везде кончилась брань между соседями! Чтоб можно было ставить
дом вдали от городских стен, чтобы никто не пришел и не
порушил, чтобы была уверенность в дне завтрашнем, чтобы могли
сеять, зная, что урожай соберут они же...
Ингвар уронил голову. Разве не для того он с карающим
мечом вторгался в пределы враждующих племен, истреблял
старейшин, порой устилал трупами поля?
-- Я буду ждать тебя в загородном доме, князь, -- пообещал
он. -- Убедись, Что мир везде.
-- А селяне?
-- Свободны. Я никого не давлю поборами.
-- Щади народ, -- повторил Олег с нажимом. -- Дай встать
на ноги. Себе в ущерб, но налоги пока не бери. Пусть закрепятся
на новых для них землях. Пусть соберут хоть три-четыре
урожая!.. А нам хватит дани с тех, кто присоединяться к нам не
желает. Надо будет, еще кого-нибудь из богатых соседей
примучим.
-- Когда желаешь пожаловать?
Олег задумался:
-- Да чего откладывать? Сегодня... нет, сегодня поздно,
завтра и загляну к тебе. Посмотрим, как ты устроился.
Он говорил спокойно, но Ингвар ощутил угрозу. Олег всеми
силами раздвигал пределы Руси, теперь хочет видеть результаты
своего труда. А их видел не в данях и захваченных в полон, а в
прекращении распрей в пределах Руси. По его замыслу мечи должны
обнажаться только на границах да еще дальних заставах. А вся
Русь -- это сплошное засеянное поле с золотой пшеницей, города
и села со счастливым народом, тучные стада. Всякий, кто мешал
его планам, становился врагом.
-- У меня все мирно, -- повторил Ингвар.
-- Завтра увидим, -- пообещал Олег, в голосе прозвучала
зловещая нотка. -- А сейчас кликни воевод. Они бражничают
внизу. Надо будет продумать как лучше наладить полюдье. Много
несправедливости предвижу в эту зиму... Надо установить с кого
сколько, а больше -- ни-ни!
Ингвар скривился. С побежденных, почему не взять вдвое?
Они должны оплатить и расходы на войну. Это только справедливо.
Покорись сразу, не было бы похода против них, сражений, сирот с
обеих сторон.
-- Я сейчас вернусь, -- пообещал он. -- Одна нога здесь,
другая там!
Он сбежал вниз, прислушался на ходу. Воеводы и знатные
бояре все еще гуляют, орут песни. Княжьи пиры затягиваются
надолго. Для князя удобно: воеводы под рукой, можно призвать и
на совет, можно дать наказ и сразу отправить на заставу
богатырскую. А что расходов больше, так их оплачивают
покоренные. Чем больше противятся, тем больше платят. Они сами
содержат тех, кто их усмиряет огнем и мечом...
Он пробежал мимо, страшась вызвать гнев князя, ежели
обнаружит. Выскочил на крыльцо, огляделся. К счастью, Павка еще
не уехал, заболтавшись с дворовыми девками. Увидев выскочившего
на крыльцо воеводу, ударил коня в бок пятками, уже поворачивая
в сторону ворот.
-- Стой! -- крикнул Ингвар страшным шепотом, рискуя быть
услышанным на пятом поверхе князем. -- Стой, шельма!.. Едь
сюда!
Павка пытался сделать вид, что не слышит, но Ингвар сказал
ясно:
-- Клянусь, убью, если сейчас уедешь!.. Ты меня знаешь.
Павка знал грозного хозяина. Помертвев, подъехал, повесив
голову. Сейчас он должен был быть уже на полдороге к терему
Ингвара.
-- Ну... -- пробормотал он виновато, -- слово по слову,
хвостом по столу... Ничо ж не случилось. Ни одна не брюхатая.
-- Слушай, -- сказал Ингвар тихо, он покосился вверх, --
лети сейчас в мой загородный дом...
-- Эт который? -- спросил Павка. -- У тебя их два.
-- В который Боян увез Ольху! -- гаркнул Ингвар. Он
ощутил, как от злости даже волосы на загривке вздыбились. Черт,
зря наорал на верного дружинника. Это для него, Ингвара,
существует только тот, в котором содержится пленница, а второго
как будто нет вовсе. Как вообще ничего на свете больше нет. --
И там возьми ни себя охрану. Понял?
