после нее, хотя и не сразу, проложили несколько маршрутов для
туристов; маршруты эти оборудовали электрическим освещением, но стоило
отклониться от нахоженной трассы - и человек попадал в первозданную
мглу. Входов в катакомбы имелось несколько, все они были снабжены
прочными дверями - сперва деревянными, потом их заменили пластинами из
котельного железа: чтобы предотвратить несчастные случаи, какие время
от времени приключались с "дикими" туристами и с детьми. Одна из этих
дверей сейчас оказалась, на счастье Милова, приотворенной, и пули
пришлись по ней.
Рикошет, - подумал он, переводя дыхание и напряженно вслушиваясь.
- Плохо стреляют, - а странно, они должны уметь профессионально, и по
звуку в том числе; но и так ничего, чуть левее - тут бы мне и конец.
Конечно, найдись среди них хоть один порешительнее - выпрыгнул бы за
мной, и длинной очередью вдоль хода, и все... Если они меня опознали -
человек я заметный, их могли предупредить, - то преследовать они вряд
ли сунутся, репутация у меня достойная; но уж постараются и живым не
выпустить, залягут, как кот у норки: наверняка ведь думают, что я этих
ходов не знаю, а если и знаю, то лишь официальные маршруты. Плохо они
обо мне думают, плохо...
Он спешил уйти подальше, прикидывая на ходу, как побыстрее и
побезопаснее выбраться отсюда, чтобы попасть наконец в Научный центр,
найти там одного человека и выжать из него все, что можно, а потом
найти другого, уже в городе, и с ним сделать то же самое. Несколько
раз Милов свернул почти наугад: надо было сойти с туристской тропы.
Сейчас ход расширился, двигаться можно было почти бегом, лишь немного
пригибаясь. Воздух был сырой и затхлый - значит, другого входа
поблизости не было. Хорошо: никто не успеет забежать и устроить засаду
впереди. Подумав так, Милов усмехнулся и еще ускорил шаг. И, словно в
отместку за ухмылку, кто-то или что-то долбануло его по лбу с такой
жестокой силой, что он не устоял на ногах - рухнул и, кажется,
отключился.
Ненадолго, впрочем. Милов пришел в себя то ли от невыносимой,
дергающей и стучащей боли в виске, но, может быть, и от слабого,
осторожного шороха, что послышался. Милов с силой притиснул висок к
холодному,мокрому песку, чтобы умерить боль. Никуда не деться; звуки
были звуками шагов, и они приближались осторожно, но упорно.
Значит, решились все-таки пакостники, - подумал он с неожиданным
спокойствием, - пошли на добивание... Ну, о такой непроглядности в
меня еще попасть надо. Правда, и мне по звуку трудно будет их
упредить: здесь многократное отражение. Ладно, пусть они начинают, а я
тогда - по вспышкам...
Шаги приближались все медленнее, охотники, видимо, не хотели
рисковать. Что же они - даже фонариками не запаслись, дурачье, неужели
думали, что я по туристским ходам побегу? - с некоторым пренебрежением
подумал Милов. - А ведь готовились, наверное, всерьез... Или просто
боятся?.. - Тут шаги и вовсе замерли. Милов старался дышать как можно
реже, тише, отбойный молоток в черепе перестал частить. Потом он
услышал совсем рядом едва различимый шепот очень удивился:
разговаривали по-английски, а не по-намурски и не по-фромски - то были
два местных языка.
"Нет, мне помнится, тут пройти можно, надо только опасаться
сталактитов, они тут мощные, их не вырубали, это дикий ход".
Странный акцент, - подумал Милов. - Местный, надо полагать. В
местных языках я - с грехом пополам... Так вот, значит, на что я
налетел; надо было идти поосторожнее, как это я оплошал... О чем это
они там?
"Жаль, мне бы хоть фонарик захватить, но кто мог знать?"
"Как тихо... Может быть, мне почудилось, и никто не стонал?"
Второй-явно из Штатов, - решил Милов.
"Нет, не почудилось, я хорошо слышал стон". Это был уже не шепот,
а негромкий голос, и Милов едва не присвистнул от удивления: голос
принадлежал женщине.
