злато и серебро, жемчуга, рубины и яхонты, бочки с редким даже
для царьградцев вином. И много-много разного. Чего ни пером, ни
слыхом, ни видом. Да ты сама уже встречала...
-- Пришлось, -- призналась Ольха. Она покраснела,
вспомнив, как опозорилась, испугавшись говорящей птицы. -- Это
все из Царьграда? Зверята покачала головой:
-- В Царьграде есть все, но дешевше бывает купить прямо в
Багдаде.
-- Бог-даде?
-- Милая, как много тебе предстоит узнать! Но для этого
надо жить здесь. Уже в Новой Руси.
Ольха ощутила, как возвращается знакомое чувство
враждебности. Уже как-то забыла, что и Зверята ее враг. Пусть
не явный, она даже не из племени русов, но все же служит им.
Блюдет интересы Ингвара. Потому будет гнуть линию князя,
Ингвара, всех захватчиков-русов.
Пир длился до утра, затем до обеда. К этому времени
прибыла вся свита. Не отряхнув пыль, дюжие мужчины, как
подростки, бросались к накрытым столам. Палата наполнилась
гамом, смехом, веселыми воплями, толкотней. К ароматам мяса,
рыбы и ухи добавились запахи пота, выделанной кожи, сапожного
дегтя.
Среди знатнейших, они сели к великому князю. Ольха узнала
Черномырда, Лебедя, Студена, Влада, еще каких-то знатных, лица
которых уже запомнила с прошлого пира. Хазарского посла среди
них не было, зато напротив Олега села черноволосая маленькая
женщина. Гульча, вспомнила Ольха с холодком, как будто
оказалась на краю пропасти.
Когда и новоприбывшие разместились. Ольха уловила
настойчивый кивок великого князя. Она села за стол напротив,
его зеленые глаза встретились с ее ясным взором. Ей на миг
показалось, что великий князь. Который выглядит настолько
несокрушимым и уверенным, как будто и не человек вовсе, ощутил
некоторое смущение. Словно знал, что не прав, что делает
недоброе дело, но отступить не может.
-- Все великолепно, -- сказал он медленно. -- И стол, и
прием, и размещение. Как тебе удается с такой легкостью
руководить чужими людьми?
-- Это все Зверята, -- ответила Ольха.
-- Ладно тебе, -- усмехнулся Олег. -- В первый раз
приезжаю, что ли? В прошлый раз такая толчея была. То все
гурьбой у колодца, то всем разом нужно... не за столом будь
сказано, то опять кому-то чего-то не хватило.
Ингвар сопел, угрюмо ковырялся в разваренной рыбе. Ольха
перевела взор с хозяина крепости на великого князя:
-- Мне не показалось трудным помочь уставшей женщине. Я с
детства привыкла управляться с большим хозяйством. А отец меня
учил управлять очень большим!
Олег кивнул, понимал о каком хозяйстве говорит. В ее
словах звучал вызов, но Ольхе показалось, что великий князь
воспринимает ее дерзкие слова как старый мудрый дед принимал бы
прихоти малого и не шибко умного ребенка.
-- Ты хорошо управилась, -- сказал он так же медленно.
-- Это было нетрудно, -- ответила она с тем же вызовом.
-- Я уверен, ты смогла бы управиться и с еще большим
хозяйством.
-- Я уже говорила, -- напомнила она.
За столом справа и слева притихли, начали прислушиваться.
Никто еще не разговаривал с великим князем так дерзко. Олег
отодвинул блюдо, взглянул в упор на Ольху.
-- Тогда есть ли что-нибудь на свете, милая, что ты не
умеешь?
Она ощутила, как горячая кровь прилила к щекам. Краем
глаза видела, как напрягся Ингвар, не спускает с них глаз. Но
это было не время и не место, чтобы говорить что-то всерьез. За
пиршественным столом такие вопросы не решают, а только
обозначивают.
-- Я плохо владею двуручным топором, -- ответила она. --
Тяжеловат.
Бояре и воеводы заухмылялись. Ольха подарила им холодный
взгляд, добавила:
-- Но со своей саблей я встану против двух увальней с их
топорами!
Боярин наискось от Олега за столом нахмурился:
-- Это нас называет увальнями?