-- Там Боян, Окунь...
-- Которые уже сели в лужу? Ах да, ты тоже был с ними.
Словом, стеречь пуще зеницы ока.
-- Что-то ждешь? -- спросил Павка деловито. Он сразу стал
серьезен и даже подобрался, как кот перед прыжком на мышь.
-- Не -знаю, -- огрызнулся Ингвар. -- Не нравится мне, что
с Асмундом увязался Студен. Мужик он хороший, во тревожно
мне... А тебе я все еще доверяю, хоть подгаживал мне частенько.
-- Воевода! -- оскорбился Павка.
-- Езжай, -- поторопил Ингвар. -- Волосок упадет с ее
головы -- свою потеряешь! А сбежит, это она умеет, на кол
посажу.
Лицо его было страшным. Павка побледнел, закивал так, что
едва не стукался мордой о луку седла:
-- Все сделаю... Не сумлевайся.
-- Быстро! -- велел Ингвар свистящим шепотом. -- Я не могу
приехать, буду вместе с князем!
Павка кивнул, ударил коня пятками. Он спешил уйти, пока
хозяин не вспомнил о задержке. Ингвар проводил его коротким
взглядом, пожалел запоздало, что не додумался велеть хоть
как-то прибраться. Впрочем, князю на удобства наплевать с
высокого дерева. Говорят, он долгие годы провел в пещере, где
спал на ложе из камня.
Он зябко передернул плечами, представив себе каменное
ложе, заспешил обратно. Теперь можно созывать старшую дружину
на думу о справедливом полюдье с покоренных племен.
Не заметил, что на пятом поверхе от окна отодвинулась
тень. Князь Олег, спустя занавеску, задумался. Его зовут Вещим,
верят в его особый дар зреть грядущее. Но он-то знает, что для
того, чтобы завтра события сложились так, как видится
внутреннему взору, надо умело строить день сегодняшний.
Его воспитанник соврал, это видно. И даже сейчас пытается
обмануть его, великого князя!
Утром к великому князю Олегу явились послы от малого
племени тишковцев. Они жили меж племенами хорсичей и
симаргличей. Хорсичи все больше теснили, земли отбирали,
симаргличи же нападали на их села, девок уводили для потехи,
парней на продажу, а стариков топили тут же в болоте. Тишковцы
наконец, заслышав о кровавом князе, что не делает различий меж
племенами, гребет под себя все, в отчаянии явились просить
защиты.
Ингвар видел, что у великого князя даже руки затряслись от
великой радости. Наконец-то! Первая ласточка, которую он так
давно ждал. Ингвар хмуро подумал, что она же, похоже, и
последняя. За двадцать лет первое племя само сует выю в ярмо. А
пока второе такое отыщется, рак на горе свистнет, и сухая верба
зацветет.
Олег послов принял немедля, сказал сразу:
-- Все ваши прежние права на земли подтверждаю. И на
охотничьи угодья. Обязуюсь защищать ваши земли, семьи и добро
ваше, как свой дом, свою семью. Но за это будете платить
оброк... Не тяжкий, но понять должны: дружину, что защищать вас
будет, кормить тоже надо.
Глава тишковцев упал в ноги:
-- Милостивец ваш! Все исполним, не сумлевайся!.. Оброк
хоть сам приезжай бери, хоть сюды привезем, только скажи. Одна
к тебе просьба низкая, не гневайся... Кого назначишь к нам
князем?
Настала тишина. Хотя Ингвар знал, что ответит князь, все
же вслушивался с бьющимся сердцем. На том стоять Новой Руси,
так говорит Олег.
А великий князь сдвинул плечами вроде бы в удивлении:
-- Неужто у вас нет князя?.. Я слыхивал, есть. И не глуп,
коли такое мудрое решение принял. Вот пусть и правит, как
правил. Мне вмешиваться ни к чему. Это если враг могучий
нападет, тогда в самом деле силы придется собирать из всех
племен... уже не племен, а государства Новоруси!
Тишковцы кланялись, благодарили, падали в ноги, снова
благодарили. Олег же перешел в другую палату, шепнул Ингвару:
-- Быстро собери воевод. Коли тишковцы уже наши...
-- Ну, так уж и наши!
