чины наших поступков. Он мог бы, он должен был бы прийти к этому решению
еще три недели тому назад, а оно внезапно родилось только теперь и, не-
сомненно, потому, что его брат получил наследство.
Он останавливался только перед теми дверьми, где висело объявление,
извещавшее о сдаче хорошей или роскошной квартиры; от предложений без
этих прилагательных он отворачивался с презрением и, осматривая кварти-
ры, держался высокомерно, высчитывал высоту потолков, набрасывал в за-
писной книжке план, отмечал сообщение между комнатами и расположение вы-
ходов, причем заявлял, что он врач и много принимает на дому. Лестница
должна быть широкой и содержаться в чистоте. И вообще выше второго этажа
он поселиться не может.
Записав семь или восемь адресов и наведя сотню справок, он вернулся
домой, опоздав к завтраку на четверть часа.
Уже в передней он услышал стук тарелок. Значит, завтракали без него.
Почему? Никогда у них в доме не соблюдалась такая точность. Обидчивый по
природе, он сразу почувствовал неудовольствие и досаду.
Как только он вошел, Ролан сказал ему:
- Ну, Пьер, пошевеливайся! Ты ведь знаешь, мы в два часа идем к нота-
риусу. Сегодня не время копаться.
Доктор, ничего не отвечая, поцеловал мать, пожал руку отцу и брату и
сел за стол; потом взял с большого блюда посреди стола оставленную для
него отбивную. Она оказалась остывшей, сухой и, наверно, была самая жи-
листая. Он подумал, что ее могли бы поставить в печку до его прихода и
что не следовало терять голову до такой степени, чтобы совершенно забыть
о другом сыне, о старшем. Разговор, прерванный его приходом, возобновил-
ся.
- Я бы вот что сделала на твоем месте, - говорила Жану г-жа Ролан -
Прежде всего я устроилась бы богато, так, чтобы это всем бросалось в
глаза, стала бы бывать в обществе, ездить верхом и выбрала бы однодва
громких дела для защиты, чтобы выступить в них и завоевать положение в
суде. Я сделалась бы своего рода адвокатом-любителем, за которым клиенты
гонятся. Слава богу, ты теперь избавлен от нужды, и если будешь зани-
маться своей профессией, то, в сущности, только для того, чтобы не рас-
терять своих знаний; мужчина, впрочем, никогда не должен сидеть без де-
ла.
Ролан-отец, чистя грушу, заявил:
- Нет уж, извините! Я на твоем месте купил бы хорошую лодку, катер,
вроде тех, что у наших лоцманов. На нем можно дойти хоть до Сенегала!
Высказал свое мнение и Пьер. В конце концов, не богатство составляет
духовную ценность человека. Людей посредственных оно только заставляет
опускаться, но в руках сильных людей оно - мощный рычаг. Правда, такие
люди редки. Если Жан подлинно незаурядный человек, то теперь, когда он
избавлен от нужды, он может доказать это. Но работать придется в тысячу
раз больше, чем при других обстоятельствах. Не в том задача, чтобы выс-
тупать за или против вдов и сирот и класть в карман столько-то экю за
всякий выигранный или проигранный процесс, но в том, чтобы стать выдаю-
щимся юристом, светилом права.
Пьер добавил в виде заключения:
- Будь у меня деньги, сколько бы трупов я вскрыл!
Старик Ролан пожал плечами:
- Та-та-та! Самое мудрое, что можно сделать, - это жить в свое удо-
вольствие. Мы не вьючные животные, а люди. Когда родишься бедняком, нуж-
но работать, и, что поделаешь, приходится работать! Но когда имеешь рен-
ту - черта с два! Каким нужно быть дуралеем, чтобы лезть из кожи вон.
Пьер ответил свысока:
- У нас разные взгляды! Я уважаю только знание и ум и презираю все
остальное.
Госпожа Ролан всегда старалась смягчить постоянные стычки между отцом
и сыном, поэтому она переменила разговор и стала рассказывать об
убийстве в БольбекНуанто, происшедшем на прошлой неделе. Все тотчас же с
увлечением занялись подробностями этого злодеяния, захваченные тайной
преступлений; ведь как бы ни были жестоки, позорны и отвратительны прес-
тупления, они всегда возбуждают в людях любопытство и обладают непонят-
ной, но, бесспорно, притягательной силой.
