часть пути осталась позади.
Два часа спустя Тревис сидел в засаде, поджидая дозорного, который
шел ему прямо в руки. По подсказкам койотов, Тревис умело обогнул цепочку
двигавшихся по холмам апачей, и вышел вперед. Теперь ему нужен был
посредник, который бы мог передать его вызов. И то обстоятельство, что
дозорным оказался Манулито - один из сторонников Деклая, - играло ему на
руку.
Когда ничего не подозревающий апач проходил мимо, Тревис приготовился
и прыгнул на него.
Под тяжестью навалившегося тела Манулито свалился прямо лицом в
грязь. Тревис насел на него и несмотря на сопротивление в два счета
скрутил парню руки. Будь это кто-нибудь другой из клана, ему бы не удалось
справиться так быстро. Просто Манулито был еще совсем неоперившимся юнцом,
достаточно хилым по стандартам апачей.
- Не двигаться! - яростным шепотом предупредил Тревис. - Слушай
внимательно и передай Деклаю в точности каждое мое слово.
Попытки вырваться прекратились. Манулито умудрился повернуть голову и
краем глаза взглянул на своего врага. Тревис отпустил его и поднялся.
Манулито медленно сел, его перепачканное лицо было угрюмо, глаза яростно
поблескивали, однако за ножом он не потянулся.
- Ты передашь Деклаю: "Фокс говорит - у тебя мало разума и еще меньше
мужества. Ты предпочитаешь швырять камни вместо того, чтобы встретиться
нож к ножу, как подобает воину. Если ты считаешь себя воином, докажи!" Его
сила против моей силы, как гласят древние обычаи племени.
При этих словах Манулито встрепенулся, недовольство исчезло с лица.
- Ты вызываешь Деклая на поединок?
- Да. Передай мои слова Деклаю в присутствии всех. И пусть Деклай при
всех даст своей ответ.
В этих словах Тревиса так явно звучало сомнение в мужестве
предводителя и намек на его малодушие, что Манулито даже вспыхнул.
Теперь-то уж Тревис был наверняка уверен, что юноша передаст его слова при
всех. И чтобы сохранить влияние на апачей, тому придется волей-неволей
принять вызов и при свидетелях дать ответ. И тогда уже все будет зависеть
от хода и результата поединка, в котором, как надеялся Тревис, у него
имеются немалые шансы на победу.
Не оглядываясь, Манулито скрылся за деревьями, а Тревис опустился на
камень и сосредоточился. Он мысленно вызвал койотов и попытался как можно
яснее объяснить, что клан, ведомый по тропе Деклаем, весьма недружелюбно
отнесется к ним, попадись они ему на пути. И если во время схватки с ним
самим что-нибудь произойдет или он погибнет, то им лучше всего держаться
подальше и не показываться на глаза людям. Койоты уловили его мысли и тут
же попрятались в кусты, выжидая, чем закончатся события. Однако Тревис
краем сознания все-таки ощущал их мысленное присутствие, и от этого на
душе становилось спокойнее. Пока хотя бы эти двое поддерживают его,
надежда не потеряна.
Долго ждать ему не пришлось. Вскоре появились Джил-Ли, Осторожный
Олень, Нолан, Цуай и Льюп, которые сопровождали его в разведке по северным
степям. Потом из-за деревьев показались и другие, вначале воины, затем,
окруженный полукругом женщин, шествовал Деклай.
- Я - Фокс, - объявил Тревис. - Однако вот этот человек назвал меня
колдуном и натдахе - изгоем гор. Теперь моя очередь сказать свое слово.
Слушай же меня, о племя! Этот Деклай, он стремится быть среди вас как
изес-нантан, великий вождь. Однако нет у него го'нди - священной силы
вождя. Ибо этот Деклай - глупец, и голова его наполнена только его
собственными желаниями. Он не заботится о благе братьев своих по клану. Он
утверждает, что ведет вас к безопасности, а я говорю, что путь этот - путь
к самой страшной опасности, которую только может навеять галлюцинации
пейотла. Мысли его подобны следу змеи, и вас он хочет повести по такой же
тропе...
Осторожный Олень прервал его, подняв руку и остановив поднявшийся
было шепоток.
- Серьезное обвинение, Фокс. Ты готов его отстаивать?
Тревис быстро стащил с себя рубашку.
- Готов, - со злостью он процедил сквозь зубы. С того момента, как
апач очнулся под дождем, избитый камнями, он видел перед собой только один
выход - вызвать Деклая на поединок. Но теперь, когда позади остался
пройденный с таким трудом путь, когда он бросил в лицо Деклаю свое
обвинение, он вдруг понял, что исход этого поединка не так уж очевиден.
Тревис уже не был так уверен в собственной ловкости и силе, и к тому же
понимал, что результат этой стычки решит судьбу не только двух воинов, но
судьбу всего клана.
Тревис бросил испытующий взгляд на Деклая, который в этот момент
скидывал с себя рубаху, готовясь к бою.
В центре прогалины Нолан уже очертил большой круг. С ножом в руке
Тревис в два шага оказался внутри площадки напротив Деклая. Он внимательно
осмотрел обнаженный торс противника. Его предварительные расчеты, похоже,
были довольно близки к истине. По чистой силе Деклай, вероятно,
превосходит его, но вот в умении владеть ножом... впрочем, вскоре им обоим
предстояло оценить мастерство соперника. Они закружили по кругу, не
спуская друг с друга глаз и выискивая слабые стороны для внезапной атаки.
