нечестно и что уговор, мол, дороже денег. Рассвирепев, я пнул его ногой,
схватил газету и был таков.
(Этот шизанутый, кстати, к тому времени успел уже приобрести
подержанный "жигуль"; я сам видел, как он разъезжает на нем по двору. Вот
хамло!)
Заскочив на работу, я взял отгул на полдня, а потом рванул в Лужники.
Там я закупил билеты на все хоккейные матчи на две недели вперед и только
тогда малость поостыл. Полдела сделано, господа, теперь и на нашей улице
праздник произойдет. Это уж как пить дать.
-==Глава девятая==-
Стадион был полон, прямо-таки яблоку некуда упасть. Я уселся на свое
место и стал озираться. До начала матча оставалось пятнадцать минут. Играли
"Динамо" (Москва) и "Спартак". Согласно полученным мною из газеты сведениям,
выиграет "Динамо" со счетом 2:1. Я всегда был равнодушен к спорту и тем
более к хоккею, но сейчас вдруг почувствовал, как мною овладевает дикий
азарт. Не азарт болельщика, а азарт игрока. Я знал, что проиграть не могу, и
все же... меня одолевал изрядный колотун. А вдруг газета врет?
За спиной кто-то засопел.
-- А я говорю, наши их обуют.
-- Ага, под орех разделают.
-- Однозначно.
Я слегка повернул голову.
Позади меня сидела троица в традиционных красно-белых шарфах. Ясно,
спартаковцы, и судя по их чокнутым взглядам -- фанаты-завсегдатаи, не
пропускающие ни одной игры своей любимой команды. Их-то мне и нужно, смекнул
я.
Я пожал плечами и закинул первую удочку:
-- Поживем -- увидим.
Тот, что сидел посередке, красномордый тип с глазами навыкате, начал
вдруг ржать. Те двое принялись вторить ему, и вскоре уже вся троица в унисон
покатывалась со смеху.
-- Не связывайтесь вы с ними, -- шепнул мне на ухо мой сосед справа. --
Признаться честно, они ведь правы.
-- Поживем -- увидим, -- повторил я.
-- Жаль, конечно, -- продолжал сосед, пропустив мое замечание мимо
ушей, -- что наши продуют, но чудес не бывает, не так ли? Вы сами-то за кого
болеете?
-- За наших.
-- Коллега, -- он с чувством пожал мне руку. -- Я тоже динамовец.
-- Спар-так-чемпи-он! -- завопил красномордый и со злорадством
покосился на меня.
-- Спар-так-чем-пио-о-он! -- понесся отовсюду боевой клич
"бело-красных".
Я закинул вторую удочку.
-- У "Спартака" никаких шансов, -- произнес я громко, так, чтобы слышал
красномордый и его дружки.
Затылок мой обдало горячим дыханием.
-- Кто это здесь баллоны на наших катит, а? -- прогундосил
красномордый, наваливаясь на меня.
В этот момент раздался свисток, и игра началась.
Спартаковцы забросили свою первую (и единственную, если верить газете)
шайбу уже в первом периоде. "Красно-белые" фанаты драли глотку и вопили от
восторга, но больше всех старался красномордый. Он буквально лез из кожи,
чтобы подбодрить своих любимцев, и ехидно сопел мне в ухо, когда динамовцы
допускали ошибку.
Счет оставался неизменным на протяжении двух первых периодов. Я не
находил себе места, сидел, словно на иголках, ожидая, что вот-вот произойдет
чудо и наши влепят им пару банок. Мой сосед-динамовец сник под градом
насмешек красномордого и его дружков, изредка бросая на меня взгляды
загнанной собаки. А я крепился и стойко ждал развязки.
В перерыве между вторым и третьим периодами красномордый псих двинул
меня в плечо (стиснув зубы, я стерпел) и злорадно прогудел, брызжа слюной:
-- Ну что, парень, обули мы ваших? Или ты снова будешь твердить, что
эти вшивые менты способны одолеть чемпионов?
И тут я понял, что время мое пришло. Пора играть ва-банк. Я круто
обернулся и небрежно бросил, уперевшись взглядом в его выпученные зенки:
-- Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, мужик. Наши выиграют, это я
тебе обещаю.
