Может быть, дурь пройдет. Если же нет, то тебя начнут принимать
серьезно.
Что-то в голосе могучего чародея насторожило Олега:
-- Это как?
-- Начнут опасаться, -- объяснил Беркут. -- А у нас, сам
понимаешь, кого опасаешься, того бьешь первым. Из-за угла,
из-за стены... у колдунов нет правил чести, как у тупоголовых
воинов. Правда, застать колдуна врасплох почти невозможно. Да и
не покидают своих нор, где, как я говорил, им стены помогают.
-- Это все говорят, -- сказал Олег, было горько и стыдно,
что уцелел пока что лишь потому, что никто его не считает хотя
бы чуть-чуть опасным. Так, дурачок... Только что слюни не
роняет, в соплях не путается. Зачем такого обижать, он уже
богами обижен... -- Но что же делать? Что делать?
Беркут хмыкнул:
-- Кто виноват и что делать -- два вечных вопроса
чародеев... Ладно, меня ты почти убедил. Всех колдунов в мешок,
а я -- сверху! Такое объединение принимаю. А сейчас давай я
тебя отошлю к чародею, каких ты еще не зрел! Только не
подпрыгивай. Ишь, подумал... Я вижу, что подумал. Ты же мечтал
побывать у настоящих чародеев? Тебе и так повезло. Другой за
всю жизнь одного не увидит. Поговори с ним, ладно?
-- Я, -- прошептал Олег, он боялся верить удаче, -- я
скажу все, чтобы убедить!
Беркут буркнул:
-- Ну-ну. Стань вот там. Нет, лучше сядь. Задержи
дыхание...
-- А как же тот, другой?
-- Мне это не нужно, -- отмахнулся Беркут с великолепным
высокомерием. -- Я силен по-настоящему!.. Закину хоть на другой
конец Артании. Даже в Куявию могу, понял?
Олег шагнул из сухой полутемной пещеры Беркута прямо в мир
распыленной горячей воды. В клубах пара угадывались изогнутые,
как в корчах, стволы деревьев, какая же сила их так скрючила, в
горло сразу хлынул горячий туман, закашлялся, стиснул челюсти.
Волчовка отсырела, в сапогах чавкало, хотя еще не сделал
шага, только переступал с ноги на ногу. Волосы намокли и
свисали сосульками. Крупные капли повисли и на щеках, ползли по
шее, а между лопаток пробежала струйка неприятно теплой воды.
Оглянулся, но вместо убежища Беркута, с его холодным сухим
воздухом, за спиной уже лес, странный и причудливый. Деревья
застыли на растопыренных корнях над водой, словно брезговали
прикасаться. Серые склизкие корни напомнили Олегу паучьи лапы.
Вода серо-зеленая, мутная, из глубины постоянно всплывают
коричневые облачка мути, и он с холодком понял, что там кто-то
плавает, роется, грызет, закапывается.
-- Эй, -- сказал он громко, -- есть здесь кто-нибудь?
В двух шагах мутная вода забурлила, словно там забил
мощный источник. Мелкие листья разбежались, разогнанные
невидимой рукой. Олег отступил на шаг, а из бурлящей воды
неспешно поднялась голая, как колено, голова. Олег поежился,
глаза не только без бровей, но и без век, смотрят немигающе, а
мутные потоки, бегущие по лицу, вроде бы не мешают...
Толстогубый рот задвигался, но сперва Олег услышал только
хриплые квакающие звуки, словно колдун не мог вспомнить
человеческую речь.
-- Кто ты, смертный?
-- Все смертно, -- ответил Олег мирно. -- Даже бессмертные
боги. Меня зовут Олег, я младший волхв, что вознамерился
достигнуть мудрости побольше. Но одни мне отказывают, другие
перебрасывают друг другу как игрушку. Или... забавного дурака.
Видать, жизнь у колдунов скучна, позабавиться не над кем.
Вода ручьями сбегала с лоснящегося, как у вымытого кабана,
тела колдуна. Запах шел мерзостный. Олег непроизвольно
отодвинулся. Чародей буркнул насмешливо:
-- Что, не нравится?
-- Если ты живешь так, -- ответил Олег уклончиво, --
значит, это чем-то вызвано. Я слишком мало знаю, чтобы судить.
