так тяжело говорить ?
- Черт, как же тебе все это объяснить ? - Герман схватился руками за
голову и скорчил на своем лице страдальческую гримасу.
- Не надо ничего объяснять. Я тебя все равно люблю. А если что-то у
тебя с другой и было, то мне это не интересно.
- Да не было ничего и никого. И не могло быть в принципе. Это все это
чертов "Р" с мягким знаком и проныра мистер Ли. Если бы не они , то и
говорить бы вообще было не о чем . Хотя ... - Лицо Германа озарилось
счастливой и блаженной улыбкой. - Хотя , если бы не они , мы бы наверное
так и не нашли друг друга. Что же касается того вопроса, который тебя
так беспокоит ... Ладно, я тебе на него отвечу. Никакой женщины не было.
Была только моя отчаянная глупость и авантюризм. Понимаешь. Я ее просто
придумал . В памяти компьютера . Зачем я это сделал, я не могу тебе ска-
зать . Но поверь мне, в этом не было ничего личного . Это было всего
лишь моя защита . Ну что-то вроде оружия против моих врагов. И оно в
конце-концов сработало . Причем очень даже вовремя и, главное, эффектив-
но. Теперь его нет и больше никогда не будет. Я очень на это надеюсь.
- Она была очень красива, эта твоя ... компьютерная женщина, да ?
Лучше чем я?
- Она была так себе, с тобой не сравнить ! И, к тому же, страшная за-
нуда , - слукавил Герман . - И вообще. Она была примитивной голограммой,
к тому же управляемой Суперкомом моего корабля. Я ее сделал от скуки ,
ну и еще кое для чего ... И знаешь, Пигмалион из меня получился никудыш-
ный. Голограмма все время выходила из строя и к тому же все путала. В
общем , я совсем не жалею о том, что в итоге мне пришлось ее стереть из
памяти Суперкома ...
Герман разошелся ни на шутку, сам начиная верить во всю ту откровен-
ную ложь, которую он так непринужденно излагал девушке . Но ОНА, похоже,
ему верила. По крайней мере черты лица ее смягчились, на губах проступи-
ла чуть заметная улыбка и в томных темно- карих глазах заискрился жизне-
радостный огонек. Герман облегченно вздохнул и поспешил перевести свою
исповедь в другое русло.
Он рассказал ЕЙ все. Все , что случилось в его жизни с момента их
расставания. Он рассказал ей про мятеж "Рыцарей Свободы" и про свою, да-
леко не последнюю, роль в нем. Про потерю друзей и последовавшее вслед
за этим крушение его карьеры. Про вынесенный ему Верховным Трибуналом
Лиги Наций смертный приговор и свою печальную "одиссею" на Плутонианских
титановых рудниках. Про его возвращение к пилотской деятельности и нео-
жиданную амнистию. Про огненно-золотистые рассветы на Эльдорадо и пур-
пурные джунгли Эдема. Про двенадцатого марсианского сфинкса и беспрос-
ветные туманы Венеры. Про бесшабашных лунных контрабандистов и отчаянных
головорезов Североафриканского Иностранного Легиона. Про грязно-серые
доки, ангары и форпосты спутников Юпитера и злополучную сволочь Пикерин-
га. Девушка слушала его затаив дыхание . Время от времени он бледнела ,
крепко сжимая своими изящными пальчиками его руку и испуганно заглядывая
ему в глаза. Когда Герман дошел в своем рассказе до своей миссии на "Иу-
де", он неожиданно помрачнел и остановился на полуслове.
Его терзали сомнения и он никак не мог собраться с духом.
- Знаешь, дорогая моя, - наконец произнес он. - Пожалуй это все. Пос-
ледний рейс моего транспортника был мало чем примечателен. И вот я ока-
зался здесь, пред тобой. И впереди у нас целая Вечность. Если, конечно,
я все правильно понял ?!
Девушка понимающе кивнула и , чуть помедлив , добавила :
- Мне тоже есть что тебе рассказать. Но ... , - она загадочно улыбну-
лась, прежде чем продолжить . - Я этого не буду делать . Герман с наиг-
ранным безразличием пожал плечами, но не проронил в ответ ни слова. Ему,
конечно, было не очень приятно то, "что", и, главное, "как" она сказала.
