подобает оставаться здесь.
Мне вовсе не хотелось вновь выходить в холодную дождливую ночь,
снова бродить по улицам, мерзнуть и мокнуть, ища место, где можно
поесть или поспать. Я достал монету из кожаного мешка и бросил ее
хозяину. Тот ловко подхватил ее в воздухе и с сомнением стал ее
осматривать. Это была серебряная монета. Он попробовал ее на зуб,
скулы его напряглись. Алчное удовольствие появилось в глазах.
Я знал, что ему не захочется возвращать монету.
- Какой она касты? - спросил я.
Хозяин улыбнулся.
- У монет нет каст.
- Тогда принеси мне поесть и выпить.
Я прошел к самому дальнему столику в темном углу. Оттуда я мог видеть
дверь. Затем прислонил копье и щит к стене, положил меч перед собой.
Затем приготовился ждать.
Но ждать не пришлось. Едва я успел устроиться за столом, как хозяин
поставил передо мной большую кружку горячего ка-ла-на. Она обожгла
мне руки. Я сделал большой глоток обжигающей жидкости и он
прокатился по мне жидким огнем. Вкус у него был омерзительный, но
напиток согрел меня и привел в хорошее настроение. Мне даже захотелось
смеяться, что я и сделал.
Жители Тарны, сидевшие за столами, посмотрели на меня, как на
сумасшедшего. Изумление ясно отразилось на их грубых лицах. Этот
человек смеялся! Я подумал, что в Тарне люди не часто смеются.
Таверна была грязная и темная, но кал-да примирил меня с ней и с ее
унылыми посетителями.
- Говорите, смейтесь, - обратился я к ним, ведь они не проронили
ни слова с момента моего появления. Я посмотрел на них. Затем
сделал глоток и почувствовал, как горячие круги завертелись у меня
перед глазами. Я схватил копье и постучал по столу.
- Если вы не умеете говорить, не хотите смеяться, тогда пойте!
Они были уверены, что попали в компанию сумасшедшего. На меня,
наверное, подействовал кал-да, но мне хотелось расшевелить этих
серых бессловесных людей. Но люди Тарны отказывались нарушить
молчание.
- Вы что, не знаете языка, - спросил я, обращаясь к ним на языке,
который был наиболее распространен в городах Тарна. - Это ваш
язык?
- Наш, - пробормотал один.
- Тогда, почему вы молчите? - спросил я с вызовом.
Никто мне не ответил.
Пришел хозяин с хлебом, медом, солью и, к моему удивлению, с
громадным куском жареного терока. Я набил рот едой и запил все куском
кал-да.
- Хозяин! - крикнул, стуча по столу копьем.
- Да, воин, - отозвался тот.
- А где рабыни?
Хозяин, казалось, онемел.
- Я желаю видеть танец девушек!
Люди Тарны были в ужасе. Один прошептал:
- В Тарне нет рабынь.
- Увы! - воскликнул я. - Ни одной потаскухи во всем городе!
Два или три человека рассмеялись. Наконец-то я расшевелил их.
- А эти существа, которые бродят по улицам в масках из серебра,
действительно женщины? - спросил я.
- Действительно, - ответил один из людей, подавив смех.
- Сомневаюсь, - воскликнул я, - может мне притащить сюда одну из
них, пусть станцует для нас?
Люди расхохотались.
Я изобразил, что поднимаюсь на ноги и охваченный ужасом хозяин замахал
на меня руками и принес еще кал-да. Он решил напоить меня, чтобы
я после этого смог только свалиться под стол и заснуть. Некоторые люди
подошли к моему столу.
- Откуда ты? - спросил один осторожно.
- Я всю жизнь прожил в Тарне, - сказал я. Громкий хохот был мне
ответом.
И вскоре, отбивая такт копьем, я стал петь песни - дикие пьяные
военные песни, которые научился много лет назад у бродячих торговцев,
песни любви, одиночества, песни о великолепных городах, о красивых
полях, лесах и морях планеты.
Кал-да этой ночью лился рекой и трижды потный, но довольный хозяин,
менял масло в висячих лампах. Люди с улицы, оглушенные звуками,
доносившими из таверны, заходили и вскоре присоединялись к нашему
веселью. Входили и воины, но вместо того, чтобы наводить порядок,
они скидывали шлемы, наполняли их кал-да и присоединялись к нам,
чтобы есть и пить, а также петь.
