впервые заметил то, что давно уже искал взглядом. Впереди вверху, на стене
каньона он зафиксировал какое-то смутное движение. Индеец сразу же поднял
руку, второй рукой попридержав за повод лошадь. И тут же на стене
показалась целая цепь апачей с луками и стрелами наготове. Они словно
возникли из пустоты - молчаливые, зоркие воины пустынь.
Кайдесса вскрикнула от неожиданности, пришпорила лошадку и
поравнялась с Тревисом.
- Ловушка! - ее раскрасневшееся от жары лицо побагровело от гнева.
Тревис медленно улыбнулся.
- А ты чувствуешь на своих плечах аркан, дочь Волка? - произнес
Тревис с расстановкой. - Тебя тащат сейчас по песку?
Она открыла рот и опять закрыла, рука с поднятой плетью опустилась.
Тревис оглянулся. Хулагир держал руку на рукояти сабли, а взгляд
прищуренных глаз так и бегал по цепочке лучников. И только Менлик сидел
совершенно спокойно на своей лошади, не выказывая никаких видимых эмоций.
- Едем дальше, - и Тревис махнул рукой вперед.
Так же внезапно, как и появились, лучники исчезли. Большинство из них
уже торопились к месту встречи, которое выбрал Осторожный Олень.
Лошадь Тревиса вскинула голову, тихо заржала и прибавила скорости,
учуяв где-то впереди небольшой оазис с родниковой водой. Такие островки
жизни иногда попадаются среди гор.
Менлик и Хулагир погоняли своих лошадей до тех пор, пока не догнали
Кайдессу и Тревиса. Зеленые кусты впереди манили лошадей своей свежестью,
и они потрусили еще быстрее. Вскоре они въехали в ответвление каньона, где
затаилось небольшое озеро с водой, поросшее травой и кустарником. На
противоположной стороне водоема стоял, скрестив руки на груди, сам
Осторожный Олень. Кроме ножа на поясе, другого оружия у него не было. Но
за спиной стояли Деклай, Цуай, Нолан, Манулито. По расчетам Тревиса Деклай
и Манулито были единомышленниками, во всяком случае, когда он покидал
лагерь. На лестнице прошлого, по образному выражению Осторожного Оленя,
они оба застряли где-то на полпути. Нолан был осторожным и молчаливым
воином, высказывался редко, и потому его мнение Тревис навряд ли мог
предсказать. В Цуае же он не сомневался: тот всегда поддержит Осторожного
Оленя.
Подобный выбор представителей для переговоров был наиболее
соответствующим предположениям Тревиса. Да и нелепо было рассчитывать на
делегацию, составленную целиком из тех, кто с готовностью желал бы
расстаться с прошлым, навеянным редаксом. Тем не менее Тревиса совсем не
обрадовало присутствие здесь Деклая.
Тревис спешился и конь с жадностью сунул морду в бассейн.
- Это, - Тревис вежливо указал подбородком, - Менлик, тот, кто
разговаривает с духами... Хулагир, сын вождя... и Кайдесса, дочь вождя.
Это кочевники с севера, - он все это произнес по-английски. Затем
повернулся к монголам и объявил: - Осторожный Олень, Деклай, Нолан,
Манулито, Цуай, - он перечислил их всех, - посланы выслушать и говорить от
имени апачей.
Позже, когда обе группы расселись лицом друг к другу, Тревису вдруг
пришла в голову мысль: а можно ли вообще достичь согласия в такой
разношерстной группе, как эта. Деклай даже отсел подальше, словно боялся
заразиться, а на его лице было написано такое равнодушие и отчужденность,
что за ними Тревис сумел прочитать лишь недоверие и антагонизм к чужакам,
пришедшим из-за гор.
Он заговорил первым, пересказывая свои приключения, с того самого
момента, как расстался с Цуаем. Он говорил по-английски, чтобы и монголы
могли понять его речь. Апачи слушали с непроницаемыми выражениями лиц.
- И что же нам делать с этими людьми? - встревоженно спросил Деклай,
когда Тревис закончил свой рассказ.