Но, несмотря на свой от природы буйный темперамент, он ни за что на све-
те не решился открыто выразить свое недовольство. ОНА была для него
слишком дорога. Слишком. И он искренне боялся ЕЕ обидеть. Боялся, быть
может первый раз в жизни. Боялся, и не мог ничего с собой поделать. Ни-
когда раньше он не испытывал этого чувства. Страх был чужд всему его ес-
теству. И это не было пустым бахвальством. Скорее напротив. Этот качест-
во его характера, в реальности и объективности которого он сам никогда
не сомневался, было тем единственным, с чем он бессилен был что-либо по-
делать .
- Нет, подожди, ты меня неправильно понял, милый, - вырвал Германа из
бездны раздумий разгоряченный голос девушки. - Мне нечего от тебя скры-
вать. Как раз напротив. Я хочу чтобы ты знал обо мне даже больше, чем ты
думаешь. Я хочу подарить тебе не просто мой мир, а нечто большее. Ты се-
бе даже не представляешь ...
Герман ЕЕ уже не слушал. Он чувствовал себя полным идиотом и толсто-
кожей, самоуверенной и ко всему безучастной скотиной. Как он только мог
так о ней подумать? Кто дал ему на это право? И главное, на каком осно-
вании ? Герман до крови прикусил губу и на его ресницах предательски
блеснули слезы отчаяния и презрения к самому себе.
Он резко отвернулся в сторону и прикрыл лицо руками. Тягостно потяну-
лись минуты, жадно подминая под себя энергию и пространство .
Часть вторая
ЖИЗНЬ , КОТОРУЮ МОЖНО И НУЖНО ПРОЖИТЬ ДВАЖДЫ
Глава восьмая.
Дом , которого не может не быть .
Когда к Герману снова вернулось привычное самообладание, он осторожно
приоткрыл глаза.
Его окружал совершенно другой мир.
Белоснежные купола и небоскребы Юниаполиса таяли прямо на его глазах.
Благоухающий парк, деревья, скамейки, фонтан, зеленая трава и, наконец,
ЕЕ озабоченное личико - все это неожиданно вспыхнуло и, как по мановению
волшебной палочки, разлетелось фейерверком хрустальных осколков. Новый
мир был действительно другим. И в то же время до боли знакомым.
Хотя Герман готов был поклясться на чем угодно , что видел все это
впервые. И эти милые сердцу цветочные клубы. И густой зеленый кустарник.
И большого добродушного пса , суетливо путающийся у него под ногами . И
просторную, заросшую плющом и диким виноградом веранду . И большой круг-
лый стол , заботливо накрытый белоснежной скатертью и заставленный изящ-
ной стеклянной утварью . И собравшихся за этим столом людей, с искренней
любовью и нежностью бросающих в его сторону взгляды . И даже роскошный
представительский гравикар, безжизненно застывший у самого крыльца его
дома ...
Его дома ? Германа передернуло и он растерянно забегал глазами по ли-
цам своих близких и родственников. Но ведь у него никогда не было ДО-
МА ?! Его отец и мать погибли в самом начале Восточной компании. Герману
тогда только-только исполнилось два года. И Военный Совет европейских
союзников не придумал ничего лучшего, кроме как отправить его , сына ле-
гендарного разведчика "Ветра", в одну из своих мирных колоний на Марсе.
Потом был военный интернат, Летная школа и беспрецедентный триумф "Пад-
ших ангелов" на Южном фронте. Были бесконечные боевые вылеты и объятые
пламенем города в прицеле его "суперфайтера" . Были искаженные гримасой
ужаса и боли лица противников и их ни в чем не повинных сограждан . Был
удушливый и пьяный туман полковой кают компании. Была горечь от пораже-
ний и сладостный миг победы. Но ничего похожего на то , что сейчас его
окружало , безусловно не было . Да и в принципе не могло быть. Между
тем, широкоплечий, с открытым лицом и грустными глазами мужчина, медлен-
но поднялся со своего места за столом и приветливо потрепал Германа по
голове.
- Ну, дочурка, - ласково произнес он . - Будь умницей и не огорчай
маму. У твоего папы очень много дел. Я постараюсь вернутся пораньше и мы
с тобой обязательно пойдем на пруд. Как я и обещал. Ну, не скучай.
