покатился, убегая из поля зрения. Загорелись звезды. Торможение усилилось,
внезапно корабль завибрировал, и Кедрин почувствовал, как у него заныли
целых шестьдесят четыре зуба - так много их вдруг оказалось.
Но вибрация кончилась. "Мишка, у тебя есть переходник?" - спросил тот
же голос. "Нет, это же теперь глайнер, к чему на нем переходник!" - "Ну, я
не знаю, на всякий случай... До чего ты дожил - летаешь на глайнерах".
- Питу надо всыпать за болтовню! - сказал Холодовский.
- Нет, - ответил Дуглас. - Он хороший парень, у него есть чувство
юмора.
"После этого рейса, - мрачно пообещал голос командира из динамика, -
я не буду летать и на глайнерах".
- У него тоже есть чувство юмора, - одобрительно проговорил Дуглас.
"Так куда мне приткнуться?" - спросил командир глайнера. "Ладно,
провались ты в Юпитер, примем вас в закрытый док, выходи на пеленг "AM".
Почему-то именно в этот момент Кедрин вдруг осознал, что это не игра.
Они были действительно в пустоте, в приземельском пространстве. Рядом плыл
громадный, медленно вращающийся спутник, и каждое неточное движение могло
стоить кораблю - а значит, и всем им - слишком дорого, а киберов с нужной
частотой настройки на глайнере не оказалось, в стратосфере они не
применялись. Значит, Служба Жизни выпустила их из-под своего теплого
крыла.
Кедрин остро пожалел, что ввязался в эту историю. Следовало не
малодушничать, не уступать, а сказать там, внизу (он подумал "внизу", хотя
Земля сейчас была слева вверху, но все равно она оставалась низом), что он
- посторонний. Не сказал, испугался разочарованных взглядов. Но если бы об
этом знал Меркулин, каким взглядом посмотрел бы он? Или дело было не
только в малодушии? Наверное, не только. Сейчас трудно вспомнить.
Но все-таки куда спокойнее не нарушать установлений Службы Жизни, не
отказываться легкомысленно от ее защиты. Странно, что остальные этого как
будто не понимают. Словно им не впервой... Тут Кедрин сообразил, что они и
действительно делают это не в первый раз: недаром шел разговор о процентах
риска. Там, где властвует Служба Жизни, процент риска равен нулю. Значит,
вот одна вещь, которая стала почти ясной: люди идут на это потому, что
такой ценой они покупают спокойствие, спокойствие уверенности в себе, а не
только в автоматах. Но нужно ли такое спокойствие? Оно стоит нервов, а
нервы нужны для творчества, для работы. Так зачем же...
Мысли разлетелись в разные стороны - не соберешь... Кедрин вздохнул,
открыл глаза и удивился: выходит, глаза были закрыты, а он и сам не
заметил, как зажмурился. Теперь в иллюминаторы уже нельзя было видеть
спутник, но экран на спинке переднего кресла исправно показывал его крутой
зеленоватый борт многоэтажной высоты, плавно закругляющийся вверху и,
наверное, внизу - но видеоприемники смотрели чуть вверх. Борт медленно
плыл по экрану. Потом он внезапно кончился, что-то небольшое, но
безусловно космическое промелькнуло в поле зрения иконоскопов. Кедрин
съежился, ожидая неминуемого удара и каких-то еще более страшных вещей.
- Это Костин, сорок девятый, - сказал Холодовский.
- Оригинально придумано, - отозвался Гур. - Но только это
девятнадцатый - Тагава.
- Согласитесь на среднем арифметическом, - посоветовал Дуглас.
"Что ж, во всяком случае, это не метеорит".
В этот миг ускорение исчезло, и Кедрину так и не суждено было понять,
какой тонкой работой был ввод корабля со шлейфовым двигателем в закрытый
док. Монтажники, наверное, знали это, потому что все как один - даже Ирэн
- подняли большие пальцы. Послышался приглушенный, как шепот, звук, и
вспыхнуло табло: "Выход".
