Глаза заливало водой, огненные хлысты молний обрушивались на окружающие холмы,
то на мгновение освещая их ослепительным светом, то вновь погружая в
беспросветный мрак.
Огненный столб ударил прямо в дорогу в пятидесяти ярдах передо мной. Мгновение
он стоял, как гигантское искривленное огненное копье, а затем рассыпался
искрами. Копье ударило передо мной. Это мог быть знак Царствующих Жрецов,
запрещающий мне идти дальше.
Но я пошел вперед до моста, куда вонзилось копье. Несмотря на ледяной ветер
и дождь, я почувствовал через сандалии тепло нагретых камней. Подняв глаза к
небу, я вскинул щит и меч и крикнул в бурю. Мой голос утонул в грохоте
разбушевавшийся стихии, в завываниях ветра, который рвал на мне одежду.
- Я иду в Ко-Ро-Ба! - крикнул я.
Но едва я сделал следующий шаг, как увидел слина, на этот раз вполне взрослого,
19-20 футов длиной. Он приближался ко мне, стремительно и бесшумно. Уши его
прижимались к вытянутой голове, шерсть блестела от дождя, клыки были обнажены,
огромные глаза горели жаждой убийства.
Странный звук вырвался у меня из груди - дикий хохот. Это была опасность,
которую я мог видеть, с которой мог бороться.
С той же яростью, что и слин, я бросился вперед, а когда заметил его прыжок,
выставил вперед копье с широким острием. Мою левую руку схватили острые клыки,
а затем я полетел на землю, когда рычащее от ярости и боли тело обрушилось на
меня. Я выдернул руку из ослабевших челюстей зверя.
При следующей вспышке молнии я увидел, что слин злобно грызет деревянное
древко копья, воткнувшееся ему в живот. Его глаза уже подернулись дымкой.
Моя рука была вся в крови, но это была, в основном, кровь слина. Я пошевелил
пальцами. Все было цело.
Следующая молния выхватила из тьмы уже мертвого слина.
Невольная дрожь прошла по моему телу. Не знаю, что вызвало ее - холод или
дождь, или же вид длинного покрытого шерстью слина, лежащего у моих ног. Я
попытался вытащить копье, но оно застряло между его ребрами.
Тогда я хладнокровно вытащил меч и, разрубив тело зверя, вытащил копье. После
этого я, подражая охотникам на слинов, вырезал сердце животного и съел его.
Они считали, что сердце слина приносит счастье. Для меня утолить голод тоже
было счастьем.
Правда, считалось, что сердце ларла приносит больше счастья, чем сердце слина
- коварного и жестокого животного, но выбирать не приходилось. Ведь я убил
самого опасного хищника.
Я рассмеялся.
- Неужели ты, о Брат Ночи, думал остановить меня на дороге в Ко-Ро-Ба?
Как глупо было с моей стороны считать, что между городом и мной встал просто
слин. Я смеялся, думая о самонадеянном животном, но откуда ему могло быть
известно, что я Тэрл из Ко-Ро-Ба и возвращаюсь в свой город? Есть на Горе
пословица: человека, который возвращается домой, остановить нельзя. Неужели
слин не знал этой пословицы?
Я покачал головой, сознавая, что мне в голову лезет всякая чушь. Может я
немного опьянел от убийства и от первой пищи за долгое время?
Затем, хотя и считал это глупым суеверием, я решил совершить
горийский ритуал над кровью. Набрав в ладони горячую кровь, я выпил ее, а
затем набрал еще пригоршню. После этого я стал ждать вспышки молнии.
Считалось, что нужно взглянуть на свое отражение в крови, и если оно черное и
переливчатое, то человек умрет от болезни, а если отражение четкое и алое, то
погибнет в бою, а если из крови на вас взглянет старое лицо с седыми волосами,
то вы проживете долго в мире и покое, окруженные большим семейством.
Молния сверкнула и я взглянул на кровь. В это короткое мгновение я увидел в
алой поверхности странное лицо, похожее на золотой круг с овальными глазами,
лицо, которое я никогда не видел, оно вселило суеверный страх в мое сердце.
Воцарила тьма. Затем снова сверкнула молния. Я взглянул на кровь, одновременно
желая и страшась увидеть жуткое лицо, но передо мной была гладкая алая
поверхность - кровь слина, которого я убил на дороге в Ко-Ро-Ба. Там не было
даже моего отражения. Я выпил кровь, закончив ритуал.