- Положение складывается такое, - осторожно подбирая слова, начал
Тревис. - Пинда-лик-о-йи, которых мы называем красными, не хотят жить бок
о бок с теми, кто не разделяет их взглядов. У них есть машины, по
сравнению с которыми наши луки - игрушки ребенка, а ножи - ржавые обломки.
Но их машины не убивают, они порабощают, лишая человека воли. Когда они
узнают о том, что за цепью гор живут другие, то обязательно придут сюда и
устроят охоту на нас.
Деклай хищно улыбнулся.
- Земля велика, и мы знаем ей цену. Пинда-лик-о-йи нас не найдут...
- Если бы они во всем полагались на глаза, то, может быть, и не нашли
бы, - отозвался Тревис. - А вот машины - совсем другое дело.
- Машины! - сплюнул Деклай. - Куда не повернись, все эти машины... Ты
только об одном и твердишь. Похоже, тебя прямо-таки околдовали эти
проклятые машины, которых никто не видел. Никто из нас не видел! -
поправил он сам себя.
- Именно машина перенесла нас сюда, - заметил Осторожный Олень. -
Вернись в лагерь, взгляни на звездолет, и попробуй припомнить: знания
пинда-лик-о-йи гораздо больше наших, когда дело касается металла. Машины
перенесли нас дорогой звезд, и в клане нет следопыта, который смог бы
отыскать эту дорогу... Но я хотел бы спросить вот что: есть ли у нашего
брата план?
- Тех, кого зовут красными, - отозвался на подсказку Тревис, - их
немного. Быть может, позднее их станет больше. Слышал ли ты что-нибудь по
этому поводу? - спросил он у Менлика.
- Нет, нам многого не говорили. Мы жили отдельным стойбищем, и никто
не приближался к Небесной Лодке без позволения. У них есть могучее оружие,
в противном случае они все уже давно были бы мертвы. Ибо немыслимо для
человека делить пищу, степи и безмятежно спать под одним небом с тем, кто
является убийцей его брата.
- Значит, они убили многих среди твоего народа?
- Да, они - убийцы, - коротко отозвался Менлик.
Кайдесса пошевелилась и что-то прошептала на ухо брату. Хулагир
вздернул голову и быстро заговорил:
- Что он говорит? - потребовал объяснения Деклай.
Девушка ответила:
- Он говорит о нашем отце, который помог бежать троим, и позже был
убит в назидание остальным, поскольку он был нашим "белобородым" ханом.
- И мы все поклялись собственной кровью, что они тоже умрут, -
добавил Менлик. - Но вначале мы должны вытряхнуть их из раковины Небесной
Лодки.
- В этом-то и проблема, - пояснил Тревис для своих сородичей. - Нам
надо как-то выманить этих красных из их лагеря. Когда они отправляются в
экспедицию, то обязательно прихватывают с собой машину для управления
мыслями. Но она контролирует только монголов, а на нас никакого действия
не оказывает.
- И снова я спрашиваю: какое нам до этого дело? - нетерпеливо вскочил
на ноги Деклай. - Эта машина не может нас поработить, и мы способны
разбить наши лагеря где угодно, там, где никакие пинда-лик-о-йи не смогут
нас найти.
- Мы не неуязвимы. Мы не знаем степень воздействия этих машин. Негоже
восклицать "докса-да" (это не так), коль неизвестно, что может прятаться в
типи врага.
К своему облегчению, Тревис заметил согласие с его словами на лицах
Цуая, Нолана и Осторожного Оленя. С самого начала у него не было надежды
хоть как-то убедить Деклая. Он мог полагаться лишь на то, что будет
принята воля большинства. Это восходило к древнейшей, заложенной испокон
веков традиции престижа у апачей. Вождь - нантан - обладал го'нди - особой
властью в качестве дара со дня рождения. Обычный апач мог иметь власть над
лошадьми, скотом, мог иметь дар накапливать богатства, и, следовательно,
делать щедрые подарки, то есть быть икаднтлизи - богачом, выразителем воли
в качестве представителя целых семей. Но не существовало у апачей
наследных вождей или даже неограниченных правителей внутри клана. Нагунлка
- дант'ан, или военный вождь, вел только по тропе войны, и не было у него
голоса в делах клана, за исключением только тех вопросов, которые касались
военных приготовлений.