Мой сосед справа начал дергать меня за рукав, призывая к
осмотрительности. Красномордый перестал глумиться и удивленно уставился на
меня своими бараньими глазками. Его друганы тоже притихли, обалдевшие от
такой наглости.
-- Ты, видно, здесь новичок, парень? -- спросил красномордый; впервые
за игру у него появился искренний интерес к моей персоне.
-- Не твое дело, мужик, -- резко отозвался я. -- Говорю тебе, ваши
обложаются -- и все тут.
-- Так-так-так, -- покачал головой мой соперник и залыбился, -- ты мне
становишься интересен, парень. Ставлю сотню на наших.
Ага, клюнул, толстая морда!
-- Сотню чего? -- спросил я на всякий случай.
-- Сотню штук, -- презрительно пояснил он. -- Сотню против твоих
пятидесяти -- если они у тебя имеются, конечно, -- что наши ваших обдерут.
Я сделал вид, что усиленно размышляю. У меня было при себе сто
пятьдесят тысяч -- вчерашняя премия, которую я утаил от Светки, и потому
имел все основания принять вызов, брошенный мне красномордым. Тем более, что
наши все равно выиграют -- по крайней мере, я все еще верил в чудо.
-- Идет! -- заявил я.
-- Отлично, -- красномордый от удовольствия закряхтел, потер потные
ладони и еще больше покраснел, -- пари заключено. Господа, -- он обратился к
своим друганам, -- вы будете свидетелями сделки.
Мой сосед продолжал с остервенением дергать меня за рукав, остерегая от
безумного решения, но при последних словах красномордого резко переменил
свои намерения.
-- Раз дело принимает критический оборот, я тоже буду свидетелем, --
заявил он решительно.
Красномордый уничтожающе зыркнул на него, но противиться не стал.
-- Итак, сотня против полтинника, -- подвел итог он. -- По рукам?
Я покачал головой.
-- Сто пятьдесят против ста пятидесяти, -- небрежно бросил я. -- Играем
на равных.
-- Ух ты! -- ахнули хором друганы красномордого, а мой сосед-динамовец
едва не задохнулся от волнения.
Красномордый еще больше выкатил зенки и с минуту смотрел на меня, как
мне показалось, даже с каким-то проблеском уважения. Потом зашептался со
своими корешами. Те состроили кислые рожи, но авторитет атамана быстро
сломил их сопротивление. Ага, клянчит у них бабки! -- догадался я.
-- Плакали ваши денежки, -- шепнул мне на ухо сосед и сам чуть было не
разрыдался. -- Эх, была не была, даю от себя двадцатку, если наши победят!
В результате переговоров красномордый собрал нужную сумму.
-- Клади деньги в общую кучу, -- сказал он мне.
Я вынул три новенькие пятидесятки, но отдавать ему не спешил.
-- Кто будет держать всю сумму до конца матча? -- спросил я. -- Тебе я
не доверяю, твоим корешам тоже.
-- Я подержу, -- предложил мой сосед-динамовец, -- я нейтральное лицо и
к вашим разборкам касательства не имею.
Красномордый просверлил его взглядом и, скрепя сердце, сунул ему свою
ставку. Я, в принципе, не против был такого посредника и в свою очередь
передал ему кровные свои бабки. Тот тщательно пересчитал деньги и подытожил:
-- Все правильно, ровно триста тысяч.
-- О'кей, -- сказал красномордый и, осклабившись, повернулся ко мне. --
Ну и лопух же ты, парень. Накрылись твои сто пятьдесят штук медным тазом.
-- Не каркай, -- огрызнулся я.
Красномордый ухмыльнулся и подмигнул своим дружкам. Те радостно
заморгали в ответ и начали рьяно крутить пальцами у свих висков, явно
намекая на мою дырявую крышу. Ну это мы еще посмотрим, у кого крыша течет!
Раздался свисток, и третий, завершающий, период начался.
Если говорить начистоту, то в хоккее я ни бум-бум, то есть ни капельки.
Ни правил, ни кого из игроков как зовут, ни специфического хоккейного сленга
-- ни о чем таком я понятия не имел. Да и зачем мне это? Ежели кто кому
шайбу влепит, так это и круглому идиоту ясно будет, а большего мне знать
было незачем.
Игра протекала напряженно, но никто уже не сомневался в исходе матча.