Затем я тщательно вытер копье о мокрую густую шерсть слина. Его сердце
прибавило мне мужества.
- Благодарю тебя, Брат Ночи, - сказал я мертвому зверю.
Увидев, что в вогнутости щита собралась дождевая вода, я с большим
удовольствием выпил ее.
Глава 5. ДОЛИНА КО-РО-БА.
Теперь мне пришлось карабкаться наверх. Дорога была знакомой. Длинный, довольно
пологий подъем. За перевалом лежала долина Ко-Ро-Ба. Это была дорога, по
которой шли караваны вьючных животных и носильщики, напоминающие бедного Зоска.
Дорога, по которой можно было идти только пешком.
Ко-Ро-Ба лежал в окружении зеленых холмов и был расположен в
нескольких сотнях футов над уровнем пролива Танбер и таинственного
огромного пространства воды, которое горийцы называли "Тасса" - море.
Ко-Ро-Ба не был так удален от внешнего мира, как, например, Тентис,
расположенный высоко в горах Тентис, но он не был и равнинным городом, как
роскошный Ар, или прибрежным, как шумный беспорядочный город-порт Кар у
пролива Танбер. Ар был прекрасным величественным городом, который уважали
даже враги. Тентис гордился свирепой красотой гор Тентис, а порт Кар
хвастался широким проливом Танбер, как своей сестрой, и этим могучим
загадочным морем. Я же самым прекрасным считал свой город. Его стройные
цилиндры мягко вонзались в небо среди зеленых холмов, и это производило
неизгладимое впечатление.
Древний поэт, воспевая города Гора, назвал Ко-Ро-Ба Утренними Башнями. Иногда
его и теперь так называют. А само слово Ко-Ро-Ба было весьма обычным, на
древне-горийском языке оно означало деревенский рынок.
Буря не прекращалась, но я не обращал на нее внимания. Вымокший, замерзший, я
карабкался наверх, прикрываясь щитом от ветра. На перевале я остановился,
протер глаза и стал ждать, когда вспышка молнии осветит мой город, который я не
видел столько лет.
Меня тянул мой город, я жаждал встречи с отцом, великолепным Мэтью Кэботом,
администратором Ко-Ро-Ба, со всеми моими друзьями, с гордым Тэрлом, моим
учителем фехтования, милым застенчивым маленьким писарем Торном, который даже
сон и еду считал досадными помехами в своих занятиях по изучению древних
свитков, но больше всего я жаждал встречи с Таленой - той, которую я любил
больше всего на свете, за которую сражался на крыше цилиндра Справедливости,
которая тоже любила меня - с темноволосой прекрасной Таленой, дочерью
Марленуса, бывшего убара города Ар.
- Я люблю тебя, Талена, - крикнул я.
И когда этот крик сорвался с моих губ, небо расколола ослепительная вспышка
молнии, вся долина среди холмов стала ослепительно белой и я увидел, что
она пуста.
Ко-Ро-Ба исчез!
Город исчез!
После молнии все погрузилось в непроницаемый мрак и ужасающий грохот наполнил
меня ужасом.
Снова и снова вспыхивали молнии, каждый раз погружая меня во тьму, снова и
снова странные удары грома грохотали надо мной, и каждый раз я видел одно и
то же: долина пуста, Ко-Ро-Ба исчез.
Я резко обернулся, прикрывшись щитом. Копье было наготове.
И при следующей вспышке молнии увидел мантию Посвященного, выбритую голову и
печальные глаза одного из касты Благословенных. Говорили, что они слуги самих
Царствующих Жрецов. Он стоял на дороге, спрятав руки в мантию и глядя на меня.
Мне показалось, что он не похож на других Посвященных, которых я встречал на
Горе. Я не мог точно сказать, что отличает его от остальных членов касты, но
в нем было что-то такое, что выделяло его из их числа. В нем не было ничего
необычного, разве что лоб был гораздо выше, чем у остальных людей, а глаза
наверняка видели намного больше, чем глаза остальных людей.
И меня пронзила мысль, что я, Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба, простой смертный, ночью
на этой дороге, возможно, смотрю в глаза самому Царствующему Жрецу.