Огни в лампах замигали и погасли. За окном уже пробивался мутный
рассвет. Многие уже ушли, другие валялись под столами или по углам
комнаты. Даже хозяин спал, опустив голову на стойку. За ним стоял
огромный котел с кал-да, впервые за эту ночь пустой и холодный.
Я протер сонные глаза. Кто-то положил мне руку на плечо.
- Проснись, - услышал я.
- Это он, - сказал другой голос, показавшийся мне знакомым.
Я с трудом поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с заговорщиком
с желтой, как у лимона, кожей.
- Мы ждем тебя, - сказал другой голос и теперь я увидел солдата,
которого встретил у ворот. За ним в голубых шлемах стояли еще трое.
- Это вор, - сказал желтолицый, указывая на меня. Его рука указала
на стол, на котором лежал полупустой мешочек с монетами.
- Это мои монеты, - сказал заговорщик, - мое имя вытеснено на коже, - и
он показал мешочек солдатам.
- Ост, - прочел стражник. Так называлась маленькая ярко-оранжевая
змейка, одна из самых ядовитых на Горе.
- Я не вор. Он сам мне дал эти деньги.
- Он лжет, - сказал Ост.
- Я не лгу.
- Ты арестован, - отрезал солдат.
- Чьим именем?
- Ты арестован именем Лары, татрикс Тарны, - ответил он.
ГЛАВА 10. ДВОРЕЦ ТАТРИКС.
Сопротивление было бесполезно, так как мое оружие забрали, пока
я спал, глупо доверившись гостеприимству Тарны. Хотя я стоял перед
солдатами безоружный, офицер все-таки уловил угрозу в моих глазах и,
отступив назад, сделал знак солдатам. Три копья уперлись мне в
грудь.
- Я ничего не крал, - сказал я.
- Это ты скажешь татрикс, - ответил офицер.
- Оденьте на него наручники, - взвизгнул лимоннолицый.
- Ты воин? - спросил офицер.
- Да.
- Ты даешь слово, что спокойно и без сопротивления пойдешь во
дворец татрикс.
-Даю.
Офицер обернулся к солдатам.
- Наручники не нужны.
- Я ни в чем не виноват, - повторил я.
- Это решит татрикс.
- Вы должны заковать его, - встрял Ост.
- Тихо, червяк! - прикрикнул на него солдат и заговорщик мгновенно
заткнулся.
И я пошел за офицером, окруженный его людьми, во дворец татрикс.
Ост плелся за нами, пыхтя и отдуваясь, из-за своих коротеньких ножек
он с трудом поспевал за солдатами.
Я шел, понимая, что являясь Воином Гора не могу нарушить данную
мной клятву, но даже если бы и захотел это сделать, мои шансы на
побег были весьма малы. При первом же моем движении три копья
вонзились бы мне в тело. Я уже оценил высокое искусство воинов
Тарна, когда повстречался с ними вне стен города. Я вспомнил о
Торне и Вере, подумав, надела ли уже она шелковые одеяния рабыни.
Я понимал, что если в Тарне существует справедливость, то я буду
освобожден, но все же беспокоился - будет ли мое дело внимательно
рассмотрено и справедливо решено. То, что у меня в руках оказался
мешочек с монетами Оста, было очень серьезным обвинением и оно могло
сыграть решающую роль при принятии решения татрикс. Разве может
мое слово, слово чужака, выстоять против слова Оста - гражданина
Тарны и, возможно, весьма влиятельного?
Да, ситуация была очень серьезной. Я думал о дворце татрикс, о том,
что мне скоро придется встретиться лицом к лицу с необыкновенной
женщиной, которая правит этим городом и правит хорошо. Ведь сказал
же мне горожанин, что я могу по своему желанию провести ночь в ее
дворце.
Мы шли около двадцати минут по унылым серым улицам Тарны, где
одетые в серое горожане уступали нам дорогу и безразлично смотрели
на арестованного, то есть на меня, одетого в алую тунику воина.
И за тем мы вышли на широкую улицу, мощеную черным булыжником,
блестящим от недавнего дождя. По обе стороны улицы возвышалась кирпичная
стена, которая по мере нашего продвижения становилась все выше и
выше, а улица все сужалась.
