отношению к любой попытке произвести улучшения. Говорят, что генеральный штаб
всегда готовится к прошедшей войне и никогда -- к войне будущей. Всякая новая
идея неизменно сталкивается с непримиримой оппозицией со стороны тех, кто
отвечает за управление. Сторонники прогресса оказывались в самых неприятных
ситуациях. Нет необходимости упорствовать в доказательствах -- факты известны
каждому.
Причина этого неудовлетворительного положения очевидна. Любой прогресс всегда
вступает в противоречие со старыми, устоявшимися идеями и, следовательно, с
созданными на их основе правилами. Каждый прогрессивный шаг представляет собой
изменение, сопряженное с огромным риском. Лишь немногие люди, наделенные
исключительными и редкими способностями, обладают даром планировать
нововведения и видеть их преимущества. При капитализме новатор имеет
возможность приступить к осуществлению своего плана, несмотря на нежелание
большинства признать его достоинства. Достаточно будет, если ему удастся
убедить нескольких разумных людей дать ему взаймы деньги для начала дела.
В бюрократической системе необходимо убедить тех, кто находится наверху, --
как правило, пожилых людей, привыкших вести дела строго предписанным образом и
неспособных более к восприятию новых идей. Никакого прогресса или реформ
нельзя ожидать при таком положении дел, когда первым шагом должно быть
получение согласия стариков. Первооткрывателей новых методов считают бунтарями
и относятся к ним соответствующим образом. Для бюрократического ума следование
законам, т. е. приверженность привычному и устаревшему, является главной из
всех добродетелей.
Сказать предпринимателю, у которого ограничены возможности получения прибыли:
"Веди себя так, как поступают добросовестные бюрократы", -- это все равно, что
приказать ему избегать каких бы то ни было реформ. Никто не может быть
одновременно исправным бюрократом и новатором. Прогресс -- это как раз то,
чего не могли предвидеть правила и предписания; он всегда достигается за
пределами сферы деятельности бюрократии.
Преимущество системы, основанной на получении прибыли, состоит в том, что она
обещает за усовершенствования награду достаточно высокую, чтобы она оправдала
большой риск. Если эта награда устраняется или серьезно урезается, о прогрессе
не может быть и речи.
Крупные компании расходуют значительные суммы на научные исследования,
поскольку они стремятся получить прибыль от новых методов производства. Каждый
предприниматель постоянно ищет возможности для усовершенствования; он хочет
получить выгоду или от снижения издержек, или от улучшения продукции.
Потребители видят только успешные нововведения. Они не осознают, что многие
предприниматели потерпели неудачу из-за того, что ошиблись, пытаясь внедрить
новые технологии.
Тщетно требовать, чтобы предприниматель принялся, несмотря на отсутствие
стимула прибыли, за все те усовершенствования, которые он осуществил бы, если
бы ожидаемая прибыль должна была обогатить его самого. Свободный
предприниматель принимает решения после того, как тщательно и внимательно
изучит все за и против и взвесит все шансы на успех. Он соизмеряет возможный
выигрыш и возможные потери. Потери или выигрыш коснутся его собственного
богатства. В этом все дело. Соизмерять риск потери собственных денег с шансами
правительства или каких-то других людей получить прибыль -- значит смотреть на
вещи с совершенно иной точки зрения.
Но есть еще более важный момент. Неудачное нововведение не только наносит урон
вложенному капиталу, но и сокращает будущую прибыль. Большая часть этой
прибыли, если бы она была получена, поступила бы в казну. Теперь же ее
сокращение отрицательно скажется на доходах государства. Государство не
позволит предпринимателю рисковать тем, что оно считает своим собственным
доходом. Оно решит, что неразумно оставлять за предпринимателем право
подвергать риску то, что фактически является государственными деньгами. Оно
ограничит свободу предпринимателя вести свое "собственное" дело, которое
фактически является не его собственным, а государственным.
Мы уже являемся свидетелями начала такого политического курса. Заключая
контракты "с оплатой издержек плюс определенная надбавка", государство
пытается заручиться уверенностью не только в том, что указанные фирмой
издержки действительно имели место, но также и в том, что они необходимы в
рамках данного контракта. Государство считает любое сокращение издержек само
собой разумеющимся, но оно не признает расходов, которые, по мнению его
служащих, т. е. бюрократов, не являются обязательными. Результатом этого
становится следующее. Фирма-исполнитель расходует некоторую сумму денег в
расчете снизить издержки производства. Если это ей удается, следствием -- при
использовании метода "оплата издержек и некоторого процента от издержек" --
будет сокращение прибыли. Если она терпит неудачу, государство не возмещает ее
затрат и она несет убытки. Любая попытка изменить что-либо в традиционной
производственной рутине оборачивается для нее потерями. Единственный способ
избежать наказания -- это просто ничего не менять.
В области налогообложения отправным пунктом нового подхода являются
ограничения, накладываемые на оплату труда. В настоящее время они затрагивают
только максимум оплаты. [В целях борьбы с инфляцией в условиях военного
времени президентом США в апреле 1943 г. принято решение "заморозить"
заработную плату на верхнем достигнутом пределе.] Однако вряд ли на этом все
остановится. Раз принят принцип, предполагающий, что налоговое управление США
имеет право объявлять, что определенные издержки, вычеты или убытки являются
обоснованными или необоснованными, со временем свобода действий
предпринимателя будет ограничена и в отношении других элементов издержек.