Нет, - подумал Милов, - это не мои друзья-приятели. Это случайный
народ. Любовники, может быть - искали уединения и заблудились. Пора
объявиться - не то они, от безвыходности, начнут делать что-нибудь
нескромное...
Он подтянул ноги к животу, изготовленный было к бою пистолет
водворил на место. Бесшумно привстал - и снова ткнулся головой в
сталактит, в самое острие, и невольно зашипел.
- Кто там? - вскрикнула женщина испуганно. Сразу же зашуршало:
мужчина шагнул вперед, дыхание его сделалось шумным. Он мог сейчас,
пожалуй, и напасть, не рассуждая - просто чтобы подавить страх в себе
самом.
- Эй, приятель, - по-английски окликнул его Милов - негромко,
словно сидел за столиком в кафе и мимо прошел официант. - Осторожно,
не запачкайте об меня обувь.
Тот снова остановился.
- Что вы тут делаете? - через мгновение осторожно спросил он.
- Принимаю солнечные ванны, - ответил Милов, чувствуя, как
возвращается уверенность. - Предупреждаю: я занял лучшее Место и не
собираюсь уступить его просто так.
Тот усмехнулся - просто потому, что того требовало чувство
собственного достоинства.
- Меня радует ваш юмор, - ответил он. - Но не окажете ли вы
любезность говорить серьезно? Тут собственно, нет ничего смешного...
- Кончайте болтовню - неприязненно сказала женщина; судя по звуку
ее голоса, она отступила шага на три-четыре - на случай, если
завяжется схватка, наверное. - Не знаю, может быть, пещеры - ваше
постоянное обиталище, но нам не хотелось бы медлить.
- Вы совершенно правы, - согласился Милов; он тянул время, чтобы
совсем уже оправиться от Можно простудиться. Да и воздух, откровенно
должен сказать, снаружи он тоже не заслуживает доброго слова. Дайте
нам пройти! - потребовала женщина.
- Обождите секунду, - примирительно сказал Милов, - я попытаюсь
встать.
- Вам плохо? Или вы ранены? - спросила женщина и шагнула вперед.
Стойте там! - на всякий случай задержал ее Милов.
Она обиженно хмыкнула, но остановилась, говоря:
- Надеюсь, ваш утренний туалет не затянется? Кофе в постель здесь
не подают. Может быть, конечно, дома у вас горничная... Вы из поселка?
- Дома у меня гарем, - сказал Милов и, упираясь ладонями в
шершавые стенки хода, стал подниматься.
- Боюсь, что господин не из поселка, - сказал мужчина своей
спутнице так, словно Милов был далеко и не слышал их. - Я там знаю
всех - и персонал тоже. - Он повысил голос. - Не могли бы вы сказать,
кто вы и как оказались здесь?
Милов ощупал пальцами голову.
- Ничего, - вслух сказал он самому себе. - Кажется, обошлось без
телесных повреждений, связанных с длительным расстройством здоровья.
- А может быть, он из этих, которые напали на поселок? Поджидал
нас? - предположил мужчина. Видимо, темнота придавала ему смелости;
вообще-то, судя по манере говорить, он не принадлежал к забиякам.
- Встали? - нетерпеливо спросила женщина. - Поздравляю. А теперь,
пожалуйста, пропустите нас, если вам не нужна помощь.
- Боюсь, она потребуется вам, - ответил Милов. - Если не ошибаюсь,
вы хотите воспользоваться ближним выходом? Не советую: там ждут меня,
но могут открыть огонь, даже не спросив, кто идет. Нервные люди.
- Вы - контрабандист? - нерешительно спросил мужчина. - Извините
за такое предположение, - тут же заспешил он.
- Нет, - сказал Милов, - все не столь романтично. Я
турист-одиночка, много слышал об этих пещерах, но возле входа меня
хотели ограбить и, кажется, даже убить. Оставалось лишь улизнуть сюда,
где потемнее.
- Это необычно, - задумчиво проговорил мужчина. - О грабителях у
нас давным-давно не слыхивали. Знаете, - оживился он, - скорее, это
были... ну, те самые, что в поселке. Вы не знаете разве, что произошло
вечером, в Сайенс-вилледж?
- Никогда не бывал там.