Однако старик Ролан то и дело смотрел на часы.
- Ну, - сказал он, - пора отправляться.
Пьер усмехнулся.
- Еще нет и часа. По правде говоря, незачем было заставлять меня есть
холодную котлету.
- Ты пойдешь к нотариусу? - спросила г-жа Ролан.
Он сухо ответил:
- Нет. Зачем? Мое присутствие там совершенно лишнее.
Жан молчал, словно дело вовсе его не касалось. Когда говорили об
убийстве в Больбеке, он, как юрист, высказал кое-какие замечания и раз-
вил некоторые соображения о преступности. Теперь он умолк, но блеск его
глаз, яркий румянец щек-все, вплоть до лоснящейся бороды, казалось, кри-
чало о его торжестве.
После ухода родных Пьер, снова оставшись в одиночестве, возобновил
утренние поиски квартиры. В течение двух-трех часов он поднимался и
спускался по лестницам, пока не обнаружил наконец на бульваре Франциска
I очаровательное помещение: просторный бельэтаж с двумя выходами на раз-
ные улицы, с двумя гостиными, с застекленной галереей, где больные в
ожидании своей очереди могли бы прогуливаться среди цветов, и с восхити-
тельной круглой столовой, обращенной окнами к морю.
Он уже решил было нанять эту квартиру, но цена в три тысячи франков
остановила его, тем более что нужно было заплатить вперед за первый
квартал, а у него не было ничего и впредь не предвиделось ни единого су.
Скромное состояние, накопленное отцом, едва приносило восемь тысяч
франков ренты, и Пьер упрекал себя за то, что нередко ставил родителей в
стесненное положение своими колебаниями в выборе профессии, своими пла-
нами, никогда не доводимыми до конца, и постоянными переменами факульте-
тов. И он ушел, пообещав дать ответ не позже чем через два дня: он ре-
шил, как только Жана введут в права наследства, попросить у него денег
на уплату за первый квартал или даже за полугодие, что составило бы пол-
торы тысячи франков.
"Ведь это всего на несколько месяцев, - думал он - Быть может, я
возвращу долг до конца года. Это так просто, он с удовольствием даст мне
взаймы".
Так как еще не было четырех часов, а делать ему было решительно нече-
го, он пошел в городской сад и долго сидел там на скамье, ни о чем не
думая, устремив глаза в землю, подавленный и удрученный.
Между тем все предыдущие дни, с самого своего возвращения в отчий
дом, он проводил совершенно так же, но вовсе не страдал так жестоко от
пустоты своего существования и от собственного бездействия. Чем же он
заполнял свой день с утра до вечера?
В часы прилива он слонялся по молу, по улицам, по кафе, сидел у Ма-
ровско, - словом, не делал ровно ничего. И вдруг эта жизнь, до сих пор
нисколько не тяготившая его, представилась ему отвратительной, невыноси-
мой. Будь у него хоть немного денег, он нанял бы коляску и поехал за го-
род покататься вдоль ферм, окруженных оградами, в тени буков и вязов; но
он ведь вынужден высчитывать цену каждой кружки пива, каждой почтовой
марки, и подобные прихоти ему недоступны. Он вдруг подумал о том, как
тяжело в тридцать с лишком лет, краснея, просить у матери луидор на мел-
кие расходы, и пробормотал, царапая землю концом тросточки:
- Черт возьми, если бы только у меня были деньги!
И мысль о наследстве брата опять кольнула его, подобно осиному жалу,
но он с досадой отогнал ее, не желая поддаваться чувству зависти.
Вокруг него в пыли дорожек играли дети. Белокурые, кудрявые, они с
серьезным видом, важно и сосредоточенно сооружали маленькие песчаные
горки, чтобы потом растоптать их ногами.
Пьер находился в том мрачном состоянии духа, когда человек заглядыва-
ет во все уголки своей души и перетряхивает все тайники ее.
