- Новость распространится, - ответил отец, - и они придут по двое и
по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для стен и
цилиндров своего города.
- Я рад, - сказал я.
Я почувствовал на своей руке руку Вики.
- Я знаю, что ты должен делать, Кабот, - сказала она. - И хочу, чтобы
ты это сделал.
Я взглянул на девушку из Трева. Она знала, что я должен искать
талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той, кого назвал
своей вольной спутницей.
Я обнял ее, и она заплакала.
- Я все потеряю! - плакала она. - Все!
- Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? - спросил я.
Она вытерла слезы с глаз.
- Нет. Ищи ту, которую любишь.
- А ты что будешь делать?
- Мне нечего делать, - сказала Вика. - Нечего.
- Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл - лучшие мечники Гора.
- Нет. В твоем городе я буду думать только о тебе, и если ты
вернешься со своей любимой, что мне тогда делать? - Она задыхалась от
чувств. - Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот?
- У меня есть в Аре друзья, - сказал я, - среди них Казрак,
администратор города. Ты можешь жить там.
- Я вернусь в Трев, - ответила Вика. - Продолжу работу врача из
Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше.
- В Треве тебя могут приказать убить члены касты посвященных.
Она посмотрела на меня.
- Иди в Ар, - сказал я. - Там ты будешь в безопасности. - И добавил:
- Думаю, там тебе будет лучше, чем в Треве.
- Да, Кабот, - ответила она, - ты прав. В Треве мне было бы трудно
жить.
Я был доволен, что она поедет в Трев. Хоть она и женщина, но там она
сможет изучать медицину, Казрак ей в этом поможет, там она начнет новую
жизнь вдали от воинственного разбойничьего Трева, сможет работать как
достойная дочь искусного храброго отца. И, может, со временем забудет
простого воина из Ко-ро-ба.
- Только потому что я тебя люблю, Кабот, - сказала она, - я не борюсь
за тебя.
- Я знаю, - ответил я, прижимая к себе ее голову.
Она рассмеялась.
- Если бы любила хоть немного меньше, сама отыскала бы Талену из Ара
и всадила ей кинжал в сердце.
Я поцеловал ее.
- Может, когда-нибудь, - сказала она, - я найду себе вольного
спутника, подобного тебе.
- Немного найдется достойных Вики из Трева, - ответил я.
Она расплакалась и хотела вцепиться в меня, но я мягко передал ее в
руки отца.
- Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до Ара, - сказал он.
- Кабот! - воскликнула Вика, вырвалась и с плачем бросилась ко мне в
объятия.
Я нежно поцеловал ее и вытер ей слезы с глаз.
Она выпрямилась.
- Желаю тебе добра, Кабот.
- И я желаю тебе добра, Вика, моя девушка из Трева.
Она улыбнулась, отвернулась, отец обнял ее за плечи и увел.
Почему-то и у меня на глазах выступили слезы, хоть я и воин.
- Она прекрасна, - сказал Олдер Тарл.
- Да, - согласился я, - прекрасна. - И тыльной стороной ладони вытер
слезы.
- Но ты воин.
- Да, я воин.
- И пока не найдешь Талену, - продолжал Тарл, - твои спутники
опасность и сталь.
Это старая поговорка воинов.
Я достал меч и осмотрел его.
Олдер Тарл тоже смотрел на меч, во взгляде его было одобрение.
- Ты сражался им в Аре, - сказал он.
- Да, тот самый.
- Опасность и сталь, - повторил он.
- Знаю, - ответил я. - Меня ждет дело воина.
И вложил меч в ножны.
Мне предстояла долгая дорога, и я хотел пуститься в нее как можно
быстрее. Попросил Олдера Тарла и Торма передать привет отцу, потому что не
доверял себе, боялся, что при новой встрече больше не смогу с ним
расстаться.
И вот я попрощался со своими друзьями.
И хоть встретились мы ненадолго в тени Сардара, в мгновение наша
дружба, наша любовь друг к другу восстановились.
- Куда ты пойдешь? - спросил Торм. - И что будешь делать?
- Не знаю, - сказал я, и сказал правду.
- Мне кажется, - заметил Торм, - что тебе нужно с нами возвратиться в
Ко-ро-ба и там ждать. Может, Талена вернется туда.
Олдер Тарл улыбнулся.
- Но ведь это возможно, - сказал Торм.
Да, сказал я себе, возможно, но маловероятно. Не очень велика
вероятность, что такая прекрасная женщина, как Талена, сумеет вернуться
одна, по одиноким дорогам, по открытым полям, через города Гора.
Может быть, именно сейчас она в опасности, и некому защитить ее.
Может, ей угрожают страшные звери или еще более страшные люди.
Может, она, моя вольная спутница, лежит скованная в желто-голубом
рабском фургоне, или подносит выпивку в таверне, или украшает сад
удовольствий какого-нибудь воина. Может даже, стоит на помосте аукциона
где-нибудь на улице Клейм в Аре.
- Я буду возвращаться в Ко-ро-ба время от времени, - сказал я, -
чтобы узнавать, не вернулась ли она.
- Может, она попытается добраться до своего отца Марлениуса в
Вольтайских горах, - предположил Олдер Тарл.
И это возможно, подумал я, так как Марлениус после своего свержения с
трона жил как изгнанный убар в Вольтае. Было бы естественно, если бы она
направилась туда.