И наконец перед нами предстал дворец, окутанный холодным утренним
туманом. Это была настоящая крепость - черная, без украшений,
тяжелая, производящая гнетущее впечатление. Перед входом во дворец
улица переходила в узкий тоннель, по которому мог пройти только один
человек. Стены тоннеля были около тридцати футов высотой.
Сам вход представлял собой простую железную дверь в 80 дюймов шириной
и 5 футов высотой. Только один человек мог пройти через эту дверь.
Это было совсем не похоже на широкие ворота дворцов в других
городах Гора, через которые могла проехать упряжка тарларионов в
золотой сбруе. У меня зародилось сомнение, что в таком угрюмом дворце
может вершиться правосудие.
Офицер подошел к двери и встал возле нее, ожидая, когда я войду туда.
Я смотрел на эту дверь и на узкий проход на ней.
- Мы не пойдем туда, - сказал офицер, - только ты и Ост.
Я повернулся и тут же три копья уперлись мне в грудь.
За открытой дверью я ничего не видел кроме тьмы.
- Входи, - приказал офицер.
Я еще раз посмотрел на копья, хмуро улыбнулся офицеру, повернулся и,
опустив голову, вошел в маленькую дверь.
И тут же, вскрикнув от ужаса, полетел вниз. В полете я услышал
изумленный крик Оста, который вошел вслед за мной.
Пролетев футов двадцать в абсолютной темноте, я сильно ударился о
каменный пол, покрытый сырыми опилками. И сразу же на меня упало
тело Оста. У меня перехватило дыхание, перед глазами поплыли
пурпурные и золотые круги. Я почти ничего не соображал и не
сопротивлялся, когда меня схватило в пасть какое-то огромное животное
и потащило по узкому тоннелю. Затем я пытался бороться, но бесполезно.
Тоннель был настолько узок, что я не мог даже шевельнуться. В носу
у меня стоял запах мокрой шерсти животного, которое чем-то напоминало
родента, точнее запах его логова. откуда-то сзади доносились до меня
истерические крики Оста.
Некоторое время зверь пятился задом, волоча меня по узкому тоннелю
и царапая о стены. Интересно, как будет выглядеть после этого моя
туника?
Наконец он приволок меня в какое-то сферическое помещение, освещенное
двумя факелами, прикрепленными к стенам. Я услышал хриплый громкий
повелительный голос. Зверь недовольно заворчал. Тут же раздался
щелчок кнута и приказ был повторен в более резкой форме. Зверь
неохотно разжал пасть и попятился, прижимаясь к земле и глядя на меня
продолговатыми блестящими глазами, похожими на полоски расплавленного
золота.
Это был гигантский урт. Зверь оскалил острые, как кинжалы, белые
зубы и зарычал. Из его челюсти и лба над злобными глазами росли
четыре рога, которые были нацелены на меня, и он только ждал приказа,
чтобы с вожделением вонзить их в мое тело. Все огромное тело урта
дрожало от нетерпения.
Снова щелкнул кнут и прозвучала команда, зверь, мотая от злости
своим хвостом, скрылся в боковом тоннеле. Решетчатые железные ворота
захлопнулись за ним.
Несколько рук схватили меня и я успел заметить какой-то тяжелый
круглый серебристый предмет. Я попытался подняться, но руки склонили
мое лицо к камню. Моя шея оказалась зажатой между двумя тяжелыми
брусьями. Щелкнул замок и мои запястья тоже оказались скованными.
- Он скован, - сказал голос.
- Поднимись, раб, - сказал другой.
Я попытался подняться, но вес был слишком велик. Тут же раздался
щелчок и я сжал зубы, чтобы не закричать, когда кожаный кнут врезался
в мою плоть. Раз за разом обрушивались на меня удары кожаной молнии.
Я с огромным трудом поджал под себя колени и, наконец, шатаясь
поднялся на ноги с тяжелым ярмом на шее.
- Молодец раб, - сказал голос.
Несмотря на огонь, который жег мои раны, я ощутил спиной холод
каменной стены. Удары кнута рассекли мою тунику и спина кровоточила.
Я повернулся в том направлении, откуда доносился голос. Человек
стоял, держа в руке кнут, с которого капала кровь - моя кровь.
- Я не раб, - сказал я.
Человек был обнажен до пояса, волосы стянуты на затылке полосой
серой тряпки.
- В Тарне, - сказал он, - такие, как ты, не могут быть никем иным.
Я осмотрелся. Куполообразный потолок камеры закруглялся над
