государством. В то же время государство является единственным продавцом
иностранной валюты; оно может по своему усмотрению отказывать в удовлетворении
заявок на иностранную валюту. В Европе, где почти все виды производства
зависят от импорта машин и оборудования, сырьевых материалов и полуфабрикатов
из-за границы, такой отказ равносилен закрытию предприятия. Окончательное
определение размера налогов оставлено на практически ничем не ограниченное
усмотрение властей. Государство может использовать любой предлог для
конфискации любого завода или магазина. Парламент является марионеткой в руках
правителей; суды тенденциозно подобраны.
В такой среде предприниматель вынужден прибегать к двум средствам: дипломатии
и подкупу. Он должен использовать эти методы не только по отношению к правящей
партии, но также и по отношению к поставленным вне закона и преследуемым
оппозиционным группам, которые могут в один прекрасный день захватить власть.
Это опасная разновидность двойной игры; только люди, не ведающие страха и
запретов, могут выжить в такой прогнившей среде. Бизнесмены, выросшие в
условиях более либерального времени, были вынуждены уйти, и на их место пришли
авантюристы. Западноевропейские и американские предприниматели, привыкшие к
среде, где господствует законность и корректность, терпят крах, если они не
прибегают к услугам местных посредников.
Эта система, разумеется, не создает особых стимулов для технического
усовершенствования. Предприниматель задумывает дополнительные
капиталовложения, только если он может купить оборудование в кредит у
иностранной фирмы. Быть должником корпорации одной из стран Запада считается
большим преимуществом, поскольку предполагается, что дипломаты соответствующей
страны будут стремиться обеспечить защиту кредитора и тем самым помогут и
должнику. К новым видам производства приступают, только когда государство
предоставляет льготы, которые позволяют надеяться на огромные прибыли.
Было бы ошибкой вину за эту коррупцию возлагать на систему государственного
вмешательства в бизнес и бюрократизм как таковые. Это бюрократизм,
выродившийся в рэкет, в организованное вымогательство развращенных политиков.
Все же мы должны осознавать, что рассматриваемые страны избежали бы этого
порока, если бы не отошли от системы свободного предпринимательства.
Послевоенное восстановление хозяйства должно начаться в этих странах с
радикальных изменений в политике.
-------------------------------------------------------------------------------
Социальный и политический смысл бюрократизации
Философия бюрократизма
ПРОТИВОСТОЯНИЕ, с которым люди сталкивались раньше в борьбе за свободу, было
простым и понятным каждому. На одной стороне были тираны и те, кто их
поддерживал, на другой -- сторонники народного правления. Политические
конфликты представляли собой борьбу различных групп за свое господство.
Решался вопрос, кто должен править? Мы или они? Меньшинство или большинство?
Деспот, аристократия или народ?
Сегодня модная философия "государствопоклонства" сбила всех с толку.
Политические конфликты больше не рассматриваются как столкновения между
различными группами людей. В них видят войну двух принципов, добра и зла.
Добро воплощено в великом боге Государстве, материализации нетленной идеи
нравственности, а зло -- в "грубом индивидуализме" эгоистичных людей. <Таково
политическое толкование проблемы. О современном экономическом толковании см.
ниже.> В этом противостоянии Государство всегда право, а индивиды всегда не
правы. Государство представляет общественное благо, справедливость,
цивилизацию и высшую мудрость. Индивид -- всегда лишь жалкий негодяй, порочный
глупец.
Когда немец говорит "der Staat" [Der Staat (нем.) -- государство] или когда
марксист говорит "общество", их охватывает благоговейный страх. Как же человек
может быть столь безнадежно испорченным, чтобы восставать против Бога?
Людовик XIV был совершенно прям и откровенен, когда сказал: "Государство --
это я". [Эту фразу якобы произнес в апреле 1655 г. на заседании французского
парламента король Людовик XIV (1643--1715). Хотя, как считают историки, это --
легенда, она точно передает дух абсолютизма, достигшего апогея при Людовике
XIV.] Современный этатист скромен. Он говорит: "Слуга Государства -- это я".
Но он имеет в виду. "Государство -- это Бог". Можно было восстать против
короля династии Бурбонов, что и сделали французы. Это, разумеется, была борьба
человека с человеком. Но нельзя восстать против божественного Государства и
против его смиренного помощника, бюрократа.
Не будем ставить под сомнение искренность благонамеренного чиновника. Он весь
проникнут идеей, что его священный долг состоит в том, чтобы отстаивать своего
идола от эгоизма народа. В своих собственных глазах он является борцом за
вечный божественный закон. Он не чувствует моральных обязательств перед
законами, созданными человеком, перед сводами законов, разработанных
защитниками индивидуализма. Люди не могут изменить подлинно божественных
законов, законов Государства. Гражданин, нарушивший один из законов своей
страны, является преступником, заслуживающим наказания. Он поступил так ради
собственной выгоды. Но совершенно другое дело, если чиновник обходит должным
образом принятые законы, действуя на благо "Государства". С точки зрения
"реакционных" судов, он, возможно, формально виновен в нарушении закона. Но в
более высоком нравственном смысле он 6ыл прав. Он преступил законы, созданные
человеком, чтобы не нарушить божественного закона.
В этом суть философии бюрократизма. В глазах должностных лиц писаные законы
являются барьерами, возведенными для защиты разных негодяев от справедливых
требований общества. Как преступник может избежать наказания только потому,
что "Государство", преследуя его в судебном порядке, нарушило какие-то пустые
формальности? Как люди могут платить более низкие налоги только потому, что
они смогли найти лазейку в налоговом законодательстве? Как юристы могут
зарабатывать себе на жизнь, советуя людям, как воспользоваться изъянами в
законах? Какой толк от всех этих ограничений, которые писаный закон
накладывает на искренние попытки государственных чиновников осчастливить
людей? Если бы только не было никаких конституций, биллей о правах, законов,
парламентов и судов! Никаких газет и адвокатов! Каким прекрасным стал бы мир,
если бы "Государство" имело полную свободу лечить все недуги!