4
На орбите Трансцербера подсчитаны все ресурсы. Энергии хватит еще
месяцев на пять, если свести все потребности к минимуму и не слишком
злоупотреблять связью. Так сказал капитан Лобов, и все несколько приуныли,
потому что уже успели почувствовать, что капитан подразумевает под словом
"минимум", и как он понимает слово "злоупотреблять".
Впрочем, после этого капитан утешил всех - или думал, что утешил. Он
объявил, что команда и пассажиры - пассажирами числились ученые - могут
заниматься личными делами. Затем он сел за столик и стал бриться.
Итак, капитан Лобов бреется - второй раз за эти сутки, и,
по-видимому, последний на ближайшие месяцы: бритва потребляет энергию.
Пилоты садятся доигрывать партию. Они играют очень внимательно и
сосредоточенно, и лишь впоследствии обнаружится, что белый король шесть
ходов подряд стоял под шахом и никто этого не заметил.
Ученые, видя, что экипаж как будто бы успокоился и жизнь стала
входить в нормальную колею, возобновили работу. В данном случае работа
заключается в выяснении причин аварии. Это нелегко, потому что не с чего
начать, не за что зацепиться. Корабль споткнулся на совершенно ровном
месте. До самого последнего момента все механизмы и устройства действовали
нормально. Очевидно, в первую очередь отказали механизмы реактора. В них и
следует искать вину... Инженер Риекст прислушивается к рассуждениям ученых
столь же внимательно, как раньше ловил шум двигателя. Инженер вообще
предпочитает слушать, но тут он не выдерживает.
- Прошу извинения, - сурово говорит он, - но искать причину аварии в
механизмах реактора бесполезно. В случае, если блокирующие автоматы в
порядке, но заклинило стержни, автоматы подают сигнал тревоги. А
сигнала-то не было, не так ли?
- Иными словами, - начинает контратаку один из гернистов, - вы
предполагаете, что неисправность следует искать в автоматах? Но, мне
кажется, вы упустили из виду, что о любой неисправности в системах
автоматов немедленно сообщает контрольный блок. Не находите ли вы, что
ваше утверждение звучит несколько рискованно?
Второй гернист думает, что утверждение звучит крайне рискованно.
Виноваты, конечно, стержни.
Инженер продолжает настаивать на своей точке зрения.
Оба антигерниста считают, что инженер неправ: автоматы, разумеется,
не могли отказать все сразу. Такое явление наблюдалось бы, пожалуй, лишь в
том случае, если бы, скажем, во Вселенной сразу исчезли и электрическое, и
магнитное поля. А это, как известно, было бы равносильно исчезновению
Вселенной вообще.
В чем же дело? Это будет ясно после тщательного изучения фактов. Пока
можно с уверенностью утверждать одно: авария действительно произошла,
двигатель, реактор и автоматы непосредственного контроля и управления
отброшены и уничтожились. Что касается причин несчастья, то о них пока
нельзя с уверенностью сказать ничего определенного.
По зрелом размышлении гернисты присоединились к этой точке зрения,
присовокупив лишь мнение относительно того, что, возможно, налицо было
проявление возмущающего влияния Трансцербера.
- Тела, ошибочно именуемого Трансцербером, - поправляют антигернисты.
И старый спор вспыхивает снова.
Инженер выключается из дискуссии и вместе с капитаном начинает долгое
путешествие по схемам автоматов и киберустройств корабля. А некое тело,
именуемое Трансцербером, находится еще очень далеко. До него - по орбите -
полмиллиарда километров. Но оно догоняет, и рано или поздно догонит. В
глубине души все побаиваются, что это произойдет несколько преждевременно.
Хотя - об этом трудно судить до получения ответа с Земли. Пока же один
капитан Лобов знает, что успеть к ним может лишь звездолет - "длинный
корабль", в приземельской терминологии. А их сейчас нет в Солнечной
системе. Да и то - корабли строятся не для того, чтобы висеть в портах.
Они далеко, они ищут инфракрасные звезды, самые близкие к нам, и связь с
кораблями пока установить нельзя.
Велигай стремительно прошагал к выходу, за ним торопились остальные.