Чародей на миг ушел под воду, а когда вынырнул, пробурчал
недоверчиво:
-- Ух ты... Я привык, что всяк сразу же решает, как
правильнее, будто он здесь прожил, а не я. Ладно, не морщи нос.
Меня зовут Ковакко, я здесь хозяин. Но я не зрел, как ты
прошел!
Олег сказал осторожно:
-- Ты мыслил о высоком, не заметил...
-- Скорее о глубоком, -- буркнул колдун. -- В Лесу или в
горах так не переплетаешься с миром... Здесь я чую кожей, где и
что происходит! Как будто через мой пот, мою мокрую кожу в меня
входит не только болотная вода... слышу не только голоса людей,
зверей и подземных гадов, но рост травы, движение корней за
тридевять земель. Я заранее знаю, когда дрогнут горы! Я даже не
колдун или чародей, как меня зовут, я просто часть этого мира.
Но я не зрел, когда и как ты прошел!
Олег медленно наклонил голову:
-- Чтобы вывести реку наверх, сдвинуть гору или заставить
в пустыне появиться еще одному оазису, тебе стоит только
захотеть и пошевелиться самому... Так?.. А здешняя земля
отзовется.
Ковакко сказал польщенно:
-- Ты слишком... но вообще-то все верно. Только тут гор
нет, как и... что такое пустыни? Но реку в самом деле могу...
Если тебе это важно, я могу взять тебя в ученики. Через
тридцать -- сорок лет уже что-то сможешь. Может быть, сможешь.
Если, конечно, тебя влечет такая мощь. Тебя как звать?
-- Олег.
-- Олег? Странное имя.
-- Почему?
-- Не знаю. Все имена что-то да значат, потому и даются. А
что значит Олег?
-- Это знают только мои родители, -- ответил Олег. --
Тридцать лет... это страшно. Но ты первый, кто сказал, что
можешь взять меня в ученики.
Колдун хмыкнул:
-- Могу. Так как, говоришь, ты прошел?
-- Я не говорил... Меня сюда перебросил или перенес,
словом, открыл дверь в твой мир колдун Беркут.
От мокрого колдуна пошла волна гнусного запаха. Олег
задержал дыхание. По болоту кое-где высовывались мокрые головы,
он чувствовал упорные немигающие взоры, затем ощущение
исчезало, но хлюпало в другой стороне, он находился под
прицелом выпуклых глаз и все время был в досягаемости зеленых
перепончатых лап.
-- Опасно близко, -- пробормотал Ковакко, -- опасно... В
двух саженях начинается моя первая защитная полоса... У всех
колдунов такие! Каждый окружает себя в два-три ряда, чтобы
никто не вторгся незваным. Но то, что этот Беркут не прибил
сразу... гм... я слышал о нем разное... Гм... Наверное, в самом
деле чем-то... Ладно-ладно! Я же вижу, не рвешься в болото.
Молчи, видно. Если такой уживчивый, то я мог бы направить тебя
к Сосику! Это единственный, кто мог бы научить на самом деле.
Мир качнулся под ногами. Олег ощутил боль в груди, прямо
из сердца вырвалось отчаянное:
-- И даже ты... даже ты спихиваешь меня куда-то, кому-то!
Никто не хочет, все только перебрасывают меня один другому. У
меня уже в голове все смешалось, все ваши гнусные рожи...
э-э... прекрасные лица путаю!
Ковакко на миг опустился в грязную воду, а когда его
мокрая голова поднялась на поверхность, на лысину прилипли
мелкие листочки ряски, к ней прижался брюхом крохотный
лягушонок.
-- Ты даже не зришь своего везения, -- пробулькал болотный
колдун с отвращением в голосе. -- Тебя не остановили!.. Дали
пройти так далеко!.. А ты ждал, что принесут на печь? Или что
сразу же за порогом счастье и справедливость? Ты прошел от
одного к другому... как тебе зрится, зазря, но каждый что-то
дал... даже сам того не желая!.. Вернее, ты сам взял, если не
полнейший пень, каких в лесу... да и среди людей хватает. Если
не хочешь... смотри, была бы честь предложена.
Сапоги Олега погрузились уже почти до колен. Болотная жижа
медленно поднялась до краев голенищ, застыла, вздуваясь валом,
как вокруг городища, Ковакко шелохнулся, может быть, нарочито,
и мерзкая теплая грязь хлынула в сапоги.