-- Наши. Они об этом еще не знают, но они уже Русь. А для
защиты Руси у нас есть надежные дружины!
-- Собрать войско?
-- Есть готовое в Любече. Там близко, только реку перейти.
Ударить по хорсичам, они давно зубы показывают, а симаргличам
можно сперва показать палку. Если пойдут в Новую Русь добром,
то так тому и быть, только князя у них сменим, а ежели
заартачатся...
-- Князей под нож?
-- Вместе с детьми до четвертого колена. И старейшин. А
молодых парней -- для работ под Черниговым. Там земляной вал
уже насыпать начали. Людей надо много. Хорсичи -- племя
большое, надо взять побольше, чтобы обескровить, перемешать с
Другими.
Он хлопнул ладонью по лбу:
-- Эх, еще к обеду приедут из Новгорода! Увы, оттуда
новости жду невеселые... Ладно, сразу после обеда поедем к
тебе.
Он пытливо всмотрелся в лицо молодого воеводы. Тот явно
огорчился, потемнел весь. Тревожится? Хорошо.
Не убежит ли полонянка, дергался в это время Ингвар. Ей
только вскочить на коня... Да еще выхватит меч или нож у его
ворон. Все растяпы, разини, косорукие.
Но и оставлять надолго даже под надежной охраной еще
опаснее. Только он надежный противник. Остальных она обведет
вокруг пальца с легкостью. А тут как на зло великий князь
задерживается. Откуда черти принесли этих тишковцев,
новгородцев? Только бы ничто больше не помешало... Боги, только
не лайте ей уйти!
Глава 28
Они выехали не после обеда, как полагал князь, а почти к
вечеру. Ингвар извертелся, даже в седле протер дыру, тревога
все сильнее угнетала душу. Слишком удобный случай, чтобы она им
не воспользовалась. Из загородного дома убежать не просто, но
эта сероглазая ведьма в состоянии убежать откуда угодно.
Добираться к своим придется через леса, чужие леса, но для нее
любой лес все равно роднее Киева...
Ехали неспешно, князь был погружен в думы. Только раз
очнулся, вперил в Ингвара испытующий взгляд:
-- Что тревожит тебя, воевода?
-- Да так... Наверное, съел что-то.
-- Гм... На мягких хлебах, какое здоровье! Надо чаще в
походы ходить.
Ингвар удивился:
-- Куда уж чаще? Я дома не вижу.
-- Я о том и говорю, -- кивнул князь, -- ежели твой
загородный дом в руинах, быть тебе битому.
-- Княже...
-- А что? Не бдишь.
Не избежать, подумал Ингвар несчастливо. Тут, надо
признать, он оплошал. Великий князь прав. Только походы да
ломка границ, а надо и закрепляться на завоеванных землях. И
показать народу, что дома можно строить вне высоких стен
города. Что враги отброшены далеко, можно пахать и сеять без
страха перед соседями.
Но если потерять еще и древлянскую княжну, гневу князя не
будет границ. Удачной женитьбой можно соединить племена крепче,
чем морем пролитой крови. Боги, только не дайте ей уйти!
Дорога вилась вдоль Днепра, широкая и протоптанная.
Правда, заслуги Ингвара не было: поляне издавна свозят в Киев
на торг зерно, мясо, кожи, а взамен забирают сохи, мечи и
копья, узорчатую одежду, украшения. А порой и заморскую тонкую
соль, пряности, хазарские сабли, узкогорлые кувшины дивной
работы.
Солнце коснулось края земли, когда дорога вынырнула из
леса, а впереди показался огромный дом-крепость, окруженный
хозяйственными пристройками, сараями, конюшнями, помещениями
для челяди. Справа от главного терема шел сад -- исполинский,
роскошный, даже огороженный, чтобы скот не забрел случаем. А
все вместе было окружено высокой стеной с тремя сторожевыми
башенками.
На лугу паслось стадо коров, пастух уже нетерпеливо щелкал
кнутом, сгонял в кучу. Два лохматых пса с лаем и гарчанием
заворачивали отбившихся от стада коров.
Ингвар угрюмо отмалчивался. Челядь привольно живет сама по
себе. В его тереме все заросло паутиной, жизнь бьет ключом
только в домах гридней да прислуги. В их распоряжении все
склады, закрома, все стадо и кони, как рабочие и верховые.