- Верно, - сказал я, - и, услышав, что Ко-ро-ба восстановлен,
Марлениус поможет ей туда добраться.
- Это правда, - сказал Олдер Тарл.
- А может, она в Аре, - предположил Торм.
- Если это так и Казрак об этом узнает, он вернет ее.
- Хочешь, я пойду с тобой? - спросил Олдер Тарл.
Конечно, его меч мне бы пригодился, но я знал, что его первейший долг
- перед городом.
- Нет, - ответил я.
- Ну что ж, - сказал Торм, беря свиток на плечо, как копье, - значит
остаемся мы вдвоем.
- Нет, - сказал я, - иди с Тарлом.
- Ты понятия не имеешь, каким полезным я могу быть, - заявил Торм.
Он прав, я об этом понятия не имею.
- Прости, - сказал я.
- В восстановленном городе нужно будет изучить множество свитков и
составить их каталог, - заметил Олдер Тарл. - Конечно, - добавил он, - я
сам могу этим заняться.
Торм задрожал от ужаса.
- Никогда! - закричал он.
Олдер Тарл захохотал и подхватил маленького писца на руки.
- Желаю тебе добра, - сказал он.
- И я желаю вам добра, - ответил я.
Он повернулся и, ни слова больше не говоря, ушел. Торм по-прежнему
торчал у него из-под мышки. Он несколько раз попытался ударить Тарла
свитком, но это ни к чему не привело. Исчезая, Торм прощально взмахнул
свитком.
Я поднял руку.
- Желаю тебе добра, маленький Торм, - сказал я. Мне будет не хватать
его и Олдера Тарла. И отца, отца. - Всем вам желаю добра, - негромко
сказал я.
Я посмотрел на Сардар.
Вот я снова один.
И мало кто, почти никто на Горе не поверит мне.
И на моем старом мире, вероятно, тоже мало кто мне поверит.
Может, так оно и лучше.
Если бы я сам не пережил всего этого, смог ли бы я сам, Тарл Кабот,
поверить в это? Нет, откровенно сказал я себе. Зачем же тогда я написал
все это? Не знаю. Просто мне казалось, что стоит записать, независимо от
того, поверят или нет.
Остается мало что сказать.
Несколько дней я провел вблизи Сардара в лагере людей из Тарны, с
которыми был знаком раньше. К сожалению среди них не было моего друга,
сурового величественного светловолосого Крона из Тарны, из касты
работников по металлу.
Эти жители Тарны, в основном мелкие торговцы, пришли на осеннюю
ярмарку Се-Вар. Она только начиналась, когда ослабла сила тяжести. Я
оставался с ними, принимал их гостеприимство, встречался в делегациями
многочисленных городов, прибывавших к Сардару на ярмарку.
Систематически и настойчиво я расспрашивал жителей разных городов о
Талене из Ара, надеялся найти какую-то нить, которая приведет меня к ней.
Может, всего пьяное воспоминание какого-нибудь пастуха о красавице,
встреченной в таверне Коса или Порт-Кара. Но несмотря на все усилия, я
ничего не узнал.
Итак, мой рассказ заканчивается.
Но я должен рассказать еще об одном происшествии.
35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА
Это произошло в последнюю ночь.
Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них помнили меня
по осаде Ара, семь лет назад.
Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск
на пути в Ар.
Мы устроили лагерь.
Сардар все еще был виден на горизонте.
Ночь была ветреная и холодная, и три луны Гора ярко освещали
серебристую траву на полях, прихваченную холодным ветром. В воздухе
чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная
дикая осенняя ночь.
- Клянусь царями-жрецами! - воскликнул кто-то, указывая на хребет. -
Что это?
Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда
он указал.
Примерно в двухстах ярдах от лагеря, в сторону Сардара, утесы
которого хорошо были видны на фоне черного звездного неба, показалась
странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.
Все, кроме меня, испустили крики ужаса и изумления. Мужчины
схватились за оружие.
- Надо убить его! - кричали они.
Я сунул меч в ножны.
На фоне самой большой из трех маленьких быстрых лун Гора хорошо
выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.
- Подождите! - крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он
стоял.
На меня смотрели два больших глаза, золотых и светящихся. Антенны
раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам,
оставленный лезвием Сарма.
- Миск! - крикнул я, подбежал к царю-жрецу и поднял руки, и он
коснулся их антеннами.
- Приветствую, Тарл Кабот, - послышалось из переводчика Миска.
- Ты спас наш мир, - сказал я.
- Для царей-жрецов он пуст, - ответил Миск.
Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.
- Я пришел повидаться с тобой в последний раз, - сказал он, - потому
что между нами роевая правда.
- Да, - ответил я.
- Ты мой друг, - сказал он.
Сердце мое дрогнуло.
- Да, - подтвердил он, - в нашем языке теперь есть это выражение, и
ты научил нас, что оно значит.
- Я рад, - сказал я.
В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало
времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает
смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и
цари-жрецы работают над этим рука об руку.
Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и
опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли
посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их
пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они
прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности,
высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по
дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать
в работе по его восстановлению.
Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в
помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.
Миск, по-видимому, не таил на него зла.
Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь
на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал
должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю
минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный,
в рушащемся рое.
- Он был величайшим из царей-жрецов, - сказал Миск.
- Нет, - возразил я, - Сарм не был величайшим из царей-жрецов.