Тогда управляющие, прежде чем приступать к каким-либо преобразованиям, должны
будут убедиться в том, что руководители налоговой службы одобряют необходимые
для этого расходы. Директора департаментов государственных сборов станут
верховной властью в вопросах промышленного производства.
Вмешательство в подбор кадров
ЛЮБОЙ вид государственного вмешательства в дела частного предприятия ведет к
одинаково катастрофическим последствиям. Оно парализует инициативу и порождает
бюрократизм. Мы не можем рассмотреть все применяемые методы вмешательства.
Достаточно будет остановиться на одном наиболее отвратительном явлении.
Даже в девятнадцатом веке, в период расцвета европейского либерализма в
Европе, частные предприятия никогда не пользовались там такой свободой, как
некогда в США. В континентальной Европе любое предприятие и любая корпорация
всегда во многих отношениях зависели от произвола государственных органов.
Бюрократические учреждения обладали возможностями причинить серьезный ущерб
любой фирме. Чтобы избежать таких убытков, управляющие должны были
поддерживать хорошие отношения с теми, кто находился у власти.
Наиболее часто используемым методом было удовлетворение пожеланий
правительства относительно состава совета директоров. Даже в Великобритании
совет директоров, куда не входило несколько лордов, считался недостаточно
респектабельным. На континенте, в особенности, в Восточной и Южной Европе, в
советах было полно бывших министров и генералов, политиков и двоюродных
братьев, зятьев, школьных товарищей и прочих друзей этих высокопоставленных
лиц. От таких директоров не требовалось никаких коммерческих способностей или
опыта работы в сфере бизнеса.
Присутствие несведущих людей в советах директоров было более или менее
безвредным. Вся их деятельность состояла в получении дивидендов и премий. Но у
власть имущих были и другие родственники и друзья, которые не подходили для
директорских постов. Для них в штате компаний находили должности с
фиксированными окладами. Эти люди приносили гораздо больше вреда, чем пользы.
По мере усиления государственного вмешательства в бизнес появилась нужда в
администраторах, основной обязанностью которых было улаживать различные
конфликты с властями. Сначала существовал только один вице-президент,
отвечавший за "вопросы, связанные с государственным управлением". Затем от
президента и всех вице-президентов стали в первую очередь требовать, чтобы у
них была хорошая репутация в правительстве и политических партиях. В конце
концов, уже ни одна корпорация не могла позволить себе "роскошь" иметь
руководителя, неугодного правительству, профсоюзам и крупным политическим
партиям. Бывшие правительственные чиновники, помощники и советники министров
считались наиболее удачными кандидатурами на руководящие должности в
корпорациях.
Такие администраторы ни в малейшей степени не заботились о процветании
компании. Они привыкли к бюрократическим методам управления и изменили в
соответствии с ними руководство делами корпораций. К чему беспокоиться о
разработке лучшей и более дешевой продукции, если можно рассчитывать на
поддержку со стороны государства? Для них основным предметом заботы были
правительственные контракты, более действенная тарифная защита и другие
привилегии, предоставляемые государством. И они платили за такие льготы
взносами в партийные фонды и фонды государственной пропаганды, назначая на
руководящие должности людей, угодных властям.
Давно прошли те времена, когда работники в штат крупных немецких корпораций
отбирались по их деловым и техническим способностям. Бывшие члены
фешенебельных и политически благонадежных студенческих клубов имеют больше
шансов устроиться на работу и продвигаться по службе, чем способные
специалисты.
В Америке положение дел, во многом, иное. Как и во всех областях бюрократии,
Америка "отстала" и в сфере бюрократизации частного предпринимательства.
Трудно сказать, был ли прав министр Иккес [Иккес Гарольд Леклер (1874--1952)
-- секретарь по внутренним вопросам (министр внутренних дел) в правительстве
США с 1933 по 1946 год], заявив: "Всякий большой бизнес -- это бюрократия"
. Но если министр
внутренних дел прав или в той мере, в какой он прав, это результат не эволюции
частного бизнеса, а растущего государственного вмешательства в бизнес.
Зависимость от произвола государственных учреждений
ВСЕ американские бизнесмены, имевшие возможность познакомиться с экономической
ситуацией в Южной и Восточной Европе, сводят свои наблюдения к двум моментам:
предприниматели в этих странах не заботятся об эффективности производства, а
правительства находятся в руках продажных группировок. [В период написания
Мизесом книги американским бизнесменам практически были доступны Португалия,
Испания, Италия, Греция, в определенной степени -- Югославия. Видимо, Мизес
имеет ввиду и довоенные оценки обстановки в Румынии, Болгарии, Венгрии,
поскольку политические и экономические системы в этих странах к 1944 году
существенно не изменились.] Это в общем и целом верная характеристика. В ней
не учитывается, однако, что как неэффективность промышленности, так и
продажность являются следствием тех методов государственного вмешательства в
бизнес, которые применяются в этих странах.
В такой системе государство обладает неограниченными возможностями разорить
любое предприятие или одарить его привилегиями. Успех или неудача каждого дела
полностью зависят от произвола должностных лиц. Если бизнесмен не является
гражданином могущественной иностранной державы, дипломатические и консульские
представители которой обеспечивают ему защиту, то он оказывается во власти
государственных чиновников и правящей партии. Они могут отнять у него всю
собственность и заключить его в тюрьму. С другой стороны, они могут обогатить
его.
Государство определяет величину таможенных пошлин и фрахтовых тарифов. Оно
выдает экспортные и импортные лицензии и отказывает в их выдаче. Каждый
гражданин или человек, постоянно проживающий в стране, обязан продавать все
свои поступления в иностранной валюте государству по цене, установленной
