дать ее Эшли. Но... я считаю... я считаю, что мы не должны мешать мужчи-
нам думать по-своему, потому что они умнее нас.
- В жизни не слыхала подобной чепухи! - фыркнула миссис Мерриуэзер. -
Останови-ка лошадь, дядюшка Питер, ты проехал мой дом!
Дядюшка Питер, стараясь не пропустить ни слова из разговора, происхо-
дившего у него за спиной, промахнул мимо дома миссис Мерриуэзер и теперь
начал осаживать лошадь. Миссис Мерриуэзер вышла из экипажа, ленты на ее
чепце трепетали, как паруса под шквальным ветром.
- Вы еще пожалеете! - сказала она.
Дядюшка Питер хлестнул лошадь вожжой.
- Как же вам, молодые барышни, не совестно доводить мисс Питти до та-
кого состояния, - укорил он их.
- Ни до чего они меня не довели, - ко всеобщему изумлению неожиданно
заявила тетушка Питти, неизменно лишавшаяся чувств даже при куда менее
волнующих обстоятельствах. - Мелли, милочка, я знаю, ты хотела засту-
питься за меня, и я очень рада, что наконец ктото немножко сбил с Долли
спесь. Больно уж привыкла всеми командовать. Как это ты так расхрабри-
лась? Но следовало ли тебе все-таки говорить все это про Эшли?
- Но это же правда, - сказала Мелли и беззвучно заплакала. - И я нис-
колько не стыжусь того, что он так думает. Он считает, что эта война нам
не нужна, но он будет сражаться и, быть может, погибнет, а для этого
нужно куда больше мужества, чем сражаться за дело, в которое веришь.
- Будет вам, мисс Мелли, не плачьте посреди улицы! - заворчал дядюшка
Питер, нахлестывая лошадь. - Народ бог весть что про вас подумает. Сей-
час приедем домой, там и поплачете.
Скарлетт молчала. Она даже не пожала руки Мелани, которую та подсуну-
ла под ее ладонь, ища утешения. Скарлетт читала письма Эшли с единствен-
ной целью - удостовериться в том, что он все еще любит ее. Теперь, после
слов Мелани, ей открылся новый смысл тех фраз, которые она небрежно про-
бегала глазами. Она была потрясена, узнав, что человек, столь во всех
отношениях безупречный, как Эшли, может в чем-то сходиться во взглядах с
этим отщепенцем, Реттом Батлером. И она подумала: "Они оба знают истин-
ную цену этой войне, только Эшли готов все же сражаться и умереть, а
Ретт - нет. Значит, у Ретта просто больше здравого смысла". От этих ко-
щунственных мыслей ее на мгновение объял ужас. "Они оба видят страшную
правду, но Ретт предпочитает смотреть этой правде в глаза, и ему нравит-
ся говорить о ней людям и восстанавливать их против себя, а Эшли эта
правда дается с мукой".
Все это совсем сбивало с толку.
ГЛАВА XIII
По наущению миссис Мерриуэзер доктор Мид принялся за дело, кое облек-
лось в форму письма в газету. Имя Ретта Батлера названо не было, но в
кого пущена стрела, сомневаться не приходилось. Редактор, учуяв общест-
венное значение назревшей драмы, поместил письмо на вторую полосу газе-
ты, что само по себе было смелым новшеством, поскольку первые две полосы
неукоснительно отводились под объявления о купле-продаже рабов, мулов,
плугов, гробов, о домах - на продажу или внаем, - о лекарствах от не
подлежащих оглашению болезней, об абортивных средствах и о средствах для
восстановления утраченной мужской потенции.
