пятьдесят тысяч должен продаваться, скажем, вице-президент Греции. Но
вице-президент Америки за такую ничтожную сумму - это позор!
Римо отразил удар полковника.
Но что еще можно ожидать от человека, написавшего книгу ради гонорара?
Полковник нанес удар другой ногой. Римо поймал ногу и поставил ее на
место, на пол. Полковник, целясь в голову Римо, выбросил вперед руку с
такой силой, что мог бы расколоть кирпич. Римо отразил удар и вернул ру-
ку на место. Потом вперед вылетела другая рука и тоже вернулась на мес-
то.
А что, если сделать так, думал Римо: пусть "Америкой Экспресс", или
"Мастер Кард", или какая-то другая кредитно-финансовая компания откроет
специальный счет. И пусть каждый новоизбранный конгрессмен налепит на
двери своего офиса эмблему этой компании; тогда тому, кто желает дать
взятку, не нужно будет таскать чемоданы с наличностью по полным опаснос-
тей вашингтонским улицам. Он просто предъявил бы свою кредитную карточ-
ку, а конгрессмен достанет специальную машинку, которую ему выдают после
того, как он вступил в должность и принес присягу на верность конститу-
ции, и вставит в нее кредитную карточку взяткодателя, а в конце месяца
получит взятку в своем банке. Просто давать взятки наличными - значит
унижать достоинство законодателей.
Полковник оскалил зубы и прыгнул, пытаясь укусить Римо за горло.
А может, организовать особую политическую биржу в Вашингтоне, думал
Римо, и по утрам объявлять стартовые цены? "Сенаторы поднялись на три
пункта, конгрессмены опустились на восемь, курс президента остается ус-
тойчивым". И хотя Римо пытался сохранить ироничный тон размышлений, на
самом деле ему было очень грустно. Он не хотел, чтобы руководство страны
было таким, не хотел, чтобы коррупция пронизала собой все эшелоны влас-
ти, он хотел не только верить в свою страну и ее руководство, но и иметь
реальные основания для такой веры. Ему недостаточно было и того, что
честных людей больше, нет, он хотел, чтобы все были такими. И, сжимая за
горло корейского полковника, он всей душой ненавидел деньги, рассыпав-
шиеся по полу лифта. Ибо деньги предназначались американским политикам,
а это означало, что кое-кто из них стоит с протянутой рукой и ждет этих
денег.
Поэтому маленькое приключение с полковником доставило Римо некоторое
удовольствие. Он перевел противника в горизонтальное положение, уложил
на пол лифта лицом вверх и очень медленно - так, чтобы собеседник понял,
что это не пустая угроза,- сказал:
- Полковник, я могу сделать пюре из вашего лица. Вы можете спасти ли-
цо, и легкие, которые нетрудно вырвать из вашей груди, и ваши яички, и
прочие части тела, которых вам будет очень и очень не хватать. Вы можете
все это сохранить, полковник, если согласитесь со мной сотрудничать. По-
лковник, я человек занятой.
- Кто вы?- задыхаясь, спросил полковник по-корейски.
- Вас устроит, к примеру, врач-психоаналитик?- спросил Римо, воткнул
большой палец правой руки глубоко-глубоко под скулу полковнику и нажал
на окончание глазного нерва.
- А-а-и-и-и!- завопил полковник.
- Ну так вот, давайте, по методу Зигмунда Фрейда, заглянем глубоко в
ваше подсознание и выудим оттуда список американских политиков, которые
состоят у вас на содержании. Годится, дорогуша?- сказал Римо.
- А-а-и-и-и!!- продолжал визжать полковник, чувствуя, что глаз его го-
тов выскочить из орбиты.
- Прекрасно,- сказал Римо и ослабил давление.
Глаз вернулся на место и внезапно покрылся красной сеткой полопавшихся
сосудов. Краснота в левом глазу пройдет дня через два. К тому времени
полковник станет перебежчиком под опекой ФБР. Его объявят важнейшим сви-
детелем, и газетчики будут твердить, что он дезертировал, так как боится
возвращаться в Южную Корею, что, конечно, очень глупо, ибо он - один из
ближайших друзей южнокорейского президента. А полковник будет называть
все новые и новые имена и суммы, полученные каждым.
