-- Какого черта? А может быть, я просто иду мимо?
Чародей погрозил пальцем, толстым и корявым, как кора
дерева:
-- А откуда знаешь, что я чародей?
-- На дереве написано.
-- Ах, на дереве, -- протянул чародей насмешливо. -- Так
ты еще и грамотный?
-- Крупными резами, -- объяснил Олег.
-- Ну, от грамотных одни беды, -- сообщил чародей. --
Придется тебя в жабу...
Олег ощутил, что пора менять разговор, а то как два дурака
стоят друг напротив друга и швыряются сосновыми шишками.
-- Я твой гость! Ты, невежа, не знаешь, как принимать
гостя? Так я тебя обучу!
Чародей на миг даже растерялся от такой наглости:
-- Гость?.. Не так принимаю?
-- Ну да, -- отрезал Олег. -- А где накормить, напоить,
баньку истопить, пятки почесать?
Чародей взревел как раненый бык, нагнул голову и бросился
на Олега. Тот быстро шагнул в сторону, ребром ладони врезал по
толстой шее, прикрытой, как конской гривой, длинными жесткими
волосами. От ладони до самого плеча стегнуло болью, словно
ударил по бревну.
Чародей развернулся с немыслимой скоростью. Олег успел
увидеть бешеные глаза, напрягся, на него обрушился град тяжелых
ударов. Он закрылся локтями, сам ударил несколько раз.
Впечатление было такое, словно бил в толстое дерево, но все же
чародей покачивался, вздрагивал, а когда Олег готов был уже
отступить и сдаться, вдруг опустил руки:
-- Так кто ты, говоришь?
Он запыхался самую малость, глаза блестели буйным
весельем. Плечи двигались, словно от нетерпения притопывал,
заслышав музыку, и теперь вот-вот ринется в удалой пляс.
-- Гость, -- буркнул Олег. -- Меня зовут Олег. Я тоже
чародей, только еще... необученный.
Чародей захохотал, показав огромный рот с двумя рядами
жутких зубов. Пасть его была красная, как вход в преисподнюю, а
хохот напоминал львиный рык.
-- Это ты... чародей?
-- Чародей, -- подтвердил Олег угрюмо.
-- Чародей?
-- Что, не видно?
Чародей расхохотался еще громче, Олег незаметно перевел
дух. Похоже, он не просчитался. На грубость надо отвечать еще
большей грубостью. Тихоню этот зверь вышвырнет, а то еще сперва
ноги вытрет, а потом только вышвырнет.
-- Ча... ро... дей! -- прогрохотал тот, давясь от смеха.
-- Малец, ты мне нравишься!.. Надо тебя другим показать. А то
всех собак на меня спускают! Пусть посмотрят на... ха-ха!.. еще
чародеистого... ха-ха!.. Давай заходи в мои хоромы.
Он ударил Олега по плечу, с размаху, но уже по-дружески.
Олег удержался от вопля, почудилось, что хрустнула ключица.
-- Хоромы... это в дупле?
-- Что, не нравится?
Не отвечая, Олег перенес ногу через край. В лицо пахнуло с
детства знакомыми запахами. Он сделал шаг, оглянулся, край
дупла зиял светящейся точкой уже за пару саженей позади. Он
сжал кулаки, едва удерживаясь от жажды создать скрученную
молнию, когда рядом во мраке послышалось скептическое:
-- Чародей, говоришь?.. Может быть, может быть...
Трясешься как овечий хвост, душа в пятках, но пищишь храбро.
Полыхнуло огнем. Стены огромной пещеры отступили еще
дальше, сверху свисают рыжие сосульки, а под ногами слой
пахучих опилок, даже кое-где шевелятся, словно древесные черви
копают норы.
Чародей руки в бока, массивный, как неопрятная копна,
насмешливый, сказал все тем же неприятным скрежещущим голосом:
-- Что, не нравится мое жилище?
Олег пожал плечами:
-- Жилище как жилище. Только зимой вода снизу подступает,
весной по стенам плесень, летом из-за сырого воздуха всегда
мокрый, а осенью из каждой щели белые черви лезут...
Чародей поперхнулся, умолк, после паузы буркнул из
необъятной бороды:
-- А про червей как узнал?
-- Там они в жуков делаются, -- объяснил Олег как малому
дитяти. -- Тоже колдуны! Яйца отложат, потом всю зиму спят.