От такого мировоззрения до полного тоталитаризма Сталина и Гитлера всего один
шаг.
Ответ, который следует дать этим бюрократическим радикалам, вполне очевиден.
Гражданин может ответить: Вы, возможно, превосходные и благородные люди,
гораздо лучше, чем все мы, остальные граждане. Мы не ставим под сомнение вашу
компетентность и ум. Но вы не являетесь наместниками Бога, которого зовут
"Государство". Вы -- слуги закона, должным образом принятых законов нашей
страны. В ваши обязанности не входит критика законов, а тем более их
нарушение. Когда вы нарушаете закон, вы, возможно, ничем не лучше многих
вымогателей, какими бы хорошими не были ваши намерения. Ведь вы были назначены
на должность, приняли присягу и вам платят за то, чтобы вы проводили законы в
жизнь, а не нарушали их. Самый плохой закон лучше бюрократической тирании.
Главное различие между насильно задерживающим человека полицейским и
похитителем людей, между сборщиком налогов и грабителем заключается в том, что
полицейский и сборщик налогов подчиняются закону и обеспечивают его
выполнение, тогда как похититель людей и грабитель нарушают его. Устраните
закон, и общество будет разрушено анархией. Государство -- это единственный
институт, имеющий право применять насилие и принуждение и причинять зло
индивидам. Эта огромная власть не может быть предоставлена отдельным людям,
какими бы компетентными и умными они себя ни считали. Ее применение необходимо
ограничить. Эту задачу выполняют законы.
Должностные лица и бюрократы -- это не Государство. Это люди, выбранные для
осуществления законов. Такие взгляды могут счесть ортодоксальными и
доктринерскими. Они действительно выражают вековую мудрость, ибо альтернативой
правлению закона, может быть только правление деспотов.
Бюрократическое самодовольство
ЗАДАЧА должностного лица -- служить людям. Его должность была учреждена --
прямо или косвенно -- законодательным актом и выделением из бюджета средств,
необходимых для ее осуществления. Государственный служащий проводит в жизнь
законы своей страны. Исполняя свои обязанности, он оказывается полезным членом
общества, даже если законы, которые он должен осуществлять, причиняют ущерб
общественному благосостоянию. Ведь он не отвечает за их несостоятельность.
Виновником в этом случае является суверенный народ, а не преданный исполнитель
воли народа. Как винокуры не несут ответственности за то, что люди напиваются,
так и государственные служащие не несут ответственности за нежелательные
последствия неразумных законов.
С другой стороны, нет никакой заслуги бюрократов в том, что их действия
приносят большую пользу. То, что департамент полиции работает настолько
эффективно, что граждане достаточно хорошо защищены от убийств, грабежа и
насилия, не обязывает остальных людей испытывать к полицейским больше
благодарности, чем к любым другим согражданам, предоставляющим им полезные
услуги. Полицейский или пожарник не может претендовать на большую
благодарность людей, чем врачи, машинисты поездов, сварщики, моряки или
производители любых полезных товаров. У регулировщика уличного движения не
больше оснований для тщеславия, чем у производителя светофоров. Нет никакой
заслуги регулировщика в том, что вышестоящие лица наделили его обязанностью,
исполняя которую он каждый день и час предотвращает несчастные случаи и
спасает жизни многих людей.
Это верно, что общество не смогло бы обойтись без услуг полицейских, сборщиков
налогов и судебных чиновников. Но также верно и то, что каждый испытал бы
большие неудобства от отсутствия мусорщиков, трубочистов и дезинсекторов. В
рамках социального взаимодействия каждый гражданин зависит от услуг,
предоставляемых всеми его согражданами. Великий хирург и выдающийся музыкант
никогда не смогли бы сосредоточить все свои усилия на операциях и музыке, если
бы разделение труда не освободило их от необходимости заботиться о
многочисленных мелочах, занимаясь которыми они не сумели бы стать прекрасными
специалистами. У посла или смотрителя маяка не больше оснований претендовать
на звание столпов общества, чем у проводника спального вагона или уборщицы.
Ведь при разделении труда общественное здание покоится на плечах всех мужчин и
женщин.
Существуют, конечно, мужчины и женщины, которые действуют из альтруистических
побуждений и совершенно бескорыстно. Человечество никогда не достигло бы
современного уровня цивилизации, если бы не героизм и самопожертвование лучших
представителей общества. Каждый шаг вперед на пути к улучшению нравственного
климата совершался людьми, которые были готовы пожертвовать своим
благосостоянием, здоровьем и жизнью ради дела, которое они считали
справедливым и благотворным Они делали то, что считали своим долгом, не думая
о том, что сами они могут подвергнуться преследованиям. Эти люди не работали
ради вознаграждения, они были готовы умереть ради дела своей жизни.
Немецкие философы-государствопоклонники умышленно запутали дело, окружив
ореолом такого альтруистического самопожертвования всех людей, состоящих на
государственной службе. В трудах немецких этатистов государственный служащий
предстает святым существом, кем-то вроде монаха, презревшего все земные
радости и личное счастье ради того, чтобы как можно лучше служить наместнику
Бога на земле -- когда-то королю династии Гогенцоллернов [Гогенцоллерны были
прусской королевской династией с 1701 по 1918 г., а с 1871 по 1918 г. --
одновременно и германской императорской династией], а сегодня -- фюреру.
Staatsbeamte работает не за плату, потому что никакое жалованье, каким бы