Раздражение просилось наружу, иначе взрыв будет хуже. И
Ольха сказала Олегу, не подарил боярина даже взглядом:
-- А таких можете выставить троих-четверых.
Боярин всхрапнул, начал подниматься. Глаза и рожа налились
кровью. Смеясь, его осаживали с обеих сторон. Он ненавидяще
смотрел на древлянскую княгиню. Олег властным движением руки
опустил его на место. Глаза князя блестели в хитрой насмешке:
-- Верю. Я встречал таких, кто пятерых лучших воинов...
Так что не стоит драться. Я не хочу терять своих бояр и воевод.
Да, теперь я вижу, как трудно приходится Ингвару.
Он повернулся к своему любимому воеводе. Тот пожал
плечами, вымученно улыбнулся, снова пожал плечами. Ему самому
показалось, что слишком много суетится и пожимает плечами,
вроде бы и не он, уже смотрят с удивлением, но, что сказать и
как держаться, не знал впервые в жизни.
Бояре похохатывали, но Ольха заметила, что на нее
посматривают уважительно. В их взглядах не было привычной
покровительственной усмешки.
Черномырд заметил:
-- Эта девка умеет готовить как никто, любая работа в ее
руках горит. И что же, никто до сих пор не возжелал ее в
жены?.. Княже, я беру!
Ольха застыла. Она видела, как вскочил Ингвар, как
смеялись и указывали на нее гости, как Олег медленно улыбнулся,
развел руками. Когда князь заговорил, голос рокотал довольно,
благодушно:
-- Ну, наконец-то... Я уж думал, не дождусь. Хотя бы
Ингвара пожалели! Если бы он знал, что так обернется, ни в
жисть не вез бы сюда древлянку. Верно, Ингвар?
Ольха заставила себя посмотреть на искаженное лицо
молодого воеводы. Тот стоял, упершись обеими руками в крышку
стола. Пальцы и даже кисти рук побелели, в лицо Ингвара разом
осунулось, пожелтело, резче стали твердые складки в уголках
рта, глубже морщины на лбу.
Кто-то сказал весело:
-- Ну, тхор! У тебя шесть жен! Да наложниц не меньше трех
десятков! Ты ж говорил, что и тех раздать собираешься!
Черномырд взревел зычно:
-- Тех -- да! А за такой жемчужиной да не пойти за
тридевять земель?
Олег посмотрел довольно на Ольху:
-- Ну, дочка, пришел твой час. Пойди наверх, приведи себя
в порядок, переоденься.
Первым ее желанием было убежать куда глаза глядят прямо
сейчас. И чуть было не кинулась из-за стола к выходу. Волна
горячей крови как при буре ударила в голову, а горечь и злость
поднялись из глубин души. Но наставники приучали подчинять
желания мысли. Она кивнула медленно, видела испытующий взгляд
князя. Не верит, видно за версту. Неспешно повернулась и
заставила себя двигаться вверх по лестнице.
Зверята ждала на ступеньках. Вид у ключницы был испуганный
и вместе с тем обрадованный:
-- Не хмурься, милая! Черномырд -- боярин знатный. Богат,
здоров, не злой вовсе. Жен, если и бьет, то редко, и всегда за
дело. А вообще-то они с ним как за каменной стеной. Будешь и ты
жить, как все люди.
Ольха сказала мертвым голосом:
-- Замолчи. Или я выброшусь из окна прямо, сейчас.
-- Боги тебя спаси!
Судя по изменившемуся лицу Зверяты, она в самом деле
испугалась до смерти. Ольха с горечью подумала, что не в
жалости дело, суровая ключница трепещет, что будут нарушены
княжеские планы.
Пока она поднималась до своей светлицы, мысли метались
быстро, но без паники. Сколько раз прикидывала все возможности
бегства? Правда, на этот раз, не отставая, в трех шагах идут
двое. Боян и Павка! Уйти не дадут. Вряд ли решатся убить или
даже ранить, но руки у них как железные крюки, схватят и
свяжут. Даже если просто поднимут крик, то ей уже не сделать
лишнего шага. Зверята заверещит, девки...
Они остались за дверью, а Ольха в своей комнате быстро
выглянула в окно. Двор тоже полон челяди, но ее глаз выхватил
сразу троих мужчин, что смотрели на ее окна. Ждут! Кто-то
понимает, что она попытается бежать. Сейчас даже не уверена,
что это Ингвар. Очень уж понимающе смотрел на нее князь. Словно
видел наперед каждый ее шаг.