Весной много на голову сыплется?
Колдун помолчал, сказал нехотя:
-- Давай садись, рассказывай, кто ты и что ты. Раз такое
про жуков знаешь... Хотя убей меня гром, не понимаю, откуда?
Олег многозначительно смолчал. Из опилок медленно
поднимались грубые сиденья, колдун небрежно махнул в их
сторону:
-- Мне здесь нравится. Меня зовут Короед. А ты кто?
-- Волхв Олег, -- ответил Олег, он чувствовал, что
начинает говорить затверженное, как диковинная птица попугай.
-- Я за последние дни обошел с десяток колдунов... настоящих,
сильных. Мелочь, что умеет лечить коров, не в счет. Я всех
убеждал объединить силы, чтобы покончить с войнами.
Короед удивленно зыркнул из-под нависших бровей:
-- Зачем?
-- Войн не будет -- люди будут богаче. Люди богаче --
колдунов больше. Колдунов больше -- за-клятий больше, а сами
заклятия мощнее. Мы, колдуны, станем настолько могучими, что
сможем править не народами, а всем миром. А кому править, как
не нам?
-- Значит, -- протянул Короед ошеломленно, -- на свете
есть и другие... Может быть, даже сильнее?.. Ну, сильнее вряд
ли, не поверю. Но вот чтобы всех свести в одну кучу... Это ты
загнул, брат.
-- Почему? -- спросил Олег тоскливо. Везде одно и то же.
Не пора ли бросить эту дурацкую затею. -- Почему?
-- Наверное, по дурости да по наглости, которой больше,
чем у меня. Я еще мог бы как-то общаться... Да и то, чтоб мне
никто пикнуть не смел! Но другие...
Олег попробовал возразить:
-- Ты их даже не знаешь.
-- Я окрестных знаю, -- сказал Короед убежденно. --
Мелочь, конечно, но порода одна! Всяк толкует свое, других
слушать не желает, всяк друг друга ненавидит. Нет, ты ничего не
сможешь. А тебя не послушают. Хотя б борода до пояса, да и
то... Человек всегда ненавидит того, кто лучше его самого.
Пусть даже выше ростом, шире в плечах, красивше... А уж если и
знает больше, то такого готовы прибить скопом. Ты вот и ростом
удался, и молод... Только рыжий разве что.
Глава 34
Стол Короеда оказался на редкость простым, зато обильным.
Олег ел машинально, Короед все допытывался, где еще бывал, что
видел, с кем общался, ахал и дивился, сам он не покидал своей
чащи, и вдруг в разговоре обронил задумчиво:
-- ...А вот про Первую Жемчужину, что тебе задали найти, я
случайно знаю...
Олег подпрыгнул, в груди взорвалось сердце, затопило
горячим. Все-таки не зря скитался, тыкался во все стороны, даже
без цели! Но не стоял, не сидел, не лежал, ведь под лежачий
камень вода не течет, Мрак прав, а побеждает и находит только
тот, кто не сидит...
-- Где она?
Колдун отшатнулся от его крика:
-- Ты чего? Я даже не знаю, зачем тебе это сказала эта...
как ты ее обозвал?
-- Хакама, -- повторил Олег. Добавил, защищаясь: --
Вообще-то она очень хорошая. И умная.
-- Ну, колдун и должен быть умным, иначе разве что в
певцы... Но умный не обязательно хороший. То, что она тебе
задала, гм... Совершенно случайно я знаю, что это такое. И даже
где.
Олег сказал сдавленным голосом:
-- Где? Скажи, где?
Колдун смотрел насмешливо:
-- Ого, сразу так? А как же насчет того, что сперва службу
отслужить?.. Задаром никто слова не скажет!.. Ладно, ты и так
весь службами опутан, непонятно какими. Сам на себя возложил...
Скажу, да только ты там точно голову сломишь. Не за тем ли
посылала?
Олег вспомнил ее чистые глаза, спокойное лицо, покачал
головой:
-- Не думаю.
-- Смотри, -- предостерег Короед, -- что-то нечисто.
Олег промолчал, ибо трудно прожить до старости и не стать
подозрительным, недоверчивым ко всем и всему.
-- Жемчужина находится, -- сказал Короед медленно, глаза
его закатились под лоб, он долго думал, двигал бровями,
внезапно просиял: -- Последний раз о ней было упоминание...