Глава 31
-- Благодарю за честь, -- сказал Олег. -- Я уже вижу, что
не всякую дверь откроешь, а откроешь, то либо по рогам
получишь, либо кукиш поднесут... Но ломиться в двери надо.
Иначе уж точно ничего не получишь. Как добраться к этому
великому мудрецу и учителю?
Говорил он вроде бы правильно, но в голосе звучало такое
глубокое разочарование, что Ковакко только сочувствующе
булькал, разводил по воде короткими сильными руками. Между
пальцами тонкая пленка отсвечивала оранжевым.
-- Я помогу, -- сказал он наконец. -- Хотя это и против
моих правил. Но Сосику -- настоящий мудрец. И уж он-то учить не
откажется. Это точно.
Олег, который уже то обжигался, то падал голым в снег, то
стукался головой о все деревья, спросил недоверчиво:
-- А все остальные? Они себя называют самыми что ни есть
настоящими.
Ковакко нырнул, под водой протянулся след из пузырьков,
наконец он высунул мокрую блестящую голову шагах в трех:
-- Одно дело, как оценивают себя они, другое -- как
оценивают другие. На этом можно бы наторговать горы золота!
Покупать по настоящей цене, а продавать по запрашиваемой...
Сосику, так его зовут, единственный, которого и другие считают
мудрецом. Зато всех остальных, кроме себя, недоумками.
Олег признался:
-- Да, это уже признание...
-- Сосику, -- продолжил Ковакко уважительно, --
единственный, кто догадался... а потом и сумел отыскать связь
между всем живущим на земле и звездами, морем, лесом, горами...
Олег опешил:
-- Как это? Не понимаю.
-- Многие колдуны стараются узнать твое имя, чтобы как-то
влиять на тебя. Даже причинять вред, насылать порчу. А Сосику
сделал другое... Ему не нужно твое имя, ему достаточно сказать,
когда родился, и он предскажет тебе твое будущее.
-- Разве это возможно?
-- Сосику это может. Он никому не вредит, никогда не
пользуется во вред своими знаниями. Если скажешь ему еще и
месяц, а то и день своего рождения, то он предскажет тебе твою
жизнь с точностью каждого камешка на твоей дороге!
-- Невероятно, -- пробормотал Олег. Сердце застучало, в
измученном теле затеплилась слабая надежда. Хоть кто-то не во
зло, не пользуется своими знаниями даже себе во благо! Может
быть, эта белая ворона и есть то, что он искал... -- Где этот
Сосику?
-- Он живет в тридесятом царстве, -- сказал Ковакко
мечтательно, голос стал тише. -- В сказочно красивом месте.
Хоть и не болото, конечно. В самой красивой долине... в самом
цветущем месте этой долины... у него чудесный сад... Там даже
озеро! Лет через сорок могло бы стать прекрасным болотом, но
пока что простое озеро. И ни зверь, ни человек, по молчаливому
уговору, не нарушают покой мудреца, который никому не вредит, а
всем желает только блага. К нему часто приезжают другие
мудрецы, ведут степенные и неспешные беседы. Он всем рад... но
тебе туда не стоит, парень.
Это было так неожиданно, что Олег отпрянул, взбаламутив
гнилую воду. Ряска вошла волнами.
-- Почему?
-- А ты посмотри на себя, -- посоветовал Ковакко. -- Из
тебя мудрец как из моего... гм...
Олег сжал кулаки:
-- Я пока что не мудрец. Пока что я могу размазать по
стене любого, кто откажется указать мне дорогу. И еще я могу
возжечь костер, который высушит половину этого болота.
Ковакко крякнул со странным для Олега удовлетворением:
-- Вот-вот! Что я говорил? Чуть не так, сразу в рыло. Да,
из тебя будет еще тот мудрец!.. Ты даже не подумал, что стоит
тебе только шелохнуть пальцем или губой... стоит мне только
заподозрить, что ты что-то замыслил...
Из воды прямо у ног Олега со всех сторон поднялись
огромные крючковатые лапы. Пальцы коснулись пояса, вода
блестела на страшных когтях, тут же опустились обратно.
-- Да, -- шепнул он побелевшими губами, -- вы, колдуны,
умеете себя обезопасить. Прости, с языка сорвалось. Просто уже