Письмо доктора сыграло роль запевалы в хоре возмущенных голосов, заз-
вучавших по всему Югу и клеймивших позором спекулянтов, барышников и об-
ладателей правительственных подрядов. После того как чарльстонский порт
был практически полностью заблокирован канонерками северян, состояние
дел в уилмингтонском порту - теперь уже главном порту южан - стало поис-
тине скандальным. Спекулянты с набитыми деньгами карманами буквально на-
воднили Уилмингтон; они скупали все грузы с кораблей и припрятывали их,
чтобы взвинтить цены. И цены взлетали вверх. Из месяца в месяц товаров
становилось все меньше, потребности возрастали, росли и цены. Гражданс-
кое население вынуждено было выбирать одно из двух: либо обходиться без
самого необходимого, либо покупать по спекулятивным ценам, и все бедняки
и даже люди среднего достатка день ото дня испытывали все большие лише-
ния. По мере роста цен деньги Конфедерации обесценивались, а стреми-
тельное падение курса влекло за собой дикую погоню за всевозможными
предметами роскоши. Контрабандистам поручалось привозить насущно необхо-
димое, а предметами роскоши разрешалось торговать только в виде исключе-
ния, но теперь уже все контрабандные суда были забиты ценными товарами,
вытеснившими то, что требовалось для нужд Конфедерации. И люди как одер-
жимые расхватывали предметы роскоши, спеша сбыть имевшиеся у них в нали-
чии деньги из боязни, что завтра цены подскочат еще выше, а деньги обес-
ценятся совсем.
И в довершение всего, поскольку Уилмингтон с Ричмондом связывала все-
го одна железнодорожная колея, тысячи бочонков с мукой и банок с копче-
ной грудинкой портились на промежуточных станциях из-за нехватки подвиж-
ного состава. Спекулянтам же каким-то чудом удавалось за двое суток дос-
тавлять свои вина, кофе и тафту из Уилмингтона в Ричмонд.
Теперь уже открыто говорили о том, о чем раньше украдкой шептались:
Ретт Батлер не только продает по неслыханным ценам товар со своих четы-
рех судов, но и скупает грузы у других контрабандистов и придерживает
их, чтобы еще больше взвинтить цены. Говорили, что он стоит во главе
синдиката с капиталом в миллион долларов и штаб-квартирой в Уилмингтоне,
созданного для скупки контрабандных грузов прямо в порту, что синдикат
имеет десятки товарных складов как в Уилмингтоне, так и в Ричмонде; все
они доверху набиты продуктами и одеждой, и все это не выбрасывается на
рынок, чтобы еще больше вздуть цены. Теперь уже не только гражданские
лица, но и военные начинали ощущать лишения, и озлобление против Ретта
Батлера и других спекулянтов росло.
"Среди лиц, находящихся на службе в торговом флоте Конфедерации и
прорывающих блокаду наших портов, есть немало отважных патриотов, - пи-
сал доктор в своем письме, - бескорыстных людей, рискующих ради сущест-
вования Конфедерации своей жизнью и состоянием. Их имена бережно хранят-
ся в сердцах всех преданных Делу южан, и разве кто-нибудь пожалеет для
них того скудного денежного вознаграждения, которое они получают ценой
риска? Это бескорыстные джентльмены, и мы их чтим. О них я не говорю.
Но есть другие - есть негодяи, скрывающие под личиной борцов против
блокады свое стремление к наживе, и я призываю весь наш народ, сражаю-
щийся за самое Правое Дело, ведущий справедливейшую из войн, обрушить
свой праведный гнев и мщение на головы этих хищных стервятников, везущих
нам атласы и кружева, когда наши воины погибают от отсутствия хинина,
нагружающих свои суда вином и чаем, в то время как наши герои корчатся в
муках из-за отсутствия морфия. Я призываю проклятия на головы этих вам-
пиров, сосущих кровь солдат, сражающихся под знаменами Роберта Ли, этих
отщепенцев, по милости которых самое слово "контрабандист" стало отда-
вать зловонием для каждого истинного патриота. Можем ли мы терпеть в на-
шей среде этих гиен, разгуливающих в надраенных сапогах, когда наши пар-
ни шагают босиком в атаку? Можем ли мы и далее сносить, что они опивают-
ся шампанским и объедаются страсбургскими пирогами, в то время как наши
солдаты дрожат от холода у лагерного костра и жуют тухлую свинину? Я
призываю каждого патриота-конфедерата вышвырнуть их вон!"
Атланта прочла письмо, вняла вещаниям своего оракула и, верная Конфе-
дерации, поспешила вышвырнуть Ретта Батлера вон.
Из всех домов, двери которых были открыты ему в прошлом году, дом
мисс Питтипэт оставался почти единственным, где его продолжали принимать
и теперь, в 1863 году. И если бы не Мелани, то, вероятно, и в этот дом
ему был бы закрыт доступ. Всякий раз при известии о его появлении в го-
роде тетушка Питти падала в обморок. Ей хорошо было известно, что гово-
рят ее друзья по поводу его визитов к ней, но у нее по-прежнему не хва-
тало духу отказать ему в гостеприимстве. Стоило Ретту Батлеру появиться
в Атланте, как тетушка Питти сурово сжимала свой пухленький ротик и за-
являла во всеуслышание, что она встанет в дверях и не даст ему пересту-
пить порог. Но вот он появлялся перед ней с маленьким пакетиком в руках
и неизменным комплиментом на устах, превозносил ее красоту и обаяние, и
решимость бедняжки таяла как воск.