Терпеть раскол в своих рядах сейчас - это могло смертельно ослабить
их маленький клан. Деклай и его сторонники имели право отделиться, и никто
не мог им в этом воспрепятствовать, так гласили племенные законы.
- Мы подумаем об этом, - осторожно заключил Осторожный Олень и повел
рукой. - Здесь есть пища, вода, пастбище для коней, лагерь для наших
гостей. Они подождут здесь, - он перевел взгляд на Тревиса. - Ты тоже
подождешь с ними. Фокс, поскольку ты уже успел с ними близко
познакомиться.
Тревис хотел было возразить, но тут же признал мудрость Осторожного
Оленя. Союз с монголами должен предложить незаинтересованный человек. Если
бы это сделал он, Тревис, наверняка многие воспротивятся. Пусть Осторожный
Олень сам поговорит с кланом, и тогда союз станет свершившимся фактом.
- Хорошо, - согласился Тревис.
Осторожный Олень внимательно посмотрел на солнце, потом на выросшие
тени, прикидывая время, а затем произнес:
- Мы возвратимся утром, когда тень ляжет здесь, - он носком мокасина
провел линию на мягком песке, затем, не прощаясь, повернулся и повел всех
остальных прочь.
- Твой вождь, этот самый? - спросила Кайдесса, показывая вслед
Осторожному Оленю.
- К нему очень прислушиваются в совете, - отозвался Тревис. Он
принялся раскладывать костер, к которому потом подтащил освежеванного
теленка жабьемордого животного, которого оставили охотники специально для
них. А Менлик присел на корточки у самого бассейна и принялся пить, сложив
руки пригоршней. Хулагир отгонял лошадей подальше на пастбище, а Кайдесса,
взяв на себя женские обязанности, принялась резать свежее мясо.
Менлик запрокинул голову и, прищурившись, посмотрел против солнца.
- Понадобится много уговоров, чтобы убедить этого низенького, -
заметил он. - Ему не нравимся ни мы, ни твой план. Такие есть и в нашей
орде, - он стряхнул воду с пальцев. - Но я знаю одно, Человек, Который
Зовет Себя Лисой, что если мы не объединимся, никакой надежды одолеть
красных не останется. Мы просто блохи перед ними, и нас попросту раздавят,
- и он похлопал себя по колену, демонстративно и многозначительно.
- Я тоже в этом не сомневаюсь, - признался Тревис.
- Давай же надеяться, что наши сородичи будут столь же мудры, как и
мы, - сказал Менлик, улыбаясь. - Ну, а поскольку повлиять на их решение мы
никак не можем, у нас как раз остается время для отдыха.
Сразу после обеда шаман улегся спать, пережидая жару. Хулагир
принялся бродить по каньону, то обтирая лошадей, то останавливаясь и
разговаривая с Кайдессой. Тревис чувствовал, что сын хана чем-то очень
обеспокоен, но чем, понять было трудно. И те косые взгляды, которые он
время от времени бросал на Тревиса и тут же отворачивался, начинали
тревожить апача.
Тревис уселся в тенечке и сквозь полудрему старался не терять из виду
трех монголов. Он не хотел думать о том, что сейчас происходит в лагере,
переключив свои мысли на башни древнего города. Хранили ли эти здания
сокровища, подобные тем, которые собрали для них крылатые люди на другой
планете. Те люди, для которых он потом придумал невиданное там оружие -
духовую трубку, стрелявшую дротиками. Они передали экспедиции массу
артефактов, рассказавших о жизни древней цивилизации. И там же они
натолкнулись на богатую библиотеку кассет, одна из которых и привела их на
этот мир.
Но даже если бы удалось найти подобные кассеты в одной из этих башен,
не было способа ими воспользоваться. Звездолет валялся разбитый на горном
склоне. Разве что там найдутся другие вещи! От этой мысли Тревис даже
невольно дернулся. Эх, если бы только он был свободен...
Он дотянулся до плеча Менлика, который лежал рядом. Шаман тут же
проснулся, жмурясь, словно кошка.
- Что случилось?
Какое-то мгновение Тревис колебался, сожалея, что поддался порыву. Он