И все они, как надеялся Римо, окажутся за решеткой. Его злило, что на-
помаженная вечно ухмыляющаяся рожа бывшего вице-президента мотается по
всему миру, хотя этому человеку давно место в каталажке с такими же обы-
кновенными ворами, как он сам.
И Римо очень медленно и очень четко растолковал полковнику по-англий-
ски и по-корейски, что ему придется назвать все имена и никакая сила его
от этого не избавит.
- Потому что, полковник, я лучше вас владею вашими нервами и вашими
болевыми ощущениями,- сказал Римо.
Тем временем двери лифта закрылись, и он возобновил свой путь вниз.
- Кто вы?- спросил полковник, у которого порой бывали сложности с ан-
глийскими глаголами, но который любую цифру выше десяти тысяч долларов
произносил безупречно.
- Вы работай для меня! Пятьдесят тысяч долларов.
- Вы ошиблись адресом. Я не вице-президент Соединенных Штатов,- сказал
Римо со злостью.
- Сто тысяч.
- Приятель, за меня никто не голосовал,- сказал Римо.
- Двести тысяч! Я сделай вас богатый. Вы работай для меня.
- Вы ничего не поняли. Я не директор ФБР. Я никогда не давал клятву на
верность конституции и не обещал работать на благо американского народа.
А посему я не продаюсь,- сказал Римо, поднял с пола пачку новеньких сто-
долларовых бумажек и сунул полковнику в рот.- Съешьте. Это пойдет вам на
пользу. Поешьте, прошу вас. Ну, хоть маленький кусочек. Попробуйте, вам
понравится.
Полковник принялся жевать бумажки, а Римо тем временем объяснил, кто
он такой:
- Я - дух Америки, полковник. Тот человек, который первым высадился на
Луну, который изобрел электрическую лампочку. Который на своей земле вы-
ращивает больше всех продовольствия, потому что обильно поливает землю
собственным потом. Если у меня и есть недостаток, так только один - я
слишком часто и слишком ко многим бывал слишком добр. Ешьте.
Когда лифт достиг первого этажа и двери открылись, охранники, поджида-
вшие полковника, увидели только своего шефа, отупело привалившегося к
задней стенке лифта и полумертвого телохранителя, правая рука которого
превратилась в желе, хотя кожа не была повреждена. По всему лифту валя-
лись деньги, а полковник по какой-то непонятной причине жевал пачку бан-
кнот.
- Доставьте меня в ФБР, немедленно,- распорядился полковник как бы в
полусне.
Когда они ушли, Римо выскользнул из-под кабины лифта и протиснулся
сквозь узкую щель в гараж.
Он услышал, как на всех двадцати этажах поднялся крик возле запертых
дверей лифта. Римо улыбнулся изумленному сотруднику охраны и пошел своей
дорогой.
К полудню Римо уже вернулся на стоявшую в бухте Сан-Франциско изящную
белую яхту, которую покинул рано утром. Он шел по палубе бесшумно, пото-
му что не хотел беспокоить обитателя каюты. Из каюты доносились странные
звуки - было похоже, будто кто-то чугунной сковородкой колотит по клас-
сной доске. Римо остановился снаружи и подождал. Звуки не прекращались.
Это Чиун декламировал свои собственные стихи. Обычно декламация сопрово-
ждалась рецензиями, тоже собственного сочинения. Стиль рецензий Чиун по-
заимствовал из американских газет.
Обычно рецензии звучали так: "Изумительно! Ощущается мощь гения...
Блистательное великолепие в передаче сути образа". Образом, суть которо-
го Чиун передавал на этот раз, был образ страдающего цветка из чиунов-
ской поэмы на трех тысячах восьми страницах, уже отвергнутой двадцатью
двумя американскими издательствами.
Поэма была написана на древнекорейском языке-диалекте, не испытавшем
на себе влияния японцев. Римо заглянул в каюту и увидел малиновое с зо-
лотом кимоно, которое Чиун надевал в минуты поэтического вдохновения. Он
увидел, как длинные пальцы грациозно сложились в цветок, потом затрепе-
тали, передавая движения крыльев пчелы. Он увидел реденькие пряди белых
волос, изящную узкую и длинную бороду и понял, что самый опасный в мире
убийца принимает гостя.