- Просто не знаю, что и делать, - жалобно вздыхала она. - Он смотрит
на меня, и я умираю от страха при мысли, что он может натворить, если я
откажу ему от дома. Про него такое говорят! Как вы думаете - он может
меня ударить? Или... или... О, если бы Чарли был жив! Скарлетт, вы долж-
ны сказать ему, чтобы он больше не приходил, - сказать в самой вежливой
форме. О боже! Я, право, думаю, что вы слишком поощряете его, и весь го-
род об этом говорит, и если ваша матушка узнает, что она подумает обо
мне? Мелли, ты не должна быть с ним так мила. Держись с ним холодно и
отчужденно, и он поймет. Ах, Мелли, как ты считаешь, может быть, мне
следует написать Генри, чтобы он поговорил с капитаном Батлером?
- Нет, я этого не считаю, - сказала Мелани. - И я, конечно, тоже не
буду с ним груба. Я считаю, что все ведут себя с капитаном Батлером, как
перепуганные курицы. Я не верю всем гадостям, которые говорят про него
миссис Мерриуэзер и доктор Мид. Он не стал бы прятать пищу от умирающих
с голоду людей. Кто как не он дал мне сто долларов для сирот? Я уверена,
что он не менее преданный патриот, чем любой из нас, и просто слишком
горд, чтобы защищаться от нападок. Вы же знаете, как упрямы могут быть
мужчины, если их разозлить.
Но тетушка Питти этого не знала и вообще не очень-то разбиралась в
мужчинах, и она беспомощно разводила своими маленькими пухлыми ручками.
Скарлетт же давно примирилась со склонностью Мелани видеть во всех
только хорошее. Мелани, конечно, дурочка, но тут уж ничего не поделаешь.
Скарлетт знала, что Ретт Батлер далеко не патриот, но ей было на это
наплевать, хотя она даже под страхом смерти никогда бы в этом не призна-
лась. Для нее гораздо большее значение имело то, что он привозил ей из
Нассау маленькие подарки - разные мелкие сувениры, которые можно было
принимать, не нарушая правил приличия. Когда цены так непомерно возрос-
ли, как, спрашивается, будет она обходиться без шпилек, без булавок, без
конфет, если откажет капитану Батлеру от дома? Нет, куда проще перело-
жить всю ответственность на тетю Питти - ведь она же в конце-то концов
глава дома, дуэнья и оплот их нравственных устоев. Скарлетт знала, что
про визиты Ретта Батлера и про нее в городе идут сплетни, но она знала
также, что Мелани Уилкс непогрешима в глазах Атланты и, пока Мелани бе-
рет под свою защиту капитана Батлера, на его визиты будут смотреть
сквозь пальцы.
Тем не менее жизнь могла бы быть много приятнее, если бы капитан Бат-
лер отрекся от своих еретических суждений. Ей не пришлось бы, прогулива-
ясь с ним по Персиковой улице, всякий раз испытывать конфуз оттого, что
все так открыто его игнорируют.
- Даже если вы в самом деле так думаете, то зачем об этом говорить? -
упрекала она его. - Думали бы себе все, что вам угодно, только держали
бы язык за зубами, и как бы все было славно.
- Таков ваш метод, моя зеленоглазая лицемерка? Ах, Скарлетт, Скар-
летт! Мне казалось, вы будете вести себя более отважно. Мне казалось,
ирландцы говорят то, что думают, и посылают всех к дьяволу. Скажите отк-
ровенно: вам-то самой всегда ли легко держать язык за зубами?
- Да... понятно, нелегко, - неохотно согласилась Скарлетт. - Разуме-
ется, можно околеть от тоски, когда они с утра до ночи лопочут о нашем
Правом Деле. Но, бог ты мой, как вы не понимаете, Ретт Батлер, ведь если
я в этом признаюсь, все перестанут со мной разговаривать и я на танцах
останусь без кавалеров!