"Наши труды подобны работе этих малышей", - думал он. А затем спросил
себя, не в том ли высшая мудрость жизни, чтобы произвести на свет
два-три таких бесполезных существа и с любопытством и радостью следить
за их ростом. У него мелькнула мысль о женитьбе Когда ты не одинок - не
чувствуешь себя таким неприкаянным. По крайней мере, в часы смятения и
неуверенности подле тебя будет живое существо; ведь уже много значит,
если в тяжелую минуту можешь сказать женщине "ты".
И он начал думать о женщинах.
Он мало знал их: в Латинском квартале у него бывали только мимолетные
связи, которые обрывались, как только кончались деньги, присланные из
дому на месяц, и возобновлялись или заменялись новыми в следующем месяце
А ведь должны же существовать на свете и другие женщины - добрые, неж-
ные, отзывчивые Разве не была его мать душою и очарованием домашнего
очага? Как он хотел бы встретить женщину, настоящую женщину!
Он вдруг встал со скамейки и решил навестить г-жу Роземильи.
Но затем так же быстро опустился на место. Нет, она ему не нравится!
Почему? В ней было слишком много прозаического, будничного здравого
смысла; да и притом она, конечно, предпочитает Жана Пьер не признавался
себе в этом прямо, но это обстоятельство играло немалую роль в невысоком
мнении, которое он составил себе об умственных способностях вдовы, если
он и любил брата, то все таки считал его посредственностью и ставил себя
выше него.
Однако нельзя же было оставаться тут до ночи, и он, как накануне ве-
чером, с тоскою спрашивал себя:
- Куда же мне деваться?
Ему хотелось внимания, нежности, чтобы его приласкали, утешили. Уте-
шили - но в чем? Он сам не мог бы сказать этого. Он чувствовал себя раз-
битым и обессиленным, а в такие минуты присутствие женщины, ее ласка,
прикосновение ее руки, шелест платья, нежный взгляд черных или голубых
глаз необходимы нашему сердцу сейчас же, сию минуту.
Ему вспомнилась одна служаночка из пивной: как-то вечером он проводил
ее и зашел к ней, а потом встречался с нею время от времени.
Он снова встал со скамьи и решил пойти выпить кружку пива с этой де-
вушкой Что он ей скажет? Что она скажет ему? Вероятно, ничего. Не все ли
равно? На несколько мгновений он задержит ее руку в своей! Она как будто
расположена к нему. Почему бы ему не видеться с нею почаще?
Он нашел ее в полупустой пивной, где она дремала на стуле. Трое посе-
тителей курили трубки, облокотясь на дубовые столы, кассирша читала ро-
ман, а хозяин, без пиджака, крепко спал на скамейке.
Завидев Пьера, девушка быстро вскочила и подошла к нему.
- Здравствуйте, как поживаете?
- Ничего, а ты?
- Отлично Редко вы к нам заглядываете!
- Да, я очень занят. Ты ведь знаешь, я врач.
- Да ну! Вы мне этого не говорили. Кабы я знала, то к вам бы и обра-
тилась: я хворала на прошлой неделе. Что вы закажете?
- Кружку пива, а тебе?
- Тоже кружку пива, если ты угощаешь.
И она сразу перешла на "ты", как будто, предложив угостить ее, он дал
на это молчаливое согласие. Сидя друг против друга, они разговорились.
Время от времени она брала его за руку с привычной фамильярностью деви-
цы, продающей свои ласки, и, глядя на него зазывающим взглядом, спраши-
вала:
- Почему не заходишь чаще? Ты мне нравишься, миленький.
Но он уже испытывал к ней отвращение, видя, что она глупа, груба и
вульгарна. Женщины, говорил он себе, должны являться нам в мечтах или в
ореоле роскоши, скрашивающей их пошлость.
- Ты на днях проходил мимо с красивым блондином, - сказала она, - у
него такая большая борода. Это брат твой, что ли?
- Брат.
- Экий красавчик!
- Ты находишь?
- Еще бы! И сразу видно, что веселый.
Какое непонятное побуждение толкнуло его вдруг рассказать служанке из
пивной о наследстве Жана? Почему эта мысль, которую он гнал от себя,
когда был один, которую отталкивал из страха перед смятением, вносимым
ею в душу, - почему теперь он не удержал ее, почему дал сорваться с язы-
ка, словно не мог побороть желания излить свое переполненное горечью
сердце?