Чувствуя себя совершенно потерянной, дала одеть себя
девкам, механически поворачивалась, когда одевали украшения,
кольца, браслеты, бусы. Зверята сунулась с румянами. Ольха так
же механически отстранила. Отец и наставники учили ее драться
до конца. Другая девка на ее месте уже выбросилась бы из окна
или как-то наложила бы на себя руки. Человеческая жизнь хрупка,
как паутинка, оборвать легко. Но так облегчаешь врагу победу.
Только и того, что не дашь насладиться ею в полной мере. Но
если наложишь на себя руки, то возврата уже не будет. Ни к
жизни, ни к возможности дать сдачи.
Ее повели вниз, на этот раз Боян и Павка прямо-таки дышали
в затылок. Они поедали ее глазами. Ольха краем глаза видела на
их лицах кроме восторга еще и страх ослушаться кого-то
сильного, упустить ее из виду хоть на миг.
Еще наверху услышала пьяные выкрики, смех" шутки, но когда
появилась на лестнице, в палате настала тишина. Даже самые
удалые гуляки протрезвели, смотрели как на нивесть как
залетевшую к ним жар-птицу.
Первым нарушил тишину Червомырд. Раскинув огромные руки,
проревел:
-- Иди ко мне, моя лапочка!
Ольха смотрела неотрывно на великого князя. Он виновник
всех ее бед. Этот мудрый человек с печальными глазами. Вещий
Олег, который якобы может заглядывать в грядущее. А сейчас
продолжает надругательство над ее племенем.
На Ингвара старалась не смотреть. В душе была та горечь, к
которой боялась прикоснуться. И боялась понять, почему.
Князь Олег раскатисто рассмеялся:
-- Молодец Черномырд! В бою ты быстр как пардус, хоть и
грузен аки конь, и соображаешь скорее молодежи. Эта древлянка в
самом деле -- сокровище. Я рад, что ты заметил раньше многих.
Черномырд радостно скалил зубы. Ольха посмотрела на
Ингвара. Тот был белым, как мел. Губы его дрожали, он не
отрывал глаз от великого князя. За столом уже хлопали
Черномырда по спине, поздравляли.
-- Ты молодец, -- закончил Олег. -- Я рад, что воевода
северных земель соображает как... как хитрый лис. Даже жаль,
что тебя опередили.
В мертвой тишине все ждали. Ольха, замерев, прижала руки к
груди. Она не замечала, что дышит часто, будто пробежала целую
версту. Великий князь обвел чуть насмешливым взором огромную
палату, мол, почему такое внимание к такой мелочи, как простые
заручены, или, на языке лесных древлян -- обручение, протянул
пустой кубок отроку, выждал пока тот наполнит, отхлебнул,
прислушался к ощущениям, одобрительно крякнул:
-- Доброе вино привезли... А я уж хотел было взять
молодыми полонянками. Зачем, когда свои девки краше? А вина в
ваших краях чего нет, того нет.
Он отхлебнул еще. Черномырд в мертвой тише замершей палаты
осторожно напомнил:
-- Княже, ты говорил, что меня опередили. Когда же это
было? Ты ж сам велел ей пойти прибраться.
-- Конечно, -- подтвердил Олег. -- Негоже ей, княгине, что
весь день и ночь убирала, чистила, варила и готовилась принять
такую ораву, сидеть в будничном в присутствии князя. Потому и
послал одеться. Разве она так не ярче?
Ольха ждала, замерев. Олег кивком указал на Ингвара:
-- Этот упросил отдать ему. Еще, когда мы подъезжали к его
владениям. Все у щи прожужжал, какая она красивая, да как жить
без нее не может... Чуть бы раньше тебе, Черномырд!
Черномырд с досадой стукнул кулаком по столу:
-- Если бы столько дней держал взаперти, рассмотрел такую
жемчужину давно!
Олег кивнул Ольхе:
-- Сойди, дочка, к нам. А ты, Ингвар, возьми ее за руку.
Ошеломленная, Ольха сошла в зал, Ингвар оказался рядом. Он
схватил ее руку с такой силой, что она чувствовала, как ее