Ирэн оглянулась на Кедрина, но не сказала ни слова, только улыбнулась. Это
была улыбка человека, вернувшегося домой.
Кедрин покинул салон последним. За входным люком оказалась маленькая
площадка, от нее, шурша, убегала бесконечная лента - род движущегося
тротуара. Впереди на ленте виднелись удаляющиеся фигуры спутников по
кораблю.
Держась за поручни площадки, Кедрин огляделся. Пилот стоял
неподалеку, напевая. Голос Семы доносился откуда-то - снизу или сверху,
сказать было трудно. Кедрин взглянул себе под ноги, и у него закружилась
голова, как если бы он стоял на краю бездны. Так оно, впрочем, и было.
Он крепче вцепился в поручни. Правда, тяжесть почти отсутствовала, но
голова все равно кружилась. Кедрину почудилось, что он стоит вверх ногами,
потом - что лежит. Он заслонил глаза ладонью, потом медленно отвел ее.
Свет клубился в громадном цилиндре, как теплая метель; все так же
шуршала дорожка. Командир глайнера похлопал Кедрина по плечу. Внутренне
содрогаясь, невольный самозванец ступил на дорожку и, ужасаясь, поплыл над
бездной. Верха и низа все не было. Дорожка привела Кедрина еще на одну
площадку, и вдруг низ определился и лег под ноги, верх оказался над
головой. Эскалатор повез Кедрина вниз. Очутившись на полу, незадачливый
путешественник облегченно вздохнул и порадовался обретенной нормальной
тяжести, потом поднял голову. Метрах в пятидесяти над ним, стиснутый
могучими захватами, висел глайнер, а еще выше, на потолке, головой вниз
ходили, кажется, люди.
Несколько человек остановились неподалеку - все в таких же
отблескивающих комбинезонах, как и знакомые монтажники. Глядя на них,
Кедрин вдруг вспомнил о продранных коленях: до сих пор было не до туалета.
Пришедшие, задрав головы, полюбовались на глайнер, потом один из них,
ослепительно рыжий, сказал:
- Вот назидательное зрелище из той романтической эпохи, когда летали
со шлейфовыми двигателями. Спорю, что на нем стоят "Винды". Как ты
думаешь, романтик?
- Думаю, - ответил черноглазый романтик, - что на Трансцербере скоро
начнут строить постоянную станцию. Окраина системы, без станции не
обойтись. Надо бы туда попасть.
- Фантазируешь...
- Это что! Я вот встречал одного. Представляете - сидит, читает.
Глаза горят, ерошит волосы, топает ногами - аж сбивает курс. Я заглянул -
ну, конечно, роман об автофиксации в пятом линейном измерении, фантастика,
подвиги... Читает и воображает себя героем. А шли-то всего регулярным
рейсом к Марсу, пилот от тоски спал вторые сутки подряд и будить не велел,
пока живы автоматы.
- А у Лобова автоматы полетели. Там теперь не до сна.
Наступило молчание, потом кто-то сказал:
- Ладно. Заправим это чудо техники.
- Заправим... А посадил он его классно.
- Да. Искусство посадки исчезает.
- Давайте заправлять. Скоро смена.
- Подключай... Я ходил с Лобовым. Чем хуже, тем он веселее. Но
строгий капитан. От и до. По инструкции.
- Дай давление. Ты там открыл горловины?
- Открыл... Да, Лобову не повезло. Мак с ним пилотом. Вторым.
- Есть прокачка!.. Слушай, а чертовщина с запахом - это в твою смену
было? Что это - отравляющее вещество, что ли? Да еще в пустоте.
- Смена моя, но сам я в это время сидел на контроле. Карло вышел в
пространство, потерял сознание и налетел на пузырь. Хорошо еще, что
скваммер выдержал... Курт, давай дозатор.
- Я даю дозатор. Может быть, это было не в пустоте, а в баллонах?
- Проверили баллоны. Нормальная смесь. Внимание! Даю поток.
Кедрин прислушивался, все это было интересно - и разговоры, и
суставчатая труба, выползшая из-под пола и дотянувшаяся до корабля, и
люди, управляющие трубой и связанными с нею механизмами. Заправка