Красномордый притих и больше не орал, все его внимание было сосредоточено на
поле. Меня колотило от возбуждения и неизвестности (с каждой уходящей
минутой я все меньше и меньше верил газете), а мой сосед-динамовец громко
шмыгал носом и с сочувствием косился на меня, не смея поднять глаза на
игровую площадку.
Когда до финального звонка оставалось пять минут, красномордый хлопнул
меня по спине и беззлобно заявил:
-- Ну-с, парень, плакали твои денежки. Зелен ты еще в такие игры
играть, ну да ничего не попишешь: уговор есть уговор. Готовь бабки,
посредник.
-- Не суетись, мужик, еще не вечер, -- пресек его я. -- До конца матча
четыре минуты.
Он заржал, морда его из красной сделалась багрово-синюшной.
-- Да ты что, серьезно, парень? Самое малое две шайбы нужно твоим
отыграть, чтобы бабки перекочевали в твой карман. Ты...
Есть!!! Шайба в воротах "Спартака"! За три минуты до конца матча
динамовцы сравняли счет.
Стадион взорвался от воплей и визга, а потом разом умолк. Наступила
тревожная тишина, лишь позади я слышал яростное сопение красномордого. Краем
глаза я взглянул на него, и мне показалось, что его лупоглазые зенки вот-вот
вывалятся у него из орбит.
На двадцатой минуте динамовцы влепили вторую банку.
Тут-то с моим соседом справа и приключился припадок. Он вдруг завизжал,
как поросенок при виде ножа, вскочил на сидение и начал отплясывать, корча
рожи красномордому и улюлюкая на манер индейцев племени гуронов. Потом
бросился ко мне на шею и, рыдая от счастья и пуская слюну, полез лобызаться.
-- Как мы их, а? Во-о-о как мы их!! Ух, как мы их! В пух и прах мы их!
Это ж надо ж, а? -- орал он мне в самое ухо.
Исход матча был предрешен. Стадион ревел так, что лед на поле вот-вот
был готов потрескаться. А я... а что я? Плевать я хотел на матч, и на
"Спартак" с "Динамо" в придачу. Главное для меня -- сто пятьдесят штук,
которые я сумел оторвать благодаря дедморозовскому презенту. А все остальное
трынь-трава.
Все, финальный свисток! Наша взяла, братва, утер-таки я нос красной
морде!
Я едва сдерживался, чтобы не заорать. Жаль мне стало красномордого, ему
и так, поди, не сладко живется с такой-то рожей, а тут я еще масло в огонь
подолью своим поросячьим визгом. Нет, выиграл так выиграл, а в рожу харкать
проигравшему мы не обучены.
Он аж, бедняга, почернел от горя. Сникли и его друганы, оба в раз. Один
лишь мой сосед-динамовец продолжал куролесить да глумиться над поверженным
врагом. Я цыкнул на него, и он стих.
-- Что ж, произведем расчет, мужики, -- сказал я как можно спокойнее.
-- Ну и фрукт же ты, парень, -- прохрипел красномордый, волком глядя на
меня.
-- Это с какой же стати? -- завопил вдруг один из его дружков. -- Я на
это свои последние гроши выложил, а тут какой-то шкет их прикарманить
норовит! Протестую.
-- Аналогично, -- поддакнул второй. -- Не имеет никакого права наши
денежки карманить. В морду ему.
-- Заткнитесь, оба! -- рявкнул красномордый. -- Сволочи вы, больше
никто. Я вам ваши бабки верну, как условились, так что вы при своих
останетесь, а вот я действительно крупно погорел. Вот дерьмо собачье, --
выругался он напоследок.
-- Игра есть игра, -- пожал я плечами.
-- Игра есть игра, -- кивнул он. -- Эй, посредник, вручи-ка ему его
выигрыш. Пускай подавится.
Как же, подавлюсь я, жди больше. Не на того напал, придурок лупоглазый,
я эти денежки сберегу и Светке своей даже под пыткой не расколюсь.
Посредник снова вскочил и с торжествующей улыбкой вручил мне триста
тысяч рублей.
-- Поздравляю, от всей души, -- сказал он, восторженно пялясь на мою
персону. -- Утерли-таки нос кое-кому, а кому именно, я говорить не стану.
Это и ежу понятно.
-- Умри, зануда, -- гаркнул на него красномордый, а потом обратился ко