- Перестаньте, Граве, - сказала женщина. - Господин хочет
сохранить инкогнито. Во всяком случае, английский - не его родной
язык.
- Я из России, - сказал Милов вежливо. - Турист.
- Все равно; сейчас все мы сидим в одном и том же джеме по уши.
Итак, мистер русский, вы полагаете, тут нам не выйти?
- Милов, - представился турист. - Даниил Милов, и вашим услугам,
мэм.
- Очень приятно, Дан. Меня зовут Евой. А это господин Граве. Его
воспитание не позволяет, чтобы его называли по имени.
Что делать, - сказал Граве, - мы, намуры, консервативны и,
признаться, даже гордимся этим. Но скажите, господин Милф: о засаде вы
говорили серьезно?
- К сожалению.
- Я не очень уверен относительно других выходов. - сказал Граве
виновато. - Слишком давно не бывал здесь, хотя работаю рядом со дня
основания Центра. Знаю только, что выходы есть, но вот где они?..
- Ну же, решим что-нибудь, - нетерпеливо сказала Ева. - Не люблю
неподвижности. Ну а вы. Дан - вы и самом деле собирались заночевать
тут? Мне такая спальня не по вкусу.
- Ночлег не входил в мои планы, - признал Милов. - Я рассчитывал
попасть в Центр - там ведь есть какой-нибудь странноприимный дом,
надеюсь?
- Гостиница, - сказал Граве. - Но в Центр еще надо попасть, а это,
я полагаю, сейчас затруднительно. В той стороне один-единственный
выход, через него мы и попали сюда. Однако, - в голосе его
проскользнула нотка горечи, - в старой тихой Намурии стали происходить
невообразимые вещи: там тоже люди с оружием, и мы едва спаслись от
них, когда бежали из поселка...
- Так что выбираться придется вместе, - заключила Ева. - Осталось
лишь придумать - как.
- Отчего ж не придумать, если подумать... - пробормотал Милов,
занятый сейчас другими мыслями. Ни к чему были ему сейчас эти
спутники, а в одиночку он, вероятнее всего, прорвался бы; но бросить
здесь женщину было бы не по-мужски, а от компаньона ее, похоже,
большого толку ждать не приходилось. Ну что же, воспримем, как лишнюю
помеху, только и всего.
- Мне известен еще один выход, - сказал он. - Правда, он не для
туристов: над рекой, в обрыве; но невысоко. Есть в нем одно
неудобство: спуститься вниз там нельзя - берег нависает, подняться -
тем более. Можно только прыгнуть в реку.
- Просто ужасно, сколь многого я с собой не захватила, - сказала
Ева, - ни пижамы, ни купальника...
- Я тоже, - сказал Милов, - я путешествую налегке. - Он не стал
объяснять, что сумку ему пришлось бросить, когда за ним гнались; по
счастью, ничего серьезного там не было, опыт давно научил самое
необходимое носить в памяти и в карманах. - Да и господин Граве вряд
ли предусмотрел такую потребность...
- Вы же видите, господин Милф, у нас с собой ничего...
- Не вижу, как ни удивительно. Здесь не слишком светло, а? Ну что
же, раз мы не экипированы, придется лезть в воду в чем мать родила.
- Это будет крайне неприлично, господин Милф, - сурово произнес
Граве. - Если бы еще с нами не было дамы...
- Вы знаете, Граве, - сказала Ева, - я не очень любопытна.
- Тем более, что все равно ничего не видно, - добавил Милов. -
Впрочем, дело ваше. Только не забудьте, что придется переплывать реку;
и из-за обрыва, и чтобы обойтись без неожиданностей.
- Вы полагаете, там тоже опасно? - с некоторым беспокойством
спросил Граве.
- Полагаю, тот выход известен не только мне. Итак, плыть придется,
а разводить потом костер для просушки - потеря времени, да и
небезопасно. Поэтому, плывя, держите одежду над головой.
- Давно так не пробовала.
- Ну, отдадите мне, - сказал Милов. - Верну сухим.
- Вы крайне любезны, - сказала Ева. - Ведите нас, пещерный лев!
- Вы хотели сказать - пещерный человек, - поправил Граве.
- Хотела то, что сказала. Не придирайтесь.
- Нам придется, - предупредил Милов, - миновать тот вход, которым