У Тревиса пронеслось в голове, что когда-то бой на ножах у пинда-лик-о-йи
считался настоящим утонченным искусством, владея которым, два одинаковых
по силе противника могли бороться до бесконечности, проявляя ловкость и
мастерство. Однако здесь все было совсем иначе. В этом бою ему предстояло
не только показать мужество и силу, но и выстоять. Здесь нет места
благородству и поблажкам.
Деклай первым нанес удар, но Тревис ловко уклонился в сторону, лезвие
прошло в дюйме от него.
- Кидаешься словно бык! - язвительно выпалил Тревис, отскакивая в
сторону. - А лиса кусает!
И, разворачиваясь, он успел полоснуть Деклая лезвием по руке, на
которой тут же проступила длинная багровая полоса. Это было, вероятно,
чистым везением, но Тревиса оно подбодрило.
- Ну, давай, давай, бык, нападай! Испытай на своей шкуре еще раз
лисий зуб!
Хорошо зная вспыльчивость Деклая, Тревис пытался вывести его из себя.
Такой гнев мог оказаться очень опасным, но в то же время и дать надежду на
победу, если Деклай, забыв об осторожности, потеряет самообладание.
Яростный, хриплый звук вырвался из глотки Деклая. Его лицо
побагровело и он, шипя словно взбешенная пума, метнулся на Тревиса. От
этого стремительного броска уклониться было трудно, и когда Тревис
все-таки отпрыгнул, на его боку показалась длинная красная полоса, его
обожгла боль.
- У быка есть рога! - прокричал Деклай торжествующе. - Лисе не уйти
от рогов!
И, вдохновленный видом крови на боку Тревиса, он снова бросился
вперед, но тот вновь успел ускользнуть.
Тревис понимал, что ему надо очень осторожно отпрыгивать при
нападениях Деклая. Стоит ему только ступить за черту круга, и с ним все
будет кончено, так, как если бы нож вонзился ему прямо в сердце. Решив
начать наступление, Тревис сам бросился на противника, но ступня в мягком
мокасине попала на острый камень, и резкая боль, прошившая ногу до самого
колена, едва не сбила его на землю. Тревис едва успел уклониться от удара,
но нож Деклая довольно серьезно задел его плечо.
Тревис привычным движением перекинул нож в левую руку. Это на
некоторое время дало ему преимущество, поскольку Деклаю еще придется
привыкать к левосторонней атаке.
- Рой, рой копытом землю, бык! - воскликнул Тревис. - Рой! Зубы у
лисы еще не притупились.
Деклай уже оправился от первого удивления и теперь, и впрямь заревев
как старый бык, ринулся вплотную к Тревису. Уверенный в своей силе, он
наверняка рассчитывал одним махом покончить с усталым, израненным воином,
который к тому же был моложе его.
Тревис поднырнул под расставленные руки, перекатился и, стоя на одном
колене, швырнул тому в лицо горсть земли. И опять удача оказалась на его
стороне. Конечно, влажная земля не могла ослепить так, как табак или сухой
песок, но часть все-таки попала в глаза.
Какие-то мгновения Деклай был совершенно беззащитен - ничто не могло
помешать Тревису всадить свой нож по самую ручку ему в живот. Однако
убивать Деклая тот не хотел. Вместо этого Тревис прыгнул прямо в объятия
противника, одной рукой врезав ему по скуле, а затем оглушил ударом по
голове рукоятью ножа. Это предоставило Деклаю шанс. Он рухнул на землю,
оставив собственный нож на два дюйма вогнанным меж ребер Тревиса.
Каким-то образом - неизвестно откуда брались силы - Тревис сумел
устоять на ногах и шаг за шагом выбрался из круга, пока не уперся спиной в
ствол дерева. Едва поддерживая равновесие, он подумал: закончено ли все
это?
Он сосредоточился на одном: не потерять сознание, пытаясь собрать
разбегающиеся мысли. То ли в его глазах светилась просьба, то ли
Осторожный Олень догадался сам, но Тревис заметил, как апач медленно
подходит к нему. Он выставил вперед руку, удерживая его на расстоянии.
Сейчас ему не хотелось ничьей помощи, даже этого мудрого человека.
- Башни... - он пытался сосредоточить внимание на главном,
преодолевая нарастающую слабость. - Красные не должны до них добраться.
Хуже, чем атом, конец нам всем.
Краем глаза он уловил смутное движение. К нему приблизились Джил-Ли и
Нолан. Его душил кашель, но Тревис сдерживался. Он должен их убедить...
- Доберись красные до башен - и все кончено. Не только здесь...
может, и дома...
Ему показалось, что во взгляде Осторожного Оленя прорезалось
понимание. Было ли так на самом деле? Поймут и поверят ли ему Джил-Ли и
Нолан? Булькающий кашель разорвал грудь. Тревис почувствовал адскую боль,
пронизывавшую его страшнее всего, что ему довелось пережить. Но он все еще
стоял на ногах и продолжал им объяснять.
- Не допускайте их к башням. Найдите подземелье!
Тревис отшатнулся от спасительного ствола, протянул Осторожному Оленю
окровавленную руку.
- Клянусь... правда... так надо сделать!
Он чувствовал, как валится на землю. Его пронзила мысль более
страшная, чем физическая боль, которую он сейчас испытывал. Все, все
кончено! Кончено не только для него, но и для апачей, для монголов, для
Земли. Он смотрел снизу вверх на знакомые лица, пытаясь прочесть их
выражение, но все виделось ему смутно и расплывчато, словно во сне.
- Башни! - он хотел выкрикнуть это слово так, чтобы его услышал весь
клан, но из горла вырвался только полузадушенный хрип.
14
Тревис полулежал на укрытых одеялами вещмешках и рюкзаках. На его
коленях покоился небольшой кусок коры с нацарапанными на ней зелеными