Мы долго смотрели друг на друга. Буря стихала, молнии перестали рвать ночь,
гром больше не терзал мои уши. Ветер успокоился. Тучи рассеялись. В лужах
холодной воды на каменных плитах я видел отражение трех лун Гора.
Я повернулся и посмотрел на долину, где когда-то стоял Ко-Ро-Ба.
- Ты Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал человек.
Я удивился.
- Да, - сказал я и повернулся к нему.
- Я ждал тебя.
- А ты, - спросил я, - Царствующий Жрец.
- Нет.
Я посмотрел на него и увидел в нем простого человека и ничего больше.
- Ты говоришь от имени Царствующих Жрецов?
- Да.
Я поверил ему.
Конечно, Посвященные всегда утверждали, что говорят от имени Царствующих
Жрецов, но на самом деле они просто определяли их волю по соответствующим
приметам и предсказаниям.
Но этому человеку я поверил.
Он не был похож на других Посвященных, хотя и носил их одежду.
- Ты из касты Посвященных?
- Я тот, кто передает волю Царствующих Жрецов смертным, - сказал человек, не
считая нужным отвечать на мой вопрос.
Я молчал.
- Значит, - сказал человек, - ты Тэрл из города.
- Я Тэрл из Ко-Ро-Ба, - гордо ответил я.
- Ко-Ро-Ба уничтожен, - сказал человек. - Его как-будто никогда и не было. Его
камни люди рассеяны по всему миру. И нет места, где два камня города или два
его жителя были бы рядом друг с другом.
- Почему уничтожен Ко-Ро-Ба?
- Такова воля Царствующих Жрецов.
- Но почему?
- Они выразили свою волю, - ответил человек, - и нет никого, кто мог бы
спросить Царствующих Жрецов, почему они так решили и так сделали.
- Я не принимаю их волю.
- Покорись.
- Нет.
- Если так, - сказал человек, - то тебе придется одному скитаться по миру
- без друзей, без города, без стен, которые ты мог бы назвать своими, без
Домашнего камня, которому можно поклоняться. Следовательно, ты будешь человеком
без города и предупреждением всем, что нельзя пренебрегать волей
Царствующих Жрецов.
- Что с Таленой, - спросил я, - что с отцом, с друзьями, со всеми
жителями города?
- Рассеяны по всему свету, и ни один камень не положен близко с другим.
- Разве я не служил Царствующим Жрецам при штурме Ара? - спросил я.
- Царствующие Жрецы использовали тебя в своих целях и они довольны твоей
службой.
Я поднял копье и почувствовал, что могу убить этого человека в белом, который
стоял передо мной и говорил жуткие слова.
- Убей меня, если хочешь.
Я опустил копье. Мои глаза наполнились слезами. Я был в смятении. Может, это по
моей вине город уничтожен? Может, это я навлек несчастье на город, на его
жителей, на моего отца и моих друзей? Неужели я так глуп, что не понимаю
какое я ничтожество перед могуществом Царствующих Жрецов? И неужели я теперь
обречен бродить по дорогам и полям Гора, сжигаемый угрызениями совести, живое
олицетворение того, на какую судьбу обрекают Царствующие Жрецы глупых гордецов?
И вдруг я прекратил жалеть себя. Я смотрел в глаза человека и увидел в них
человеческую теплоту и слезы. Он плакал, жалея меня. Да, это была жалость
- запретное чувство, и все же он не мог скрыть его. Могущество, которое
исходило от него, исчезло. Сейчас передо мной был просто человек, обычный
человек, хотя и одетый в белую мантию гордой касты Посвященных.
Казалось, он борется с собой, как будто хочет говорить сам, как человек, а не
произносить слова Царствующих Жрецов. Он страдал от боли, сжимал руками голову,
пытаясь что-то сказать мне. Его рука протянулась ко мне и он заговорил, хрипло
и неразборчиво, голосом далеким от звенящего повелительного тона, каким он
говорил вначале.
- Тэрл из Ко-Ро-Ба, - сказал он, - упади грудью на свой меч.
Казалось, что он вот-вот упадет и я поддержал его.
Он смотрел мне в глаза.
- Упади грудью на свой меч, - просил он.
- Разве это не противоречит воле Царствующих Жрецов? - спросил я.
- Да, - ответил он.
- Почему ты предлагаешь мне сделать это?
- Я был с тобой при штурме Ара, на крыше цилиндра Справедливости я дрался
вместе с тобой против Па-Кура и его людей.