- Как же так , Володечка , - перебила его статная, русоволосая женщи-
на , которую Герман считал сейчас почему-то своей матерью. - У тебя же
сегодня выходной. Ты же обещал побыть с нами. За последние месяцы мы с
Настенькой видим тебя все реже и реже . С тобой что-то происходит .
- Извини дорогая , - нежно целуя ее в щеку, сказал отец. - Но это
происходит не со мной . Это происходит с миром. Ты же знаешь , мой пос-
ледний эксперимент с D-полем закончился не совсем так, как мы все расс-
читывали . А американцы нас постоянно торопят. Похоже, у них что-то про-
исходит . Что-то очень тревожное и плохое. Но не будем об этом при доч-
ке. Ей об этом еще рано думать. Мне пора. Мужчина сбежал вниз по лестни-
це и, громко хлопнув дверью, исчез в чреве своего служебного гравикара.
Машина заурчала и резко тронулась с места.
- Ну вот , папа опять нас оставил одних. Ох уж эта его работа, -
грустно произнесла "мать" Германа, убирая со стола пузатый кофейник и
тарелки со снедью.
- Папа хороший ! - обиженно отозвался Герман, пытась помочь своей ма-
тери убрать со стола.
- Не надо , Настенька ! Я управлюсь сама ! - решительно остановила
его та. - Займись-ка лучше своими стереокнижками и компьютером. Осенью
тебе в школу, а ты еще так мало всего знаешь . Мы с папой не хотим за
тебя краснеть перед твоими будущими учителями и одноклассниками.
- Не хочу заниматься компьютером без папы ! - закапризничал Герман .
- Он все так хорошо объясняет ... А без него мне ничего не понятно . И
скучно . И вообще, я хочу , чтобы мы пошли в лес - за грибами и за яго-
дами.
- Ну-ка , брось все эти свои штучки , - строго посмотрев на Германа ,
произнесла женщина. - В лес мы всегда еще успеем сходить. А пока, зай-
мись тем, чем я тебе сказала. Ты же только что обещала отцу меня не
огорчать .
Герман поморщился, но не решился доводить ситуацию до скандала. Оби-
женно фыркнув и демонстративно вскинув голову, он сорвался с места, .
быстро преодолел лестницу на второй этаж и, наконец, оказался в своей
"детской". В комнате было немножко душно , хотя и не жарко. Герман с ви-
дом полноправного хозяина плюхнулся в свое любимое кресло , как всегда
до неприличия мягкое и гостеприимное , и глубоко задумался . Вообще-то,
если быть очень честным, учиться ему нравилось . Даже больше чем во-
зиться с куклами, играть в "салочки" с соседскими мальчишками, беззабот-
но нежиться в ласковых лучах солнца или даже путешествовать вместе с от-
цом по разным экзотическим уголкам и весям окружающего его мира. В отли-
чие от подавляющего большинства сверстников, его неудержимо влекло ко
всему новому и пока им еще непознанному. Ко всему тому, о чем знали
взрослые и о чем ему самому толькопредстояло узнать.
Но больше всего ему нравилось самостоятельно находить ответы на воп-
росы , в которых путались даже они. Таких вопросов было великое множест-
во . И с каждым днем их становилось все больше .
Среди них были и такие как :" Почему светит и греет солнце? Почему,
когда тебя обнимает отец, тебе беззаботно и радостно. А когда он сердит-
ся, тебе хочется плакать и провалится сквозь ? Почему трава зеленая , а
небо голубое ? Почему его любимый пес Сократ при их встрече дружелюбно
виляет хвостом, но не разговаривает ? ..." Но были среди этих вопросов и
более серьезные: "Почему, когда они ездили вместе с отцом на Средиземное
море и случайно заглянули в исторический музей , там было так много нез-
накомых ему вещей и предметов ? Да сам музей был не похож на их
собственный дом. Почему ?"
И , наконец , почему весь тот мир , который их окружает , такой , ка-
кой есть , а не другой , о которых он не раз читал в развлекательных ки-
беркнижках.
Вот этот последний вопрос, не давал Герману покоя не ночью, ни днем.
Даже несмотря на его , как выражался отец , несознательный возраст. И
быть может, именно этот вопрос, стал основной причиной его особого бла-
гоговения перед сказками и увлекательными историями о жителях других ми-