Он повнимательнее вгляделся внутрь каюты сквозь маленький иллюминатор
в двери и увидел на ковре до блеска начищенные черные ботинки. Гостем
был доктор Харолд В. Смит.
Римо позволил директору посидеть и насладиться классической корейской
поэзией еще в течение получаса. Смит корейского не знал, поэтому при
воем желании не мог бы ничего понять. Но долгое общение с первыми лицами
в руководстве страны научило его умению часами слушать любой бред и при
этом выглядеть заинтересованным. С такой же пользой по части получения
информации он мог бы слушать перечень тарелок, чашек, ложек и прочей по-
суды, которую надо перемыть. Однако вот он здесь, сидит, изогнув брови,
поджав тонкие губы, слегка наклонив голову, как будто ведет конспект ле-
кции университетского профессора.
Дождавшись паузы в чтении, Римо вошел - под аплодисменты Смита.
- Вы прониклись значимостью того, что вам прочитали, Смитти?- поинте-
ресовался Римо.
- Я не знаком с этой поэтической формой,- сказал Смит.- Но то, что я
понял, мне понравилось.
- И много вы поняли?- спросил Римо.
- Движения рук. Как я понял, это был цветок,- ответил Смит.
Чиун кивнул:
- Да. Не все люди столь невосприимчивы к культуре, как ты, Римо. Есть
и такие, которые обладают чувством прекрасного. Видно, такова моя тяжкая
доля, что я приговорен обучать тех, кто меньше всего это ценит. Что я,
добывая пропитание для моей родной деревни, как и многие предки до меня,
вынужден расточать мудрость Синанджу перед этим неблагодарным, который
только что сюда явился. Бросать бриллианты в грязь. Ради этого бледного
куска свиного уха, который стоит перед вами.
- Б-р-р-р,- отреагировал Римо, как типичный американец.
- Ну вот, взгляните, такова его благодарность,- удовлетворенно кивнув,
сказал Чиун Смиту.
Смит наклонился вперед. Его лимонно-желтое лицо было еще кислее, чем
обычно.
- Я думаю, вы удивлены, что я появился тут, неподалеку от того места,
где, как я полагаю, вы только что исполнили очередное задание. Как вы
оба знаете, никогда раньше я так не поступал. Мы тратим много усилий на
то, чтобы скрыть наши действия от глаз общественности. Если обществен-
ность узнает о нас, всему конец. Это будет означать, что правительство
неспособно действовать, оставаясь в рамках закона.
- О, император Смит,- пропел Чиун.- Тот, чей меч острее, может придать
силу закона малейшему своему капризу!
Смит кивнул, всем видом выказывая Чиуну свое уважение. Римо всегда по-
тешался над попытками Смита объяснить Чиуну, что такое демократия. Ибо
раньше Дом Синанджу всегда служил только королям и деспотам, так как
лишь они могли заплатить ассасинам из Синанджу достаточно денег, чтобы
прокормить жителей деревни на скалистом берегу Корейского полуострова.
Римо не подозревал в этот момент, что Смит собирается перекупить Чиуна и
разлучить его с Римо, предложив такие деньги, какие и не снились жалким
королям и фараонам.
- Итак, я прямо перехожу к делу,- заявил Смит.- В последнее время, Ри-
мо, с вами стало трудно работать. Невероятно трудно.
Чиун улыбнулся, его старое, морщинистое лицо медленно поднялось и опу-
стилось - он кивнул. Увы, отметил он, все эти долгие годы он сносил не-
почтительность Римо молча и терпеливо, не давая никому в мире заподоз-
рить, каково это - расточать великое наследие мудрости Синанджу перед
столь недостойным существом. Своим высоким скрипучим голосом Чиун срав-
нил себя с прекрасным цветком, которому посвящена его поэма,- на него
наступают, но он, не ропща, опять выпрямляется, чтобы вновь явить миру
свою красоту.
- Прекрасно,- сказал Смит.- Я надеялся найти у вас понимание. Действи-
тельно надеялся.
- А мне на это плевать - и тоже действительно,- сказал Римо.
- В присутствии императора Смита ты смеешь говорить такие слова Масте-
ру Синанджу!- сказал Чиун.
Пергаментное лицо затуманилось глубокой печалью, и Мастер Синанджу
опустился на пол каюты. Голова его торчала из малинового с золотом кимо-