ага... она была в горах Бескид!
-- Бескид? -- удивился Олег. -- Что это они всюду
выпрыгивают...
-- А что случилось?
-- Да я в эти Бескиды хожу чаще, чем...
Колдун снисходительно ухмыльнулся:
-- На языке первых людей любые горы звались бескидами. Так
что Бескиды можешь встретить где угодно...
На лбу Олега морщинки стали глубже, зеленые глаза
потемнели.
-- Тогда другая странность. Еще непонятнее.
-- Да ну?
-- Если Жемчужина, -- рассуждал Олег, -- то должна быть в
море. Или в реке. А если она такая древняя, то ныне на самом
дне моря! Или на дне самой глубокой реки, раз уж до сих пор не
выловили.
Короед кивал, глаза были довольные, приятно видеть, как
дурак рассуждает жирно и глубокомысленно, да еще и любуется
своим умом и проницательностью. Когда Олег, чувствуя неладное,
начал говорить все медленнее, Короед вроде бы сжалился,
прервал:
-- Ладно-ладно. Вон наш князь свою старшую жену называл
жемчужиной, а это, надо сказать, была довольно увесистая
жемчужина... Пудов так на восемь! А царь Куявии, говорят, свою
столицу кличет жемчужиной мира... Понял? Ладно, не красней.
Эта, о которой говорим, в самом деле Жемчужина. И в самом деле
родилась на морском дне. И в самом деле до сих пор лежит там,
где родилась.
Олег обескураженно смотрел на довольное наглое лицо
колдуна. Тот откровенно скалил зубы.
-- Но если она там же, -- сказал Олег непонимающе. Он
чувствовал подвох, но не мог отыскать, -- то при чем тут
Бескиды...
Короед насладился его беспомощностью, расхохотался:
-- Да, надо было бы отпустить тебя полазить по всем морям,
чтобы рыбой пропах, ряска на ушах... Эх, долго тебе еще
карабкаться, чтобы перестать думать задницей, как все люди, а
начать головой, как принято у колдунов!.. Я ж ясно сказал, что
это самая древняя жемчужина на всем белом свете! И та...
Хамада... Хамука...
-- Хакама, -- подсказал Олег.
-- Хакама, -- согласился Короед. -- Ишь, имечко... И она
сказала, верно?
Он замолчал, смотрел ожидающе, однако Олег только
беспомощно развел руками:
-- Все равно не понял.
-- За это время старые моря высохли, а на их местах
выросли горы. Потом и горы рассыпались в пыль, там были болота,
затем леса, а когда леса вывелись, долго-долго голая степь...
что постепенно превратилась в нынешнюю пустыню.
Олег молчал, пристыженный. Когда все объяснял, все кажется
так просто, и думаешь с досадой, как же сам не догадался.
-- Как я ее найду?
Короед свистнул, в дупло влетел темный комок, расправил
крылья и бухнулся на плечо колдуна. Олег отшатнулся, на него
враждебно смотрела красными глазами летучая мышь. В красной
пасти блестели острые длинные зубы, небо и язык красные как
пламя.
-- Она укажет, -- сказал Короед. -- Но остался один
пустяк, который пока одолеть некому... да-да, некому.
-- Какой?
-- С той поры как высохло море, -- пояснил Короед
буднично, но в голосе слышалось злое торжество, -- да-да, у
морей такая дурная привычка! Вроде бы глубокое, вроде и воды
хватит, чтобы перетопить всех дураков на свете, но почему-то
высыхает... Так вот, когда вдруг высохло, то ветрами туда
нанесло пыли, та уплотнилась, стала такими камешками, что
просто... гм... Камни за тысячи лет уплотнились, теперь это
один литой камешек. Где-то в полверсты толщиной. Или в версту,
теперь не угадаешь. А может, и в пять. Ни один чародей мира не
в состоянии проникнуть к той Жемчужине!
Олег смиренно потупил взор, стараясь держать на лице
выражение смирения и отчаяния:
-- Что ж... Если великие колдуны не могут, то куда мне с
кувшиньим рылом. Я только побываю там, погляжу хоть на место,
под которым сия драгоценность! Мне дивно и возвышенно будет от
мысли, что под моими ногами такое чудо из чудес.
